Книга Доказательство жизни - Ольга Рекуц

Когда-то давно, год назад, отрывок из этого фильма им показали на первой же лекции по антропологии. Девушки краснели, хихикали и отводили глаза, а парни тоже смущались, хотя изо всех сил старались не подавать вида. Преподаватель, седой профессор со смешной фамилией Шариков, смотрел на них снисходительно. Он-то эту сцену видел уже сотни раз и наверняка привык.

В том отрывке парень и девушка, главные герои фильма, гуляли, держась за руки, целовались, и только появление родителей парня удержало их от того, чтобы зайти еще дальше.

Профессор Шариков, Шарик, как звали его студенты, объяснил потом, что хотел продемонстрировать, как сильно эволюционировали человеческие отношения со времен Второго Пришествия. И сразу показать, что, если студенты хотят изучать антропологию – им придется выйти за пределы привычных горизонтов и постараться понять и принять то, чем жили их предки. Даже если сейчас подобное поведение кажется дикостью и немыслимым извращением.

Знал бы Манназ, чем для него обернутся такие попытки понять старинные традиции. В тот день он прятал горящие щеки, посмеивался вместе с одногруппниками, а сам впервые задумался, каково это – коснуться другого человека? Не через перчатку или костюм, не через аватар, а коснуться голой кожи напрямую? Конечно, это девиация, однозначно, но что такого находили в прикосновениях предки, что были готовы трогать друг друга сутки напролет? Даже при встрече каждый раз здоровались за руку или обменивались поцелуями в щеки! Тогда, почти год назад, Манназ впервые потер ладони, пытаясь представить, что касается кого-то. Но в перчатках он не почувствовал ничего необычного, а снимать их прилюдно не собирался.

С того дня и началось то, что Манназ про себя назвал падением в бездну: путь, который привел его сюда, на тахту, совершенно раздавленного незаконным прикосновением к девушке и собирающегося посмотреть фильм более развратный и непристойный, чем вся порнография нынешнего времени, вместе взятая.

Но из бездны выкарабкаться уже невозможно.

Решительно вздохнув, Манназ нажимает «Плей».

***

Фильм не оставляет от него камня на камне. Манназа словно разобрали, а потом собрали заново – но уже в каком-то другом, неправильном порядке. Горло сдавливает спазмом. Манназ раз за разом переключает бегунок и пересматривает те моменты, где герои фильма держатся за руки, целуются или – он краснеет сильнее – лежат рядом. Почти обнаженными.

Любой другой человек на его месте не выдержал бы и половины творившегося на экране. Выключил бы фильм через десять минут после начала и порадовался, что родился в этом веке, а не тысячу лет назад.

Только Манназ – ненормальный. Иначе как объяснить, что его завораживает происходящее на экране, каким бы неэтичным, негигиеничным и травмирующим оно ни было.

Из курса по исторической антропологии он знает, что все, показанное в фильме, – правда. До изобретения очков виртуальной реальности, повсеместного распространения наушников и аватаров больше тысячи лет назад близкие отношения людей действительно выглядели вот так.

Сейчас в это невозможно поверить.

Шарик говорил, что начало переменам положило изобретение двух ученых Шрии Девадига и Бхакти Шетти. Именно они научились создавать цифровых двойников людей, загружая в нейросеть переписки, диалоги и прочую информацию, которую человек оставлял о себе в Интернете. А еще через несколько лет парочка американцев, чьи имена канули в Лету, сумела объединить цифровых двойников Шетти и Девадига и антропоморфных роботов.

С тех пор богачи перестали горевать по умершим родственникам, ведь можно было заплатить за создание электронного аватара, соединить с роботом получившееся цифровое сознание, надеть очки виртуальной реальности – и вуаля! Человек, который, казалось, ушел навсегда, снова рядом.

Вскоре аватары стали создавать и для живых людей, а к роботу можно было подключиться по сети или поставить на автопилот. Так началось то, что историки позже окрестили Вторым Пришествием, – повсеместное внедрение аватаров. Через несколько лет наблюдений ученые пришли к ошеломляющим выводам: любые близкие отношения становились лучше, если прокладкой, буфером между людьми становились роботы. Так что со временем у каждого человека появился свой аватар, а у некоторых – не один.

У Манназа, например, сейчас их два, как и у любого женатого человека: один находится в его личном пользовании, а второй всегда должен быть при Мелисити, чтобы удовлетворять ее потребности в общении и близости тогда, когда ей это нужно.

Конечно, Манназ может подключаться к любому своему аватару, может общаться с Мелисити вживую, но главной изюминкой использования роботов еще в древние времена стало то, что никто не знал, настоящий человек перед ним или его аватар. А также на автопилоте аватар или управляется владельцем в режиме реального времени.

Неудивительно, что прикосновения еще за много столетий до рождения Манназа стали моветоном, бесцеремонным вторжением в личное пространство, ведь только так можно распознать робота.

«Стоит ли упоминать, что секс по схеме „человек-аватар-человек“ или „человек-аватар“ быстро вытеснил секс „человек-человек“. И нечего смеяться, я к вам обращаюсь, галерка! – зазвучал в ушах Манназа скрипучий голос Шарика. – Вы – антропологи и должны внимательно относиться ко всем проявлениям человеческого! Мыслить широко, а не ржать на слове „секс“!»

Так Манназ, ставя на паузу аватар Мелисити, знал: как только жене понадобится общение с ним, аватар, неотличимый от него самого, будет к ее услугам. А Манназ сможет подключиться к нему, когда будет в настроении. Точно так же работает и аватар Мелисити, который сейчас замер в углу. Потому выходка Манназа и его нежелание общаться никак не отразятся на состоянии жены, ее настроении и самооценке, как и на их отношениях. Именно благодаря роботам Манназ счастлив в браке – счастлива и Мелисити.

Через несколько поколений после внедрения аватаров ученые забили в колокола еще раз. Выяснилось, что дети, выращенные с использованием технологии «ребенок-аватар-родитель», гораздо спокойнее и счастливее своих сверстников, которые выращены по схеме «родитель-ребенок».

Так польза аватаров была доказана окончательно.

Только полный дурак и извращенец может мечтать о том, чтобы варварские времена до Второго Пришествия вернулись.

И Манназ – именно такой дурак.

Он смотрит на то, как главные герои фильма гладят друг друга по лицу, неотрывно соприкасаясь взглядами. За полтора часа они словами, жестами, поступками причинили друг другу больше боли, чем Манназ причинял кому-то за всю жизнь. Вот к чему приводит близкое общение без возможности спрятать своих демонов в броне нейросети.

И все же, пока Манназ рассматривает лица мужчины и женщины на экране, чувствует снова жжение в ладони, ему в голову приходит мысль: ради того, чтобы обменяться с кем-то такими взглядами, стоит перенести еще больше боли, чем та, что показана в фильме.

Prueba de vida. Доказательство жизни и его персональное проклятье. Предки считали, что касания – это особый язык, необходимый людям, как животным. Хотел бы он жить в то время.