Книга Роман длиною в жизнь - Маргарита Светлова

Только мальчишки скрылись за воротами, Ваня обратился ко мне:

— Понимаю, что неправ. Но и ты меня должен понять: Мира мне проходу не даёт. Как увидела Ритку, словно с цепи сорвалась. Чёртов переходный возраст! Последний месяц я как в аду. И устроила мне его эта козявка.

— Насчет переходного возраста ты загнул, Мире шестнадцать лет. Может, ты её первая любовь? И она относится к тебе не как сестра? — решил ему открыть глаза, ведь видно, что она к нему испытывает далеко не родственные чувства.

— Тот и оно, что я это понимаю. Но она мне как сестра, я же ей подгузники менял! Ромка, я не могу к ней относиться иначе. Тем более она малолетка, а я не мальчик, мне секс нужен.

— А с Ритой у тебя серьёзно?

— Издеваешься? Да я специально её привёл, чтобы Мира от меня отстала. Не собираюсь я на ней жениться, да и секса у меня с ней нет, так, общие проекты, больше ничего.

— Судя по словам пацанов, у неё на тебя иные планы. Так что завязывай маскарад, не разбивай сердце нашей звёздочке, она этого не заслужила. Лучше потерпеть несколько лет и взять в жёны преданную женщину, свою, и неважно, что ты ей подгузники менял. Мира у нас красавицей растёт, открой ты, наконец, глаза, поверь, такой подарок не каждому достаётся.

— Ром, не думаю, что её чувства серьёзные, первая любовь чаще всего скоротечна, — нервно провёл он рукой по волосам, смотря в сторону, куда скрылась наша звезда.

— Ошибаешься, Мира пошла в своих родителей, и если она тебя действительно любит, то это навсегда. А судя по тому, что она сражается за тебя, как разъярённая тигрица, так оно и есть. Она с детства на тебя смотрела как а божество, кажется, это переросло в нечто большее.

— Зато я на неё смотрел как на сестру и не готов видеть в ней девушку. Для меня она наша звёздочка, и на этом всё. — Как-то неубедительно Ваня это сказал, его взгляд говорил, что он готов рвануть за ней, и не для того, чтобы успокоить. Нравится она ему — это по глазам видно, но почему-то борется со своим чувством.

— И всё-таки прислушайся к моему совету, потом спасибо скажешь. И не забудь извиниться, ты её сильно обидел. Ладно, пойду, успокою наше сокровище.

— Скажи ей, что я так не думаю. А насчёт твоего совета… Не знаю, всё очень сложно. Я же ей подгузники менял…

— Да задолбал ты с этими подгузниками! Было-то всего два раза. Это я и Алиса ей постоянно меняли!

— Но ведь было…

— Глаза открой, тогда у неё не было таких шикарных форм. Фигурой-то она в мать пошла. Не пройдёт и трёх лет, за ней табун мужиков будет бегать, — после моих слов Ваня с силой сжал кулаки, да так что костяшки побелели. Понятно, в нём просыпается собственник, поэтому я продолжил: — Вот тогда ты реально начнёшь кусать локти, что не застолбил вовремя. Всё, я пошёл, а ты пока подумай над моими словами.

Сестру он в ней увидел! И ведь врёт нам и себе. Ну не идиот?

Глава 2

Миру я нашёл недалеко от тропинки, она сидела на бревне и, обхватив себя руками, тихо плакала. У меня сердце заныло от этой картины.

— Девочка моя, иди ко мне, — раскрыл объятия, чтобы обнять нашу кроху и успокоить.

Это для меня она как сестра, дома рядом были, и выросла она на моих руках. Её боль — моя боль.

— Ромка! — всхлипнула она и кинулась ко мне, уткнулась лицом в грудь, разрыдалась. — Ромка… Мне так больно!

— Всё будет хорошо, — гладил её по спине, успокаивая. Не могу видеть её такой.

— Не будет. Он женится на этой Ритке, а я умру, не выдержу. Я ведь так его люблю… А он… — и опять плачет. — Ромка. Но почему именно он? Почему так больно любить?

— Мир, он не женится на Рите, — попытался её успокоить.

Она отстранилась и с горечью усмехнулась, а по щекам продолжали катиться слёзы.

— Ну не на Рите, так на другой — это суровая реальность. Я ведь не дура, всё понимаю. Ваня терпеть меня не может, стоит мне появиться на горизонте, так на его лице появляется гримаса отвращения. И это убивает меня. Я задыхаюсь от безысходности!

— Мир, ты ошибаешься, Ваня не ненавидит тебя.

— Это раньше он ко мне нормально относился, сейчас всё иначе. А я так… сильно его люблю, так сильно! — и вновь её прекрасные глаза наполнились слезами, и чуть слышно: — Ром, это чувство меня убивает.

— Девочка моя, мне так жаль. — Вновь притянул её к себе, целуя макушку. — Ты сильная и очень красивая, найдётся тот, кто оценит тебя по достоинству. А Ваня… — я запнулся, ища правильные слова. Скажешь ей, что он к ней не равнодушен — дашь надежду. А этого делать не стоит, я не знаю, насколько сильны чувства друга к ней, — короче, он не готов к серьёзным отношениям.

— Готов, но только не со мною. — Вновь отстраняется. — Он же считает меня малолеткой. Да, я его моложе. Но, Ром, ну вот сколько девочек в моём возрасте владеют пятью языками и в школе сдают предметы экстерном? Вот скажи, сколько?

— Пока не доросли мелкие, знаю только тебя.

— Пока да, — усмехнулась она, явно вспоминая наших мелких. — Спасибо, что пришёл, только ты меня понимаешь. — Вновь прижалась к груди и опять расплакалась. — Ромка, я так устала, не хочу больше ничего чувствовать. Не хочу любить. Не хочу больше делать вид, что всё хорошо. Всё плохо, очень плохо.

— Мир… — отстранил её, она приподняла на меня заплаканные глаза. — Ты же боец по натуре, неужели сдашься?

— Ты прав, я боец, — вытерла она слёзы, а глаза вновь синие, как у её отца, когда он злится. — Но больше я не буду за ним бегать. Хватит. Всё равно скоро уеду — собралась поступать в Рязанское высшее училище ВДВ. Это лучший вариант в данной ситуации, осталось подождать год с лишним.

— Ты серьёзно? — я ошалел от такой новости. — Отец знает?

— Как поступлю — узнает. Пока это тайна. Надеюсь, ты меня не выдашь.

— Не расскажу, но надеюсь, что передумаешь. Да и отец тебе не позволит учиться там.

— Ему придётся смириться, это мой выбор. Они нас учили, что мы вправе сами выбирать свой путь в жизни, я его и выбрала.

— Подожди, а если Ваня всё-таки поймёт, какое ты сокровище?

— Поверь, не поймёт, я же для него сестра и козявка малолетняя. Ну и ладно, пусть будет так. Хорошо, что на Ритке не женится, она не любит Ваньку, а вот состояние его родителей её заинтересовало. Я сама слышала, как она трепалась с подругой по телефону.

— Подслушивала? — хохотнул я.

— Увы, в этом я пошла в тётю Юлю, но не сидя в шкафу, как она, — замялась она, вновь вытирая слёзы.

— Присядем? — показал глазами на бревно. Решил её успокоить перед тем, как вернёмся домой. Не хотел, чтобы другие видели её в таком состоянии.

Только мы устроились на бревне, Мира тяжко вздохнула и, устремив взгляд вдаль, надломленным голосом произнесла: