Книга Глава клана. Том 1 - Алексей Широков

В остальном же различались домики, далеко не всегда бывшие одноэтажными пятистенками, самобытной резьбой или даже коваными элементами. Однако после пяти-шести посещённых посадов всё это народное творчество приедалось и воспринималось просто как фон, в то время как на первый план выходили люди, их наряды и быт. Именно эти детали и примечал Михаил, бодро шагая вдоль невысоких заборов, за которыми вовсю кипела жизнь: брехали кабысдохи, натягивая закреплённые на будках и столбах цепи, гомонила птица, разрывая лапами снег, суетились женщины и девушки, занимаясь домашними делами, дымили трубы и слышались звуки рабочего инструмента из некоторых хозяйственных построек.

Естественно, что новый человек, появившийся в таком вот замкнутом социуме, да ещё в зимнюю пору, вызывал у аборигенов определённый интерес. Так что мужчина вполне мог рассматривать посадчан, которые сами пялились на него, не опасаясь показаться невежливым ли нарушить какие-нибудь местные неписаные правила. Глаза аборигенов были узкими, чуть раскосыми, уже, чем у тех, что проживали близ Москвы или Холмгарёра, люди имели четче выделенные скулы и острые подбородки. А вот носы их не были приплюснуты, как у жителей селений восточнее Сыктывкара. В общем-то, можно сказать, что их женщины с длинными каштановыми косами были красивы. Мужчины же, остригая волосы на голове и отпуская усы, странно подбривали бороду, оголяя подбородок, отчего на морозе, особенно у стариков, казалось, что с лица свисают две натуральные сосульки.

Нужный кабак, «У Ярофея», на вывеску которого хозяин расщелился и где-то добыл холмгарёрские светящиеся трубки, Михаил обнаружил в нескольких дворах от пустующей нынче рыночной площади, в этом посаде занимающей центральное место на пересечении двух больших улиц. Тёмное двухэтажное бревенчатое здание с узкими окнами и высокой покатой крышей не имело крыльца, и чародей просто толкнул крепкую дубовую дверь, входя в полутёмное прокуренное помещение.

Нельзя сказать, что питейный зал был здесь большим. Сбоку от входа располагались вешалки, на которых висело несколько зипунов, впрочем, далеко не все из малочисленных в этот час посетителей заведения спешили расстаться с верхней одеждой, многие сидели за столами, кутаясь в телогрейки и не снимая шапок. Постучав ногами по слегка обледенённой кованой решётке, установленной в полу сразу за порогом, и сбив снег, который всё же налип на сапоги, Михаил активировал глаза, внимательно осматривая помещение.

Почти сразу же в дальнем углу тоже загорелся зелёный огонёк. Мужчина, махнув подорвавшемуся к нему хозяину, зашагал туда, на ходу поправляя свисающий с ремня, перекинутого через плечо, планшет с бумагами от Совета.

– Какие люди! И что же мы здесь забыли? – ехидно и чуть недовольно спросила его высокая, хорошо сложенная женщина, развалившаяся на установленном в углу промятом диванчике, на круглом столе перед которой стояло с пяток кувшинов, сильно пахнущих брагой. – Что-то я тебя, красавчик, не узнаю.

– Здравствуйте, Марфа Александровна, – Михаил чуть поклонился. – Позвольте отрекомендоваться, Михаил Иванович, серебряный ранг, капитан. Разрешите сесть?

– Новгородец? – жестом выразив своё согласие, произнесла одноглазая чародейка и, плеснув в имевшуюся на столе кружку из ближайшего кувшина, подтолкнула её к мужчине так, что затормозила та прямо перед ним, не пролив на стол ни капли.

– Сыктывкарец, – отрицательно покачал головой Михаил. – Однако прибыл из Подгорного Дворца.

– Хорошая ипокатастима, сильная, – кивнула своим мыслям его собеседница. – Есть у меня там знакомые. Ты, часом, не Ивана Вокулыча сын?

– Нет, хоть и безмерно уважаю Вокулу Потапыча, – ответил чародей, пригубив оказавшуюся ягодной бормотуху, довольно недурственную на вкус, хоть и отдающую чистым спиртом. – Ивана Алексеевича, если знаете такого.

Его собеседница на несколько мгновений задумалась, а затем неуверенно произнесла:

– Вроде бы встречались, – она сделала большой глоток. – Высокий такой, голову бреет и на горле шрам.

– Он самый.

– Ну и как батюшка поживает? – лениво произнесла женщина, глядя на семенящего к столику хозяина.

– Господа чародеи желают чего-нибудь? – льстиво поинтересовался пухлый лысеющий простец, одетый в видавший виды костюм-двойку сыктывкарского кроя и на удивление чистый для такого заведения белоснежный передник. – Ещё «Лесной услады» или, может быть, поесть?

– Поесть, что предложите? – спросил Михаил, которому порядком осточертели индивидуальные рационы, и в каждом посаде он обязательно пробовал местную кухню, хотя поначалу брезговал.

– Поросёночек в меду с грушами готов уже. Курочку, уточку, гуська, если пожелаете, прирежем, но подождать придётся, – затараторил мужчина, видимо, и бывший тем самым Ерофеем. – Рыбка опять же свеженькая, форелька, окунёк, сомик. Только сегодня ребятки, жизнью рискуя, сети сняли. Но это дорого…

– Хрюля давай. Не охота ждать, – решил для себя Михаил и дежурно пошутил: – Ты, надеюсь, не Хрякорылом кормить нас собрался?

– Как можно! – не очень убедительно засмеялся кабатчик. – Для дорогих гостей всё самое лучшее!

– Хрякорыл вообще-то тоже на вкус ничего, – вновь пригубив чашку, пробормотала Марфа. – Уж куда вкуснее лютоволка или дикого кабана.

Прекрасно услышавшие её мужчины дружно поморщились. Причём, причиной этого для Михаила было даже не то, что данный вид монстров разумен, а в первую очередь то, что хрякорылы являлись общеизвестными людоедами. Рыхлого же и какого-то домашнего хозяина заведения, похоже, покоробил в первую очередь сам факт того, что можно есть чудовищ и, более того, сравнивать их на вкус с молочным поросёнком, приготовленным на его кухне.

– Сию минуту исполним! – поклонился толстяк и, всё так же семеня, побежал в сторону стойки.

– И бурду свою ещё принеси! – гаркнула ему вслед женщина, выливая остатки из кувшина в чашку. – Так как там Иван Алексеевич?

– К моему сожалению… – ответил ей чародей, вновь глотнув «Лесной услады». – Ещё прошлым летом во время столкновения с мурманскими приложило водной плетью в спину. Чародей был сильным, из Карбазовых, так что рассекло напополам, а защититься он не успел. Так что там без шансов. После боя ядро даже извлечь не смогли. Умер мгновенно, там и похоронили.

– М-да, мои искренние. С Карбазовыми всегда аккуратным нужно быть, – пробормотала Марфа, а затем мечтательно добавила: – Хотя, помню, поймала я одного близь Черновцов, опоила зельями и затрахала до смерти. Его, естественно. Ух, какой мужик был!

– Кхем… – бражка пошла не в то горло, стоило мужчине только представить, что какая-либо женщина вообще способна на нечто подобное.

Пусть после смерти отца у него к Карбазовым как к клану и была личная месть, однако он не мог не посочувствовать этому герою-страдальцу. Принесли еду и выпивку, и разговор на какое-то время угас, покуда Марфа Александровна, задумчиво крутившая свою чашку пальцами, не спросила:

– А наши мурманские что?