Книга Возраст сомнений - Андреа Камиллери

И Монтальбано вдруг почувствовал себя виноватым.

Вскоре приехал Галло.

– Все стоит, – махнул он рукой. – Там пожарные и дорожные службы. Неизвестно, когда управятся.

Девушка вздохнула:

– Пойду переоденусь. Моя одежда уже подсохла.

Они вышли, дождь припустил еще сильнее. Галло двинулся по направлению к Монтереале, затем свернул на Монтелузу, и через полчаса они были в Вигате.

– Отвезем синьорину в порт.

Галло остановил машину у портового управления.

– Узнайте, какие новости. Мы вас подождем, – сказал Монтальбано девушке.

Ванесса вернулась минут через десять.

– У тети все в порядке, помощь не нужна, но идут медленно и будут здесь не раньше четырех.

– Что вы будете делать?

– Ждать. Что мне остается?

– Где?

– Не знаю. Я тут вообще ничего не знаю. Пойду в кафе.

– Почему бы вам не подождать у нас в комиссариате? Там будет удобнее.

Проводив Ванессу в приемную, Монтальбано вспомнил, что накануне купил роман под названием «Одиночество простых чисел»[1], и решил предложить его девушке.

– Как здорово! Я как раз хотела почитать.

– Если вам что-то понадобится, обращайтесь к Катарелле.

– Спасибо! Вы не представляете…

– Как называется судно вашей тети?

– «Ванесса». В честь меня.

Уходя, Монтальбано окинул ее взглядом. Мокрый щенок – мятая-премятая недосохшая одежда; прядь черных волос свисает на лицо. И еще комиссар подметил, что сидела она так, как сидят беженцы-мигранты, готовые в любой момент вскочить со стула либо смиренно сидеть на нем целую вечность.

– Позвони в портовое управление, – попросил он, проходя мимо Катареллы. – Скажи, если «Ванесса» выйдет с ними на связь, пусть нам сообщат.

Катарелла смотрел на него с недоумением.

– Что непонятно?

– Вы сказали «баронесса». Какая еще баронесса?

Монтальбано поморщился.

– Ладно, я сам.

Два

Кабинет представлял жалкую картину, как говорится, без слез не взглянешь. Вода текла с потолка так, будто наверху разом прорвало десяток труб. Монтальбано решил воспользоваться отсутствием Мими Ауджелло и бесцеремонно расположился в его кабинете.

Около часа дня он поднялся, чтобы пойти на обед, но тут зазвонил телефон.

– Комиссар, звонят из администрации порта. Только чего-то говорят, что они не капитан, а лейтенант… этот… как там его…

– Катаре, в порту не обязательно все – капитаны.

– Как это не обязательно? Уж коли это порт…

– Обсудим в другой раз. Соедини меня с ним.

– Здравствуйте, комиссар. Лейтенант Гарруфо.

– Добрый день. Слушаю вас.

– Мы только что получили известия от «Ванессы». Они собирались войти в порт. Но поскольку ветер усилился, они полагают, что смогут пришвартоваться не раньше пяти. А пока им придется снова выйти в море и взять курс…

– Спасибо.

– Они сказали еще кое-что.

– Что именно?

– Было плохо слышно, не знаю, правильно ли мы поняли. Кажется, у них на борту труп.

– Кто-то из экипажа?

– Нет. Они говорят, он был в лодке, которая просто чудом не перевернулась.

– Какой-нибудь бедолага из беженцев.

– Вроде нет… Дождемся, когда они причалят, вы согласны?

Согласен, а что остается?

Бедняга наверняка помер от голода и жажды, даже в агонии тщетно пытаясь разглядеть дымок парохода или силуэт рыбацкой лодки.

Лучше об этом не думать. Рыбаки рассказывали леденящие душу истории: бывало, вытащат сети, а там – труп, или части трупа, и они их – сразу в море, подальше от греха. Останки сотен мужчин, женщин, детей, отчаянием гонимых в невозможно тяжелый, мучительный путь, в надежде вопреки всему добраться до берегов, где можно заработать на кусок хлеба.

Чтобы отправиться в путь, эти люди лишались всего, продавали последнее, душу закладывали, лишь бы наперед заплатить работорговцам, скупщикам человеческой плоти, которые без зазрения совести оставляли их умирать и выбрасывали в море при малейшей опасности.

А тем, кто остался в живых и наконец смог ступить на твердую землю, какой же теплый прием им оказывают в наших краях!

Так называемые лагеря беженцев – настоящие концентрационные лагеря.

А сколько людей, почему-то считающих себя порядочными и гуманными, мечтают от них избавиться и предлагают нашим морякам палить из пушек по лодкам несчастных, потому что все они – воры и бандиты, от них одна зараза, а работать они ни хрена не хотят.

Точно так же, в таком же духе было и с нашими, когда они направлялись в Америку.

Только память человеческая коротка, все забывается.

Думая об этом, Монтальбано обычно приходил к заключению, что святой Иосиф и Дева Мария, будь они в наших краях, со всеми этими дурацкими законами Коцци-Пини, до грота бы ни за что не добрались.

Он пошел сообщить девушке о звонке.

– Звонили из порта, говорят, «Ванесса» придет в порт не раньше пяти.

– Что ж… А можно я здесь еще посижу?

И она с надеждой протянула к нему руку, будто милостыню просила. Не выгонять же на улицу мокрого щенка…

– Конечно можно.

Она благодарно улыбнулась, а он вдруг почувствовал к ней острую жалость, и у него невольно вырвалось:

– Может, пойдем пообедаем?

Ванесса, не раздумывая, согласилась. Дождь не прекратился, лишь немного стих, и Галло отвез их на машине.

Аппетит у девушки был отменный, одно удовольствие смотреть. Как будто дня два голодала. Чтобы не испортить впечатление от жареной форели с хрустящей корочкой, которую она уплетала за обе щеки, комиссар решил повременить с сообщением о трупе на борту «Ванессы».

Когда они вышли из траттории, дождь прекратился. Взглянув на небо, Монтальбано понял, что это не временная передышка, погода явно налаживалась. Можно не звонить Галло, а прогуляться пешком, хоть и придется идти по грязи и лужам.

Галло ждал их в комиссариате:

– Дорогу очистили, вам нужно срочно забрать ваши машины.

Через час Ванесса и Монтальбано вернулись в Вигату каждый на своем авто.