Книга Жена моего брата - Оле Адлер

Совершенно ясно стало то, что я в плену. Моя золотая клетка не позволит улететь дальше кольцевой. Я снова и снова вспоминала открытку от брата Марата. Теперь его слова уже не казались мне шуткой.

Я много думала, как уехать, сбежать от них, отложила наличные, но не решалась. Марат все реже стал оставлять меня. Мы снова были похожи на семью. Пока его не прорвало.

Сегодня.

Его девица, его пренебрежение и жестокость. Щека, что все еще горела огнем.

За что он так со мной? Почему?

Дорога не успокаивала больше. Слезы катились по лицу, и иногда я останавливала машину, чтобы проплакаться. Живот тянуло с самого утра, но я игнорировала боль. Тонус наверно. Врач говорил, что такое бывает.

Я думала, что вернусь домой, но часы шли, а желания не возникало. А вот тянущая боль наоборот становилась все сильнее. И тут до меня дошло, что это не тонус. Я быстро скачала на телефон программу схваток и засекала каждый яркий приступ. Через полчаса на экране высветилась красная надпись: «Срочно поезжайте в больницу».

Я словно очнулась. Надо же было не заметить, что рожаю. Вспоминая свои ощущения, тянущую, но ненавязчивую боль, я поразилась, как относительно легко перенесла схватки. Эта боль не шла ни в какое сравнением с тем, что причинял мне муж. Наверно, я закалилась и одеревенела.

Дорогу до больницы я знала прекрасно. Меня там ждали. В багажник на всякий случай еще неделю назад я положила дежурную сумку с вещами для меня и сына. Как чувствовала, что придется экстренно ехать самой.

Марату звонить не хотелось, но я засунула гордость куда подальше. Или же набрала его из страха? Не знаю. Как бы то ни было, мой звонок он игнорировал. Разбудить свекровь? Не очень хотелось. Вряд ли малыш появится до утра. Первые роды долгие.

Я приехала в больницу, так и не сообщив никому из семьи. Были ли они моей семьей? Ничего хорошего по их адресу я не чувствовала. Агния Сергеевна иногда была милой, но чаще холодной и отстраненной. Отец мужа примущественно игнорировал мое существование.

Нет, одной лучше.

В больнице меня встретили радушно. Еще бы. За такие деньги.

— Лизавета Дмитриевна, кто же привез вас? Муж?

— Нет, я сама приехала. На машине, — отвечала я сестре, которая заполняла мои документы.

— А ваш доктор? Он в курсе?

— Нет. Я не решилась его беспокоить.

— Как же так?

— Но ведь ночь…

Сестричка нахмурилась на меня и тут же потянулась к телефону. Меня осмотрел дежурный врач и сказал, что рожать я буду весьма скоро. Через полчаса приехал и мой личный доктор, который вел беременность с тех пор, как я оказалась в Москве.

— Удивительная вы девушка, Лизонька, — пропел он после осмотра. — Одна на машине. Семь пальцев раскрытие. Почему не позвонили мне?

— Так вышло.

— Нужно было давно приехать. Вы же целый день в родах, так?

— Кажется. Я не сразу поняла.

Врач внимательно посмотрел на меня и повторил:

— Удивительная вы, Лизонька. Удивительная. А что же Марат?

Что я могла на это сказать? Только пожала плечами.

— Не могу до него дозвониться.

— Понятно — нейтрально ответил доктор. — Я оповестил Алана Динаровича. Он найдет Марата. Не переживайте.

Прикрыв глаза, я абсолютно честно ответила:

— Я и не переживаю. Спасибо, что побеспокоились.

Если кто-то и посмел бы вытащить Марата из койки подружки, то только его отец. Не скажу, что я жаждала видеть мужа, но он вряд ли посмеет пропустить день появления на свет сына.

Я на самом деле не переживала за Марата, за роды. Почему-то мне стало легко и спокойно. Уверенность, что все пройдет хорошо, была такой твердой, почти осязаемой. Возможно, это от препарата, который мне вкололи. Или же я просто устала от терзаний и слез. У меня кончились нервы.

Совсем скоро схватки стали совсем болезненными. Врач проверял меня регулярно, сестра не отходила вовсе. Буквально через два часа после прибытия в госпиталь, я родила.

— Мальчик. Пять пальчиков на руках и ногах. Волшебная палочка и маракасы, — оповестила неонатолог.

Я рассмеялась сквозь слезы.

Мне на грудь положили маленького крикуна, и я пропала. Впервые в жизни я окончательно и безнадежно влюбилась. Мое сердце и душа теперь принадлежали ему.

Я смутно помнила то, что было после родов. Малыша забрали, меня отвезли в палату. Я крутила в руках телефон, но так и не набрала мужа. Отец найдет его и скажет.

В какой-то момент мне показалось, что я им не нужна. И мой ребенок тоже. От этой мысли накатило какое-то умиротворение, даже счастье. Я заснула, а открыв глаза, увидела на стуле у моей постели Алана Динаровича.

Пристально глядя на меня своим тяжелым взглядом, Батурин старший проговорил:

— Марат умер сегодня ночью.

Глава 2. До и после

— Марат умер сегодня ночью, — сказал Батурин старший фирменным голосом, в котором не было эмоций.

Он и на свадьбе так меня поздравлял, и с беременностью. А теперь вот сообщил о смерти моего мужа, своего сына. Жуть в том, что я почти ничего не почувствовала. Алан продолжал смотреть на меня, а я молчала. Лишь через какое-то время просто кивнула.

Батурин встал со стула, пошел к двери. Похоже, он сделал все, что хотел и теперь собирался уйти. Но в этот момент в палату вошла медсестра. Она катила кювет с моим сыном.

— Дедушка примчался? Принимайте, принимайте богатыря. Мамочка молодец у нас. Отдохнули, Елизавета Дмитриевна? Все хорошо?

Я снова кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Малыш спал. Сестра, оценив ситуацию, решила ретироваться.

— Я через десять минуточек зайду. Дам вам время побыть с маленьким.

— Спасибо, — неожиданно поблагодарил ее Алан.

Он подошел к кювезу и смотрел на ребенка. Долго. Молча.

Во мне все кипело и бурлило. Я чувствовала себя выжатой и обессиленной после практически бессонной ночи, но даже слабость не мешала моим инстинктам кипеть и сигналить об опасности. Я едва сдерживалась, чтобы не вскочить и не закрыть собой ребенка. Одно неверное движение Батурина, и я бы вцепилась ему в горло.

Но он стоял, почти не дыша, смотрел на внука, а потом выдал:

— На тебя похож.

— И слава богу, — не сдержалась я.

Алан резко повернул голову, пронзая меня хищным взглядом, но почти сразу отвернулся.

— Как назовешь? — спросил он.

— Иваном.

Я знала, что Марат хотел дать сыну свое имя, но где теперь Марат?

Мне стало немного страшно. Я не чувствовала ни капли скорби. Словно смерть мужа была ожидаемой или даже желанной. Нет, я никогда даже мысли такой не допускала, но и горевать не спешила.