Книга Большой десант. Керченско-Эльтигенская операция - Андрей Кузнецов

Последовал разговор начальника оперотдела 17-й армии с начальником штаба группы армий. Вновь пошли в ход утверждения, что попытка удержания Крыма приведет к мгновенной катастрофе и что отмена приказа об эвакуации вызовет шок в войсках. Начальник штаба группы армий на это заявил, что в случае отказа Енеке в Крым будет прислан новый командующий, который, конечно же, менее знаком с обстановкой. В 23:30 Енеке послал в штаб группы армий телеграмму, в которой заявил, что приказ об обороне невыполним из-за недостатка сил. Того же мнения придерживались все командиры корпусов, 9-й зенитной дивизии и люфтваффе в Крыму. Командующий 17-й армией подтверждал свой приказ об эвакуации и брал всю ответственность на себя.

Но уже через 25 минут в разговоре с Клейстом Енеке каким-то образом переборол «сталинградский синдром» и согласился отменить эвакуацию. Что же изменилось за это время? Сам Енеке сказал фельдмаршалу, что поменял свою позицию из-за новости об успешном контрударе группы армий «Юг». Появились шансы на удар с целью деблокады Крыма. Возможно, впрочем, что командующий 17-й армии просто успел обдумать последствия неповиновения приказу и искал выход. А хорошая новость позволила ему «сохранить лицо». Так или иначе, Енеке согласился оборонять Крым. В ответ Клейст пообещал забыть все, что Енеке наговорил в течение дня. Впрочем, фельдмаршал своего слова не сдержал и ничего не забыл. 31 января 1944 года в письменную характеристику Енеке Клейст включил следующие фразы: «Очень активен и импульсивен, поэтому ему требуется твердый и спокойный начальник штаба… 28.10.43 он [Енеке] приказал эвакуировать Крым вопреки директивам фюрера и Группы армий. Сейчас он подает это не как акт неповиновения, а просто как средство давления с целью получить дополнительные силы»[5].

Благодаря недавнему рассекречиванию части фондов Генштаба мы можем увидеть ситуацию и глазами самого Енеке. Он, сидя в лагере в Воркуте, в июле 1948 года сделал описание обороны Крыма в 1943–1944 годах. Не слишком складный 63-страничный перевод этого документа сохранился в фонде Военно-исторического управления Генштаба[6]. Бывший командующий 17-й армии продемонстрировал удивительную для довольно крупного военачальника узость взглядов. Усилия Клейста по удержанию линии Днепра (важнейшая задача немецкой армии на тот момент) в описании Енеке выглядят какой-то мышиной возней по сравнению с обороной Крыма. Командарм утверждал, что Клейст перебрасывал силы из Крыма в состав 6-й армии под надуманными предлогами. А Цейцлер, бывший ранее начальником штаба у Клейста, «молча терпел все махинации своего старого командующего»[7]. Енеке обвинил фельдмаршала в том, что тот не хотел себя компрометировать перед Гитлером предложением об эвакуации Крыма, но делал все, чтобы эвакуация стала неизбежной.

Действительно, Клейст, как и пишет Енеке, был противником обороны Крыма. Но он делал единственно возможную в той ситуации вещь — пытался на участке своей группы армий остановить Красную Армию на линии Днепра. А положение 6-й армии, отходившей к Нижнему Днепру, было не «якобы тяжелым», а реально близким к катастрофе[8].

Итак, поздним вечером 28 октября маховик эвакуации начал раскручиваться в обратную сторону. К счастью для нас, противник уже успел многое взорвать и сломать и долго расхлебывал последствия душевных метаний своего командования. Впрочем, Енеке и после этого продолжал добиваться эвакуации. Уже 3 ноября он прилетел в «Вольфшанце» к Гитлеру и обрисовал ситуацию в самых мрачных тонах, надеясь на отмену директивы. Вместо этого Гитлер пообещал деблокировать Крым ударом с Никопольского плацдарма, а также перебросить на полуостров танковую дивизию. После этого штаб 17-й армии начал потихоньку разрабатывать первый план эвакуации морем — «Рудербот». В последующие недели командиры и штабы всех уровней время от времени посылали наверх запросы об отходе и эвакуации и одновременно транслировали вниз суровые приказы в стиле «ни шагу назад».

Фюрер оба своих обещания не выполнил. 1 декабря штаб группы армий «А» обратился к Цейцлеру с просьбой не посылать новые войска в Крым, так как и тех, что уже имеются, нельзя ни эвакуировать, ни нормально снабжать. Безусловно, штаб сгущал краски. Оборона Крыма оказалась до поры до времени выполнимой задачей. Как и прогнозировал Гитлер в октябре, советское командование не смогло выделить достаточных сил для освобождения полуострова. Но за полугодовую отсрочку потери Крыма противник весной 1944 года заплатил разгромом 17-й армии.

Советское командование занялось крымской проблемой в сентябре 1943 года. В докладе по плану операций Южного (будущего 4-го Украинского) фронта начальник Генерального штаба A.M. Василевский и командующий фронтом Ф.И. Толбухин наметили операцию по освобождению полуострова. Войска Южного фронта частью сил должны были ворваться в Крым через Перекоп и Сиваш. В районе Джанкоя выбрасывался воздушный десант силами двух-трех бригад, а Азовская флотилия высаживала часть сил Северо-Кавказского фронта для перехвата железной дороги в районе Джанкоя[9]. Основные силы СКФ предлагалось перебросить в район Мелитополя для последующего участия в освобождении Крыма с севера. В ночь на 24 сентября план был утвержден директивой Ставки с некоторыми изменениями. Так, Азовская флотилия высаживала десант у Геническа, чтобы перерезать пути снабжения войск противника, оборонявших Мелитополь. Основные силы СКФ высаживались в районе Керчи, от их переброски к Мелитополю отказались. Основной задачей Южного фронта в обоих случаях оставалось форсирование Днепра.