Книга Когда мир изменился - Ник Перумов

– Вставай. Поясницу застудишь, рыцарь.

Блейз едва-едва сумел поднять руку в латной перчатке. Человек усмехнулся, пальцы его сомкнулись вокруг запястья рыцаря. Хорошо смазанный доспех не подвёл, не выдал себя позорным скрипом.

– Б-благ-годарю, п-почтенный…

Человек с глефой коротко кивнул.

– Тебе лучше поспешить, рыцарь. Луна высоко, а неупокоенные, как я сказал, не ходят в одиночку. Где твой конь?

– Е-его н-нет… А ч-что осталось – в-вон т-там…

Блейз проклинал себя за позорное заикание. Демоны и преисподние, почему его так корежит ужас?! Его спасли, ему помогли – так отчего же ему так страшно?!

Человек обернулся. В стороне от дороги, саженях в тридцать, смутно виднелась тёмная груда с торчащими белыми рёбрами – всё, что осталось от Блейзова скакуна.

Дорогого, прекрасно обученного боевого коня, между прочим!

– Понятно, – кивнул рыцарю избавитель. – Тогда идём. Тебе опасно здесь оставаться.

Остатки гордости Блейза попытались было возмутиться, но взгляд его упал на недвижные останки костеца, и рыцарь поспешно прикусил язык. На ум очень вовремя пришли прелести Бисуми, и рассудительность, само собой, победила.

– Идём, – повторил человек и особенным образом свистнул. – Моя двуколка – она не подберётся близко.

Отчего повозка не могла подъехать прямо сюда, Блейз не понял. Дорога хорошая, почти ровная, да и лужи, если разобраться, совсем не так уж глубоки!..

Они немного прошли по тракту. По обе стороны лежала низкая равнина, покрытая негустым кустарником, среди которого вздымались покосившиеся менгиры древнего кладбища – собственно, именно ради него Блейз и явился сюда, надеясь собственноручно справиться с ночными тварями.

Пошел по шерсть, а вернулся стриженый, со жгучим стыдом подумал он.

Эх, Микониус, верный мой конь… это ж сколько золота отдать придётся за нового? Бисуми будет очень, очень недовольна. Он в конце концов обещал красавице новую…

Глефа поднялась, описала стремительный круг. Человек, её державший, свистнул вновь, и свист этот больше напоминал шипение змеи.

– Теперь подождём.

Ждать пришлось недолго – вскоре послышалось какое-то шуршание, шевеление, вроде как тяжёлые шаги не одной пары ног.

– Не пугайся, – начал было спутник Блейза, но у рыцаря уже отнялся язык.

Из-за поворота и впрямь появилась двуколка, влекомая…

Влекомая восьмёркой запряжённых в неё цугом мертвяков!

Самых настоящих, матёрых, ходячих мертвяков!

Луна осветила серые недвижные лица, пустые глаза, что только кажутся незрячими, руки-клещи, ноги в обмотках и кожаных ичигах. Неупокоенные тащили двуколку весьма бодро, однако застыли, стоило человеку с глефой ещё раз свистнуть.

– Прошу тебя, рыцарь. Как величать тебя, не скажешь?

Дурная, донельзя дурная примета открывать своё имя этому… этому…

Очевидно, сомнения отразились на лице Блейза, потому что его спаситель только усмехнулся и не стал настаивать.

– Садись, рыцарь. Путь до Хеймхольма неблизок, а звёзды, увы, благоприятствуют нежити.

Блейз сглотнул и стиснул эфес. Нет, всякие сказки слыхал он про своего ночного спасителя, но такого!..

– Ничего особенного. – Хозяин повозки перехватил взгляд рыцаря. – Неупокоенные, очищенные от зловредного влияния баньши, укрощённые и вполне пригодные к простой работе. Садись, прошу тебя.

Ближайшие четверо мертвяков дружно раскрыли прикрытые как будто крупными бельмами буркалы. В глазницах, как и положено, горел злобный зеленоватый огонь, челюсти задвигались, зубы заскрежетали, длинные пальцы, каких никогда не бывает у живых, задёргались, из кончиков высовывались и вновь прятались внушительные когти.

Потянуло сладковатым запахом тления.

– Но-но! – прикрикнул человек, тряхнул глефой; лунный свет отразился в отполированном клинке, упал на неупокоенных, и те мигом присмирели.

– Не бойся, рыцарь. Они у меня хорошо вышколены.

Блейз имел на этот счёт собственное мнение, но делиться им сейчас было явно не время и не место.

Кое-как, на предательски подрагивающих ногах, он забрался в двуколку, устроился на скамье.

Человек как-то по-особому встряхнул глефу, и оба лепестка её клинков исчезли, скрывшись в древке.

– Н-но!

Неупокоенные послушно влегли в постромки, двуколка сдвинулась с места, тут же изрядно накренившись – колесо угодило в рытвину.

– Право, сиятельный маркграф мог бы содержать тракты и в большем порядке. – Кажется, спаситель Блейза не прочь был завязать разговор. – Поведай мне, рыцарь, если, конечно, это не нанесёт ущерба твоей чести, что привело тебя сюда, к катакомбам Эшер Тафф? Признаюсь, не ожидал тут никого встретить!.. Да, будем знакомы – Фесс. Некромант Фесс. Ну или некромаг, не важно.

– Б…блайс, – кое-как выдавил Блейз. Невинный трюк – он не солгал и в то же время не выдал точного звучания собственного имени, на которое этот некромаг мог бы навести порчу.

– Блайс. Очень приятно, – вежливо сказал некромант. – Меня вызвали сюда, потому что пошли разговоры о слыгхе [1]. А ты, рыцарь Блайс? Думаю, что не ошибусь – передо мной адепт ордена Чёрной Розы?

Человек, известный в маркграфстве Ас Таолус как некромант или некромаг Фесс, знал поистине немало.

– Что ж тут удивительного? Мы, как-никак, в известном смысле коллеги, – пожал он плечами. – Но соваться в одиночку туда, где хозяйничает слыгх… ты или очень храбр, досточтимый, или… или набольшие ордена не потрудились как следует объяснить тебе, кто такой слыгх и на что он способен. Вернее, оно. Слыгх беспол.

– Я… я… – заикался Блейз. – Я… ты прав, почтенный… меня прислали отыскать слыгха…

– Смело. Очень смело, – покачал некромант головой. Капюшон соскользнул, Луна осветила короткие волосы, совершенно седые, молодое худощавое лицо. – И очень, да простятся мне эти слова, безрассудно.

– Орден приходит на помощь, не взвешивая, насколько велика опасность, – кое-как ответил Блейз уставной фразой.

– Дело, конечно, ваше, – некромант правил, мертвяки в запряжке брали то правее, то левее, стараясь, чтобы двуколка не слишком ныряла в многочисленные ямки, ямы и ямищи. – Но слыгх очень быстр и совершенно непредсказуем. Тяжёлая броня, досточтимый, не слишком надёжная защита. Как ты собирался его ловить, прости мне это любопытство?