Книга Цифры нации - Николай Старинщиков

Кошкин направился в ту сторону. Оратор, стоя на ступенях колонны, кричал в мегафон. Говорил он, между прочим, о близком конце света и просил народ опомниться.

Владимир пробрался ближе к колонне. Оратором оказался бородатый мужик в пятнистой одежде и военных ботинках. Рядом с ним стояла девушка лет двадцати-тридцати – на ней была точно такая же куртка, с пятнами, а также ботинки с заправленными в них брюками. За спиной у обоих висели рюкзаки.

– Разве же это общество?! – говорил мужик. – Это сплошной дом терпимости! Это говорю вам я – Пульсар, пришедший из леса! Со мной моя дочь Екатерина, она выросла в лесу, не зная вашего мира!

Народ с любопытством слушал Пульсара.

– Вы забыли, для чего приходил к нам Господь! Он пришел сохранить старые принципы, построенные на равенстве! Он говорил нам о том, что закон Моисея забыт! Что изменилось с тех пор?! А я вам скажу! Вам насадили закон «О защите толерантности». Но это закон для избранных, поскольку одних он угнетает, вторых превозносит до небес, включая андроидов…

Мужик опустил микрофон, обвел взглядом толпу. Народ оглядывался по сторонам, соображая. Человек из леса мог быть кем угодно, в том числе провокатором.

– Зато у нас, – сказала дама в джинсах, – восстановлен язык прошлого века. Мы говорим точно так, как говорили наши предки…

– Именно! – воскликнул мужик лет пятидесяти. – Благодаря закону мы помним Даля, Толстого и Чехова…

Однако эти доводы не сбили с толку Пульсара.

– У тебя есть дома андроид?! – спросил он в микрофон, бегая глазами поверх толпы. И добавил: – Для сексуальных услуг?!

– Ну, допустим… – ответил ему оппонент. – С кем хочу – с тем и сплю…

– Я тебя поздравляю! Ты умрешь под забором! Потому что никто не подаст тебе кружку воды! У тебя не будет детей, уважаемый!

– И что ты предлагаешь?

– Подумай! Всего лишь подумай, куда ведет такая политика! Таким, как ты, скоро не будет места…

Однако продолжить оратору не дали. Из толпы выдвинулись двое верзил в штатском, подняли говоруна за предплечья и понесли со ступеней к асфальту. Пульсар, работая ногами, пытался шагать, хотя ноги не доставали пола. Получилось подобие бега в состоянии невесомости. В толпе возник хохот. Пульсара опустили на пол, затем повалили, он стал извиваться, пытаясь вырваться из цепких и сильных рук. Один из полицейских предъявил ему удостоверение в виде круглого белого жетона с цифрами и стал говорить о правах задержанного.

– Уважаемый Пульсар, – бормотал полицейский, – ты имеешь право знать, в чем обвиняешься, иметь защитника в административном процессе. Защитник может предоставить твои интересы в суде, а ты лично можешь извиниться перед судом за допущенное нарушение. Кроме того, учитывая доказанность деяния и неотвратимость наказания, ты имеешь право на свое освобождение по месту своего задержания, прямо здесь, при условии выплаты административного штрафа в сумме полутора средних месячных единиц оплаты труда. Норма нарушенного административного права – статья 5-38 «Нарушение законодательства о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетировании».

– Отпусти! – Пульсар корчился от боли. – Ты сломал мне кости!.. Будь я хакер, от вашей системы ничего не осталось бы! Но я не хакер!.. И даже не программист! Я строитель, который построил машину! Опомнитесь, пока есть время…

Его дочь металась рядом.

– Отпустите его! – просила она, стараясь освободить отца.

Другой полицейский, читавший права, остановил ее тем же манером, ухватившись рукой в запястье. Лицо у девушки исказилось от боли.

– Помимо того, – продолжил полицейский, державший Пульсара, – штраф может за вас уплатить любой уважаемый.

Он обвел взглядом толпу и, остановившись на Кошкине, строго спросил:

– Что? Уважаемый желает внести деньги?

Кошкин удивился до крайности, однако промолчал.

– Что-то не понял я, – продолжил полицейский. – Вы кем им приходитесь – кум, сват?

– Брат, – ответил Кошкин, пугаясь собственных слов.

– Ваш кошелек, – сказал полицай, протягивая к нему руку. – Прошу ценить наше время и не задерживать. У вас две секунды для размышления… Раз…

– Я уплачу! – опередил его Кошкин, доставая из кармана пластиковую карту.

Полисмен оживился при виде карты, взял ее свободной рукой, сунул себе в карман, затем вынул и возвратил Кошкину. Однако отпускать девушку не спешил. Первый полицейский тоже не торопился.

– Штраф не прошел регистрацию… Надо ждать, уважаемый.

Кошкин на чем свет ругал себя. Прогулялся, называется! Он мог бы тихо смыться, оставив этих двоих один на один с полицейскими. Мог бы, да что-то сдержало его – может быть, слово «машина», которое произнес перед этим задержанный.

Железные клещи наконец разомкнулись, мужик с дочерью оказались на свободе, после чего толпа зевак моментально схлынула вместе с полицейскими.

– Спасибо тебе, добрый человек, – сказал Пульсар, тряся бородой. – Ты не прошел мимо, остановился…

Слово за слово, они разговорились и тихонько пошли втроем от площади. Бородатого звали дядей Федей, по отчеству – Ильич, а девушку – Катенькой. Дядя Федя массировал запястья, проклинал систему и тех, кто ее построил.

– Вначале мы даже думать боялись, – гремел его голос, – что какой-нибудь робот заменит не только, допустим, кассира в банке, но и женщину в кровати, что местное самоуправление докатится до такой вакханалии…

Они подошли к Волжскому косогору и возле чугунной ограды остановились. Кошкин большей частью молчал, с трудом переваривая информацию. Кассир в банке, женщина в кровати… Существо, от которого могут быть дети.

– Так и ушли мы в лес с женой. А потом Аннушка у нас умерла, – рассказывал Федор Ильич, – мы остались с дочкой одни. А вскоре мне зарубили военную пенсию. Они сказали, что такого человека не существует. Меня нет. И дочки моей тоже нет, хотя она была рядом со мной…

– Такого не может быть, – не верил Кошкин.

– Еще как может! Это лишь видимость, что я есть! – утверждал мужик. – Вначале я тоже не поверил, правду пошел искать…

– Но есть же федеральный центр, – напомнил Кошкин.

– У центра свои проблемы.

Мужик пристально посмотрел Кошкину в глаза, потом отвел взгляд и продолжил, глядя в заречную даль:

– Дело даже не во мне. И не в центре. Дело в этой вот городской агломерации… – Он ткнул пальцем в заросли крапивы под косогором. – В этой вот компактности… Ей отведено не так много времени. Будь я хакер, можно было на что-то надеяться. Катенька не даст мне соврать. Скажи, Катя…

Дочь вскинула к небу глаза, тяжко выдохнула и промолчала.

– Что ты думаешь об этом? – настаивал отец.

– Мы помрем с голоду, – ответила она. – Это я точно знаю.