Книга Дань для Хана - Александр Ермаков

И это чуть тормозило, ведь парни — сыкуны. Если член и стоял, меня поиметь боялись. Знали, кто мой отец и что он с ними сделает, осмелься они на такой поступок. А вот Хан… Извращенец ещё тот, по крайней мере, по слухам, которые о нём ходят. Но слышать — одно, а столкнуться и узнать, так ли на самом деле — другое. Так что мне хотелось узнать, есть ли у него тараканы, но испытать их на себе — я бы не рискнула.

— Тебя явно не воспитывали должном образом, — не сводил с меня чёрных глаз Хан. Он меня пугал, настораживал… ребята просты в своих желаниях и стремлениях, а этот был пока для меня закрыт.

Не бросился насиловать — значит, умел себя контролировать. Это и хорошо, — вывести его на бурю, крайне сложно, — и плохо, — стало быть, и просчитать тяжело.

— Хочешь это исправить? — я нагло усмехнулась и лениво повернулась к нему задницей. Приподнялась на карачки и чуть повела бёдрами: — Так лучше? — Думаю, это было эффектно, ведь меня заловили в ночном костюмчике: топик и коротенькие шортики. Интересно, он оценил? Господи, всё бы отдала, чтобы увидеть его лицо на мою вульгарщину.

Чёрт, нет ни одного зеркала или стеклянной поверхности…

Повисшая тишина ударила по нервам. Даже в душе похолодело, сердце удары пропускало. Впервые мне было реально страшно, что я доигралась, и он меня отымеет. И так же впервые в жизни ощутила, что меня это… возбуждает.

Вот такое положение! Такая наглость! И это щекочущее нервы ожидание МУЖЧИНЫ — не парня, а властного мужчины за моей спиной.

Если бы он меня трахнул — я бы знала, что, бл* такая, это заслужила, но я шла ва-банк, чтобы окончательно убедиться, что у этого мужика стальные нервы.

— Думаю, парни не ту шалаву трахнули, — раздалось ровное за спиной, окатив меня сначала холодом, а потом жаром. — Ничего, через неделю исправим недоразумение.

Сердце припадочно ёкнуло аккурат с грубым ударом захлопывающейся двери. А когда в скважине щёлкнул замок, я вздрогнула.

Запер!

Гад!

Улыбка, застывшая на губах, тотчас сошла. Я только сейчас осознала, как от неё болело лицо. Удушливо хватануло воздуха, справляясь с нервами, а они у меня расшалились не на шутку, ведь я никогда не была настолько наглой! Это граничило с самоубийством.

Сглотнула пересохшим горлом и быстро с постели спрыгнула.

Метнулась к окну. Занавеску дёрнула и обомлела. Нет окна!

Сердце загрохотала неистовей.

Заколочено полностью!

— Су*и! — процедила сквозь зубы, и ладонью ударила по стене возле оконной рамы. Секунду думала, как быть и конечно принялась метаться по комнате, выискивая, чтобы смогла использовать для побега…



Глава 3

POV Хан

Вернувшись домой, спать не лёг — хотя до этого день был на ногах, потом был Адский вечер с подрывом, сломавший моё убеждение, что людские смерти меня уже не волновали, и не менее кровавая и буйная ночь.

Устал до невозможности, но сон не шёл. Перед глазами так и стояли обгорелые тела дочери и сестры. Любовница тоже оказалась под ударом, но она всего лишь одна из… несмотря на мою симпатию к ней, а другие — они моя кровь!

Моя маленькая Эсманур-хатун. Моя дочь… я никогда не плакал, но сидя в кресле и глядя в никуда, в темноту кабинета, впервые ощутил жжение в глазах. Я не имел права показывать другим, что боль от потери меня выжигала.

Я Хан, и сантименты не для меня. Не для, таких как я, но наедине с собой, с горем, я глотал её, давился и, не позволяя себе звучать, так зубы сжимал, что они хрустели.

Моя хатун…

Моя сестра… Разула. Так любила племянницу, что не позволяла нанимать няню, хотя самой всего только двадцать минуло. И Эсманур обжала тётку. Они проводили всё время… и по моей вине погибли тоже вместе!

Эта боль меня никогда не оставит!

Это умрёт со мной…

И за мою кровь ответят Юсуповы! Я сделаю их жизнь сущим Адом. Лично ли замешаны, подставили ли их — не суть. Юсупов допустил в своём стане гниль! Не упредил нападение, хотя звонок был ещё неделю назад. Он был слеп к тому, что нас столкнули — теперь поздно говорить о невиновности.

Цена этой ошибки слишком высока.

Теперь решит дело только кровь…

Кровь за кровь!

Очнулся от жалобно скрипа стакана в ладони. Рука дрогнула и, наполненный коньяком снифер, качнулся, не удержав несколько капель. Они шмякнулись на пол. Даже во мраке кабинета, скудно освещённого светом улицы, чётко увидел мокрое пятно. Смотрел на него… пока перед глазами плевок малолетки не померещился, а следом её лицо. Дерзкое, наглое, с ненавистью во взгляде и презрением на губах.

Удивительная стервозность в столь юном, хрупком существе.

Я знал, что девки у Юсупова — красивы, но ни разу их не видел. Не было нужды, да и он ими не особо светил. И теперь понятно почему. Возраст у них как раз горячий, от женихов отбоя, наверное, нет. А в наше время сыскать достойную партию для сынадочери и не угодить в сети приживалокохотников крайне сложно.

И ему есть за что волноваться. Одна — как ангел, другая — дочь Шайната — не меньше. Такие разные и такие… Юсуповы!

Мои губы цинично дрогнули. Зубы сжал так, что скрежет послышался. Ничего! Я ему упрощу задачу… В несколько глотков осушил снифер, со стуком поставил на журнальный столик, взял со стола телефон:

— Да? — после нескольких гудков раздался сонный недовольный голос Карима.

— Как дела? — Мой — звучал глухо и шероховато, прорезая тишину окутанного мраком кабинета.

— Чёрт, Хан, я сплю…

— Ещё? — подивился сонливости сына. — Ну, — кивнул мысль, — он у тебя хотя бы есть…

— Не начинай, — ворчливо перебил сын.

— Смерть сестры и тётки тебя не тронули?

— Не смей упрекать меня в бесчувственности, — буркнул недовольно Карим. На миг умолк, раздалось копошение. — Спасибо, что разбудил, прости, мне вставать пора, — монотонно пробубнил. — Если нужно поговорить — не телефон! — напомнил, что нам не стоит светиться в эфире.

— Как подарок? — решил уточнил на прощание.

— Какой? — озадачился Карим.

— Ты его не видел? — теперь и я подивился.

— Пап, я вернулся домой пару часов назад. Ничерта не видел. Я устал как чёрт. Лёг спать…

— Скоро буду, — отрезал я и сбросил вызов.

— Привет, — с недовольным лицом встретил меня Карим у себя дома немного погодя. Уже переодетый к работе: в белоснежной рубашке, чёрных брюках. Почти бодрый… и небритый, хотя в отличие от меня предпочитал чистоту линий лица.

— Доброе, — кивнул я, входя в зал. Мои ребята вошли следом и заняли привычные места, даже не спрашивая, можно ли.