Книга Двойники - Ярослав Веров

В университете выяснилось, что и здесь Григорий по способностям никому из однокурсников не уступает. Прочили ему большое будущее.

Его заметили после истории с одной лабораторной работой. Сама лабораторка относилась к курсу кибернетического управления процессами. Надо было для модельного процесса, пользуясь стандартной интеллектуальной кибернетической оболочкой, организовать управляющую структуру. Процесс был хитрый, с непредсказуемыми срывами на разных режимах. Методика предлагала отслеживать эти срывы и организовывать реакцию на них управляющей структуры.

Григорий решил, что реагировать на уже состоявшийся срыв — дело заведомо проигрышное. И, не зная, что подобные мысли посещали не только его и что уже есть работающие системы с предсказанием срывов в тех или иных реальных процессах, написал свою кибернетическую систему. Она умела отсеивать все неинформативные сигналы и отыскивать в их шуме предвестники катастрофы. Так как она была, как и все киберсистемы в этом мире, интеллектуальной, то для привязки к технологическому процессу, или процессу управления экономикой или хотя бы самолетом требовалось ее обучить, пропустить через нее реальную информацию. Оказалась она столь хороша, в смысле компактна и универсальна, что ею заинтересовались на профильной кафедре и взяли в научную разработку.

После этого куратор от госбезопасности пригласил его в свой первый отдел на профилактическую беседу. И лишь слегка пожурил за пристрастие к картам.

— Видите, Цареград, мы вас оценили. Но знаем мы о вас всё, и не только о ваших научных успехах. Знаем, с кем играли, сколько выиграли. Всё знаем. Я не стану требовать от вас бросить эту пагубную привычку. В конце концов мы тоже люди, и ничто человеческое, как говорил классик и учитель, нам не чуждо. Но для нас главное — государственный интерес. Пока голова твоя пашет как надо — играй себе, но отдавай государству, что должен, оправдывай, что на тебя возлагают. А если решишь плюнуть в лицо народу — всё тебе припомним. Понял? Такие дела, парень. Иди, учись.

Особист понравился Григорию. Такой пижонистый душка в заграничном костюме и в заграничных же туфлях, даже парфюмом от него воняет, наверное, тоже по заграничной моде. «Ничего, — подумал, выходя из кабинета, наш герой, — поиграем и с госбезопасностью».

Он знал, что за игры ему еще предстоят. Второй раунд состоялся при дипломировании. В первом отделе его принимали знакомый душка-особист и представитель военного ведомства, полковник.

— Родина вам оказала честь, товарищ Цареград, — начал университетский чекист, — вас приглашают в один из ведущих научных центров Общемаша, вы присутствуете в списках кандидатов.

— Григорий? — прочитал в анкете полковник. — Хорошее имя. Из восточного края, значит? Тоже хорошо, кузница патриотов. Я думаю, вы представляете, какое дело государство поручает вам, в каких масштабных проектах вам предстоит принимать участие. Так как, Григорий, чувствуете в себе силы? Как вы сами считаете — потянете?

— Не потяну, — ответил Григорий.

— Что-о? — не понял полковник. На скулах заиграли желваки, он отвернулся к окну.

Помолчал, и восстановив душевное равновесие, принялся уговаривать, мол, мы уверены, что вы, Григорий, справитесь, не боги горшки обжигают. А умные головы при такой международной обстановке — или укрепляют обороноспособность своего государства, или работают на чужое. В покое вас никто не оставит. Я знаю, что говорю.

— Цареград, вы что себе позволяете? — Университетский особист был перепуган: отказник в вверенном ему учреждении — ЧП! И заговорил как какой-нибудь директор школы: — Вы мне здесь не зарывайтесь. Мы же вас знаем как облупленного. У нас же с вами был какой разговор? Вы всё на благо Родине, а мы вам разрешаем жить согласно вашим запросам. Ну кто из студентов может себе позволить снимать в столице трехкомнатную квартиру?

— Что? — удивился полковник. — Как это, трехкомнатную? Да у меня подчиненные, майоры, мать твою, очереди годами ждут. Да мы тебя в порошок сотрем. Ты что, думаешь так и дальше жировать?

— А что я там буду делать, в вашем «ящике»? Тоска. Бомбу делать — у меня, понимаете, на это не стоит.

— Как? Ты хоть понимаешь, где и с кем разговариваешь? Стоит у цуцика на сучку! А может, у него того? — Полковник постучал себе по темечку.

Особист понимающе хмыкнул.

— У нас, Цареград, есть варианты распределения и на этот случай. Центральная клиника интенсивной психиатрической реабилитации, называется. Очень квалифицированный медицинский персонал.

Григорий пожал плечами:

— А зачем? Я что — диссидент, что ли?

— Ты хуже! Из-за таких вот, как ты, мудаков, всё летит в тартарары.

— Ну посижу я там. Преступление мое не такое, чтобы сгноить меня на «психе». Рано или поздно выйду — и готов стране новый диссидент. Вам надо?

— Ну, он же у нас умный, — развел руками полковник.

Особист утвердительно покивал. Григорий заметил в его глазах некий огонек уважения. И понял, что движется в верном направлении.

— Мы же тебя, бандита, даже к внештатной работе не привлекали. Двадцать человек с курса привлекли, а тебя — нет, берегли, засранца.

— Последний раз спрашиваю — согласен? — рявкнул полковник.

Григорий сокрушенно развел руками, мол, не получается у нас, мужики, договориться.

— Так, какая там у него была специальность? — осведомился полковник, будто нужная бумажка не лежала у него перед глазами.

— Основная — кибернетическая физика, специальная…

— Ну, специальная у него уже в прошлом. Физика? Ну, пусть и катится в Задрюпинск какой-нибудь. Есть у тебя такое?

Особист перебрал свои бумаги.

— Была заявка, но мы не думали давать им людей. Форвардная программа с этого учреждения снята.

— А, ну, пускай себе там покрутится. И чтобы никаких там наук. Умрешь лаборантом, парень.

Таким образом, второй раунд этой веселой игры Григорий тоже выиграл. Не стоит думать, что запрет на научную карьеру мог огорчить его. Если б мог — согласился бы Гриша и на «ящик», и на будущее орденоносного академика.

Третий раунд игры с госбезопасностью начался и затянулся на год уже по приезде на место распределения. Там за Гришу взялись ретиво, словно только его и ждали, чтобы наладить в городе и институте порядок и безопасность.

От стукачества он упорно отбивался. Посидел даже под предварительным следствием. Но дело закрыли: не вешать же статью об азартных играх на уважаемых профессоров из-за одного, понимаешь, сопляка. Тем не менее пришлось бы Григорию худо, но тут как раз грянула смена эпох. И уже он мог общаться в неформальной обстановке, за карточным столом с теми, кто еще недавно занимался его «воспитанием». Ставили они, правда, не валютой, рублями, но зато огромными суммами. Знали, что инфляция всё сожрет, вот и получали удовольствие.

А потом завелась у них и валюта, и многое другое: машины, особнячки и всё, что нужно человеку для жизни. Григорию они пели уже совсем другое. Признавались, что еще тогда его уважали, при режиме, но время было такое, знаешь, людоедское, а они люди служивые, приходилось исполнять приказы.