Книга Остров Дьявола - Николя Бёгле
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стефан смотрел на нее со смесью тревоги и боли. Смутившись, Сара разжала пальцы.
– Ты уже не в тюрьме…
Сара сделала извиняющийся жест рукой.
– Не забудь это, – сказал Стефан, протягивая ей пару латексных перчаток и бахилы.
В прихожей консоль из белой сосны была на своем месте, с потолка по-прежнему свисала тяжелая люстра. Сара поставила ногу на первую ступеньку лестницы, и одна из половиц скрипнула. Мать постоянно просила отца укрепить эту половицу, а он проводил дни в садике или в одиночестве в своем кабинете.
Она продолжила подниматься. Комок в горле давил сильнее, живот напрягся. В легкие поступало все меньше и меньше воздуха. Она совсем запыхалась, пока поднялась на второй этаж.
Стефан уже ждал в конце коридора, перед дверью кабинета ее отца, откуда вырывался яркий свет, какой бывает в хирургических операционных.
Сара прислонилась к стене. Стефан шагнул к ней, чтобы помочь, но она подняла руку, показывая, что справится сама.
Мобилизовала волю, напрягла мускулы и пошла той походкой, которую знали ее коллеги: спокойной, но решительной. Стефан протянул ей респиратор.
– Мы пока не знаем результатов первых анализов… Сейчас ты поймешь, почему мы так осторожничаем.
Ошарашенная Сара надела респиратор и отрегулировала удерживающие его ремни.
Сара давно не заходила в эту комнату, но ей показалось, что здесь ничего не изменилось. Величественное бюро из лакированного дуба, похожее на церковный алтарь, стояло перед окном в форме полумесяца. Стенной книжный шкаф был полон книг по истории, а в помещении благочестиво витал запах воска. Девочки никогда не получали от отца приглашения присоединиться к нему в этом святилище, в котором он просиживал порой многие часы, но Сара несколько раз тайком пробиралась сюда и чувствовала себя здесь словно в защитном коконе.
Сегодня на полу стояли мощные прожекторы и было светло, как в операционной. В кабинете находились двое: сотрудница научно-технического отдела полиции в защитном комбинезоне и судмедэксперт в шапочке, закрывавшей его волосы, и в маске на лице, сидевший на корточках возле саквояжа с медицинскими инструментами.
– Приехала инспектор Геринген, – сказал Стефан.
Медэксперт с трудом распрямился и дружески махнул рукой Саре, которая не успела ему ответить, потому что остолбенела, увидев перед собой жуткую картину.
Труп лежал на полу, на спине, совершенно обнаженный, но полностью покрытый каким-то белым порошком. Странная пыль частично скрыла морщины пожилого человека, чья растянутая кожа словно приклеилась к костям, будто расплавившийся пластик.
Сара прерывисто дышала. Потрясенная сильнее, чем ожидала, она сдвинула маску респиратора на лоб, чтобы глотнуть свежего воздуха.
– Ты в порядке? – спросил ее Стефан.
Сара кивнула, но у нее тут же перехватило дыхание, когда она увидела, в каком состоянии руки и ноги отца. Кончики пальцев на них распухли, кожа так натянулась, что на одних кровь, казалось, вот-вот прорвется наружу, а на других уже появилась гангрена, окрашивая кожу в черный цвет, предвещавший скорое разложение.
Но когда взглянула на лицо, на которое до того старалась не смотреть, она испытала еще более сильный шок.
Под слоем белого порошка видны были искаженные невыносимой болью черты того, кто был ее отцом: углы губ разорваны, кровь запеклась коричневыми сгустками… Но страшнее всего был застывший в мертвых глазах отца ужас.
Сара прислонилась спиной к стене и опустилась на корточки. Сцепив пальцы рук, она никак не могла поверить в то, что увидела, и в то, что сможет перенести потом воспоминания об этом.
– Сара… – начал Стефан, присевший напротив нее. – Давай уйдем отсюда.
– Тобиас, какова причина смерти? – сумела выговорить Сара, обращаясь к судмедэксперту.
– Вот это вопрос… – начал тот. – Ни одна из обнаруженных ран не могла вызвать смерть. Мне пока неизвестна причина остановки сердца. Единственный момент…
– Что это за белый порошок?
– Анализы как раз сейчас проводятся. Мы боимся, что это окажется Bacillus anthracis[1], гидразин или фенарсазин-хлорид. Это могло бы помочь определить диагноз. Но пока не будем этим увлекаться – еще ничего не ясно.
– Следы убийцы или убийц? Хоть что-то? – обратилась Сара к стоявшей возле окна сотруднице научно-технического отдела, которая только что поместила в пузырек ворсинку ковра.
Ей ответил молодой голос, приглушенный защитной маской:
– На данный момент ничего. Но мы только что начали сбор и анализ обнаруженных образцов.
Сара снова повернулась к медэксперту; кулаки ее были сжаты, дыхание становилось все более прерывистым.
– Вы сказали «единственный момент»…
– Да, у вашего от… у жертвы обнаружены повреждения верхней части гортани и глотки. Желудок же при пальпации показался мне слишком напряженным. Это позволяет предположить, что жертву заставили проглотить чужеродное тело, находящееся в данный момент в его пищеварительной системе.
Сара велела доктору отвезти тело в Центр судебно-медицинской экспертизы для вскрытия. И вдруг, едва сдержав рвотный позыв, бросилась в ванную комнату, сорвала респиратор, и ее стошнило в раковину. Восстановив дыхание, прополоскав рот и умыв лицо, она села возле ванны, обхватив голову руками. Все происходящее было каким-то абсурдом.
Его не могли убить при таких обстоятельствах. Только не ее отца. Не этого спокойного человека, не попадавшего ни в какие сомнительные истории.
– Можно войти? – спросил Стефан.
– А что, если этим убийством целили в меня?
– Почему ты так думаешь?
– Не знаю, но мне кажется странным такое совпадение: его убили в день моего освобождения из тюрьмы.
– Полагаешь, кто-то послал тебе предупреждение или пытается отомстить?
Сара пожала плечами.
– В обоих случаях послание должно было быть ясным для тебя. Ты не видишь в этой мизансцене ничего, что могло стать для тебя конкретным указанием?
– Нет. Абсолютно ничего.
– Может быть, твой отец…
– Скажи, – перебила Сара, – все арестованные мною преступники в данный момент сидят за решеткой?
– Да, и сидеть им еще долго.
– Но почему убийца пошел на преступление именно вчера? Точно накануне моего выхода из тюрьмы?
– Может быть, просто потому, что твой отец остался в доме один… Это облегчило убийце его задачу.
Сара начала понимать, что ей придется принять версию, которую она отвергла с самого начала. Потому что она сейчас видела единственное объяснение этому убийству. Объяснение столь же жуткое, как искаженное лицо трупа: ее отец был не тем, за кого себя выдавал.
