Книга В тени Холокоста. Дневник Рении - Рения Шпигель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Воспоминания мои не такие четкие, как восемьдесят лет назад, но я старалась. Иногда мои мысли и мысли Рении могут показаться разбросанными и непоследовательными, но такова природа дневника. Это сиюминутность и импульсивность, а иногда таковы и мои собственные размышления.
Все что я говорю – унаследовано из жизни моей сестры, которую ей не пришлось прожить, а слова Рении – воспоминания подростка, навсегда захваченного западней войны.
Элизабет Лещинска Беллак,
прежде Ариана Шпигель
Почему я решила начать вести дневник сегодня? Случилось что-то важное? Я узнала, что дневники ведут мои друзья? Нет! Просто мне нужен друг. Мне нужен кто-то, с кем я могу говорить о своих каждодневных печалях и радостях. Кто-то, кто будет чувствовать то, что чувствую я, верить тому, что я говорю, и никогда не выдаст мои секреты. Ни один человек никогда не сможет стать таким другом, вот почему я решила найти доверенного друга в виде дневника.
Сегодня, дорогой мой Дневник, начало нашей большой дружбы. Кто знает, сколько она продлится? Может быть, она даже будет продолжаться до конца нашей жизни. В любом случае, я обещаю быть честной с тобой, я буду открытой и всегда рассказывать тебе все. В ответ ты будешь выслушивать мои мысли и мои заботы, но никогда не выдашь их никому, ты будешь хранить молчание, как волшебная книга, запертая волшебным ключом и спрятанная в волшебном замке. Ты не предашь меня, а если что, это сделают маленькие синие буквы, которые смогут разобрать люди.
Во-первых, позволь представиться. Я учусь в третьем классе женской средней школы имени Марии Конопницкой[5] Меня зовут Рения, по крайней мере, так меня называют друзья. У меня есть маленькая сестренка Арианка[6], которая хочет стать кинозвездой. (Отчасти она уже исполнила эту мечту, потому что снималась в фильмах.)
Наша мамочка живет в Варшаве. Раньше я жила в красивом барском доме на берегу реки Днестр. Мне там нравилось. Думаю, пока что это были самые счастливые дни моей жизни. Там были аисты на старых липах, в саду блестели яблоки, у меня был садик с аккуратными рядами очаровательных цветов. Но теперь это в прошлом, те дни никогда не вернутся. Нет больше барского дома, нет аистов на старых липах, нет яблок, нет цветов. Все это остается в воспоминаниях, сладких и приятных. А река Днестр – далекая, чужая и холодная – течет и бормочет что-то, но уже не для меня.
Теперь я живу в Пшемысле в доме бабушки. Но по правде сказать, у меня нет настоящего дома. Вот почему иногда мне так грустно, что приходится плакать. Я плачу, хотя я ни по чему не скучаю, ни по платьям, ни по сладостям, ни по моим странным и драгоценным мечтам. Я скучаю только по маме, по ее доброму сердцу. Я скучаю по дому, где мы жили все вместе, например, в белом барском доме на Днестре.
Но бывают у меня и радостные моменты, и их так много… Так много! Мне надо представить тебе мой класс, чтобы ты понимал все наши шуточки «для своих».
Со мной сидит моя лучшая подруга Норка[7] Может быть, кто-то и скажет, что Норка им не нравится, но кто-то от нее в восторге. Мне Норка нравится всегда, для меня она всегда милая Норка. У нас все мысли одинаковые, те же взгляды и мнения. В нашей школе девочки часто «втюриваются» в учителей, вот и мы с Норкой влюбились по-настоящему (некоторые девочки это делают, просто чтобы подлизаться к учителям) в учительницу латыни г-жу Валерию Брзозовску, урожденную Брюхль. Мы зовем ее «Брюхла». Брюхла замужем за красивым офицером, который живет во Львове. Она к нему ездит через воскресенье. Мы пытались узнать его адрес через адресное бюро, но ничего не получилось, потому что мы не знаем, как его на самом деле зовут. (Мы его называем «Здислав».) Брюхла преподает латынь, у нас этот предмет идет хорошо, и это, разумеется, говорит о том, что мы ее любим по-настоящему.
Следующая девочка в нашем ряду – Белка, или Белания, толстая и кряжистая как три тысячи чертей! У нее исключительный талант к наукам – и еще более выдающийся талант вызывать неприязнь. Она ужасно «втюрилась» в г-жу Скорску[8]и, когда смотрит на нее, строит глупые рожи.
Дальше идет Ирка (Ira – Гнев[9]). Я не люблю Ирку, это у меня в крови. Эта ненависть наследственная: моя мамочка очень не любила Иркину мать, когда они учились в средней школе. Я невзлюбила Ирку еще больше, когда она начала подкапываться под меня в школе, – все это, плюс ее нечестные оценки в табеле и отвратительное сюсюканье, вранье и неискренность, заставило меня по-настоящему ее возненавидеть. Ко всему этому надо добавить, что Брюхла бывает у Ирки дома, мы это расследовали. А Иркина мать ходит в гости к Брюхле. Мы это раскрыли, заглядывая в окна первого этажа в доме Брюхлы, где я провела много часов, а Нора поджидала ее. Все это означает, что я не выношу эту девчонку! Но раз мы учимся в одном классе, приходится как-то жить. Так что мы с Норой просто сжали кулаки и ждем удобного момента.
Что касается девочек, сидящих за Иркой, либо мне вовсе нет до них дела, либо они мне немножко нравятся. С другой стороны, меня немного больше интересуют девочки, которые сидят в самом конце класса, а именно Луна, она сидит за мной и постоянно бомбардирует мне спину. Она считает себя очень талантливым и неземным созданием. На вечерах и вообще всегда она прикидывается то такой, то сякой, старается привлечь внимание к своей красоте (которой у нее нет), к своим исключительным способностям (которые плод ее воображения) и к своей значимости (которой никогда не было). Луна всегда пытается привлечь внимание мальчиков, поэтому при своем маленьком росте она носит высокие каблуки, подрисовывает брови и пудрится. Сначала она одолжила пудру у Ирки Лозинской как бы «смеха ради». А теперь она это делает совсем не «ради смеха», а вполне серьезно.
Ирка Лозинска наверняка самая красивая девочка в нашем классе, а может быть, и во всей школе. Не мешают даже ее темная, почти оранжевая (не без пудры, конечно) кожа и высокомерный тон, или резкие слова из кораллово-красных губ, обнажающих красивые белоснежные зубы. Но у Ирки худший из всех недостатков – у нее туберкулез… Да, иногда у нее идет кровь из рта и из носа. Мне жаль Ирку. У нее есть друг, который ее любит, но он не знает, что его подруга так серьезно больна.
