Книга Палеонтология антрополога. Иллюстрированный путеводитель в зверинец прошлого - Станислав Дробышевский

Челюсть Afropithecus turkanensis

Череп Ugandapithecus

Угандийский Kogolepithecus вообще непонятно кому родственен. Особняком стоит Lomorupithecus harrisoni из той же Уганды: одни его признаки похожи на таковые у евразийских плиопитеков, вообще не относящихся к человекообразным, другие – восточноафриканских лимнопитеков.

Мораль сего перечисления проста: ранние человекообразные были многочисленны и разнообразны. Дендропитековые в среднем были мелкими, от 3 до 6–9 кг; проконсулины куда больше – от 5 до 50 кг; афропитецины сочетали умеренные размеры – 14–55 кг (Ugandapithecus major – до 60–90 кг) с очень массивными челюстями с толстыми клыками; ньянзапитецины весили в среднем 8–15 кг, хотя некоторые могли быть и заметно больше. Понятно, что тип питания у разных видов мог отличаться – кто-то ел больше листьев, кто-то фруктов, хотя подробности ускользают. Проконсулы держались лесов по берегам рек, дендропитеки предпочитали более сухие равнинные леса. В любом случае, все они были древесными четвероногими жителями и на землю старались не спускаться. Лишь Equatorius africanus в своём скелете демонстрирует черты перехода к наземной жизни, впрочем, в меньшей степени, чем у современных павианов.

Что же их окружало?

В интервале 20–16 млн л. н. нам известны несколько мартышкообразных обезьян. Восточноафриканские Victoriapithecus и Noropithecus, египетские Prohylobates и ливийские Zaltanpithecus представляют самую примитивную стадию развития и выделяются в особое семейство Victoriapithecidae. Это были обезьяны весом 3,5–4,5 кг. Современный турист, увидя такое животное, уверенно назвал бы его мартышкой, но в реальности это были существа, сочетавшие черты гораздо более примитивных ранних узконосых, мартышковых и колобусовых обезьян. Голова их была приплющена, сужена и вытянута, размер мозга – как у лемура-индри и меньший, чем у карликовой мартышки. Увеличенные обонятельные луковицы выдают значимую роль запахов в жизни викториапитецид. Судя по костям конечностей, Victoriapithecus был вполне приспособлен для бега по земле, хотя и на деревьях чувствовал себя неплохо. Получается, мелкие мартышкообразные начали спуск на землю гораздо раньше, чем человекообразные.

На земле же было не так уж плохо. Фауна тропических лесов раннего миоцена почти не содержит антилоп и совсем не содержит лошадей. Среди мало-мальски крупных травоядных преобладали примитивные хоботные и лесные носороги, халикотерии, антракотерии, оленьки и странные родственники жирафов – климакоцератиды. Среди этого зоопарка появляются и свиньи. В начале миоцена они минимально пересекались с нашими предками, но после их потомки сыграли важнейшую роль в нашей эволюции.

Череп Nyanzapithecus alesi

Череп Victoriapithecus macinnesi

Любопытное о хрюшках и обезьянках…

Как показывают наблюдения за мартышками, павианами и свиньями в Африке, иногда они очень даже взаимодействуют: привередливые обезьянки едят не всё, что срывают, а много просто бросают на землю. Там же эти огрызки часто подбирают неприхотливые хрюшки, которые достаточно целенаправленно держатся под фруктовыми деревьями и внимательно следят за приматами на ветвях. Так что павиан свинье очень даже товарищ!

В Азии лангуры и макаки подобным образом подкармливают оленей.

Можно смело утверждать, что в миоцене Африки свиньи, как и человекообразные обезьяны, пережили свой расцвет. Свиньи достаточно зависимы от воды, хотя и не настолько, как антракотерии. Свиньи живут в среднем в более закрытых местообитаниях, чем большинство прочих парнокопытных, медленнее бегают, обычно ведут ночной образ жизни. Неспроста почти все африканские виды хавроний в итоге вымерли именно после осушения климата.

Любопытное о хрюшках…

Ныне в Африке остались три вида свиней. Гигантская лесная Hylochoerus meinertzhageni – огромная и косматая – последняя сохраняет облик древних лесных палеопятачков. Кистеухая свинья Potamochoerus porcus (иногда выделяется второй вид P. larvatus) тоже обитает в густых зарослях; она гораздо скромнее в размерах, зато несравненно ярче в окраске, а её ушки украшены чудесными кисточками. И только бородавочник Phacochoerus africanus (иногда выделяется второй вид Ph. aethiopicus) приспособился к открытой саванне, да к тому же единственный дневной из всех. Правда, это далось ему явно не легко: шерсть сильно редуцировалась, траву щипать приходится, ползая на коленках, а ночевать – в норах.

Гигантская лесная свинья Hylochoerus meinertzhageni

Одними из древнейших и примитивнейших свинообразных Африки оказались Sanitheriidae – маленькие животные, сочетавшие в строении своего тела черты свиней, а в морде и зубах – признаки разных парнокопытных. Интересно, что они, похоже, возникли именно в Африке в начале миоцена в лице Diamantohyus, где дожили до 14 млн л. н. В среднем миоцене они мигрировали в Европу, а в позднем добрались до Пакистана. В отличие от современных свиней они были быстро-бегающими животными с длинными и стройными ногами и горизонтально посаженной головой. Острые главные буккальные бугорки на их вторых и третьих премолярах указывают на более хищный образ жизни, чем это типично для современных свиней. Возможно, в отсутствие гиен и собак – а их тогда в Африке не было – диамантохиусы занимали их экологическую нишу.

Настоящие свиньи Suidae появились в олигоцене Азии и довольно быстро распространились на другие материки.

Первая группа ранне-среднемиоценовых истинных свиней Африки – Listriodontinae. Lopholistriodon был очень мелкой хрюшкой с маленькими прямыми клыками и зубами, приспособленными для пережёвывания травы. Он отлично занимал экологическую нишу мелких копытных.