Книга Вспышка страсти - Маргарет Пембертон

Сон начал накатываться волнами: тетя Гарриет была бы счастлива, если бы я вышла замуж за Фила… Фил тоже был бы счастлив… может, Фил и прав… может, нам следует пожениться…

Ни с одним мужчиной я не чувствовала себя так легко, как с ним. Я вдруг полностью очнулась и поняла – я сумасшедшая! Как можно думать о замужестве после того, что произошло? Закрыв лицо руками, я в сотый раз стала вымаливать для себя забвения.

Глава 2

Звук двигателя его автомобиля я услышала ранним утром. Я сидела под ярко-красным навесом, создававшим тень на террасе моей спальни, ела теплые слоеные булочки и радовалась крепкому кофе, который очищал мой рот от постоянного металлического привкуса таблеток, когда раздался высокий пронзительный рев автомобиля, повернувшего на крутой подъем к отелю. Несколько минут я прислушивалась к тому, как водитель переключал передачи, двигаясь по затененной деревьями крутой дороге, а потом сквозь густую листву увидела автомобиль. Это был «ламборгини» с британским номером, и, отметив скорость, с которой он мчался, я порадовалась, что в отеле мало постояльцев и незнакомец вряд ли столкнется со встречной машиной. Дорога сворачивала к главному входу отеля, так что я не смогла взглянуть на водителя, но когда чуть позже спустилась в холл, чтобы позвонить тете Гарриет и успокоить ее, сообщив, где нахожусь, я увидела нового постояльца. В просторной солнечной гостиной находились только три человека: двое из них – немецкие бизнесмены, прибывшие двумя днями раньше, а третьим был водитель «ламборгини». Я бросила на него быстрый взгляд – незнакомцу около тридцати, и у него восхитительная копна солнечно-золотистых волос, я таких никогда не видела у взрослого мужчины. Он поднял голову, и я, поспешно отведя взгляд, торопливо прошла через мраморный холл к телефону, все же успев разглядеть чрезвычайно привлекательное лицо с волевым подбородком и светло-карими глазами. Именно эти глаза не давали мне покоя, пока я старалась дозвониться до Офира и тети Гарриет. В них было что-то знакомое, но никогда прежде я их не видела…

– Надеюсь, ты взяла напрокат автомобиль? – строго, но заботливо спросила тетя Гарриет.

– Да, проблем с транспортом у меня нет.

Это была часть лечения, рекомендованного моим психотерапевтом, один из способов, с помощью которых, по его мнению, я смогу снова обрести уверенность в себе и эмоциональное равновесие, и у меня не хватило смелости разочаровать доктора.

– Это хорошо. От Вианы сюда всего полчаса езды, но, ради Бога, будь осторожна с коровами.

– С коровами? Но это же главное шоссе. С какой стати мне заботиться о коровах?

– Это не шоссе, а разрушенная римская дорога. Коровы там повсюду – и на обочине, и посреди дороги, они не знают правил движения. Эти коровы – безмятежные животные и…

– Хорошо, тетя Гарриет, – перебила ее я, чтобы она не увлеклась обсуждением коровьих достоинств. – Через несколько дней я буду с вами. Просто я подумала, что сначала следует немного познакомиться со здешними местами.

– Разумеется, если это единственная причина твоей задержки. – Чувствовалось, что тетя Гарриет в этом не уверена, но она прекрасно меня знала. – Мэри и Том уже здесь, и Розалинда с Гарольдом тоже. Тогда я скажу им, что ты приедешь позже, на этой неделе.

– Да, конечно. И не волнуйся.

– До встречи, благослови тебя Господь, – сказала тетя Гарриет, и я медленно положила телефонную трубку.

Теперь я поняла, почему те светло-карие глаза показались мне такими знакомыми. Цвет у них был другой, но выражение – то же самое, что и в моих собственных. Это были глаза человека, который страдал и строил вокруг себя стену. С самого начала я почувствовала, что золотоволосый англичанин ищет убежища, как и я.

Неторопливо перебирая стопку почтовых открыток, я в конце концов выбрала ту, на которой был изображен отель с маленькими красными тентами на балконах – величественный вид в стиле тридцатых годов. Я аккуратно написала имя доктора Макклур и адрес психиатрической клиники, из которой только что выписалась, и замерла, глядя на пустое место, предназначенное для письма. Что можно написать человеку, который был то добрым, то жестоким, то терпеливым, то раздраженным, прилагая все силы, чтобы вернуть меня в так называемое нормальное состояние?

Жаль, что вас здесь нет? Это едва ли вызывает у меня жалость.

Прекрасно провожу время? Могу представить его комментарии по этому поводу.

В итоге я просто написала большими буквами «Дженни» и отдала открытку смуглому мальчику за стойкой, чтобы он ее отправил. Впервые с момента заселения в «Санта-Луцию» я не вернулась в номер. Доктор Макклур действительно вселил в меня некоторую уверенность. Возможно, некоторые его методы лечения я и находила бесполезными, но, покидая клинику, я, безусловно, находилась в гораздо лучшем состоянии, чем тогда, когда попала в нее, за это нужно отдать ему должное. Ежедневно уединяться в своем номере, запираться наедине с собой и со своими воспоминаниями, все дни с утра до вечера проводить в размышлениях – это для меня самое опасное, если я хочу полностью восстановиться, и здесь доктор Макклур был непреклонен: «Возьми автомобиль. Встречайся с людьми. Работай. Путешествуй. Открой свою душу для новых впечатлений. Заведи любовную связь – какую угодно. Только не зарывайся изо дня в день в свою уютную постель, иначе ты сползешь обратно, Дженни».

Именно это я и делала с тех пор, как покинула клинику. Единственный положительный момент – я все-таки взяла машину, и если быстрая, без всякого интереса поездка по Франции и северной Испании может быть названа путешествием, тогда еще и попутешествовала, но не в том смысле, который имел в виду доктор Макклур, – не открывая душу для новых впечатлений, без предвкушения удовольствия. Увы, я не была готова следовать всем его советам. Я еще не готова вернуться к работе, а завести любовную связь совсем не так легко, как взять напрокат автомобиль, и, кроме всего прочего, любовная связь подразумевает взаимное доверие, рассказ о прошлом, а я определенно не собиралась играть с кем-либо в такие игры. Весьма неприятно уже то, что обо мне все известно друзьям. Я не собиралась сообщать новости каждому, кто попадется мне на пути, но путешествовать в том смысле, который подразумевал доктор Макклур, я, пожалуй, могла – стать туристом, а не отшельником. Сделав для успокоения глубокий вдох, я пошла на стоянку отеля, к машине.

Я выбрала извилистую дорожку, сырую от нависающей над ней зелени, и ехала гораздо медленнее, чем обычно ездят англичане, но автомобиль очень быстро выехал на небольшую смотровую площадку перед церковью Санта-Луция, откуда энтузиасту-фотографу открывался полный обзор португальского побережья и долины реки Лима. Обогнув припаркованные там машины, я, снова въехав в прохладу зелени, направилась по извивающейся змеей дороге, которая вела к основной автотрассе в Виану, и через несколько минут остановилась на главной площади. Чтобы отличаться от остального женского населения, особых усилий прилагать не нужно: местные женщины одеваются исключительно в черное, головы покрывают шалями, громко болтают, держа в руках корзины с покупками, или чаще, с легкостью неся на головах узлы со стиркой или мешки с зерном. Что ж, вот и новое впечатление. Выбрав уличное кафе, выглядевшее довольно чистым, я заказала кофе и, сидя на улице, смотрела на совершенно новый мир, бурливший передо мной.