Книга Выйти замуж не напасть, или Оно нам надо? - Марина Рыбицкая

Мне действительно муторно. Пуще всего меня гнетет мысль, что я не могу заставить себя любить Габриэля и сохранять ему верность. Хотя он – единственный, для кого я живое существо. Все прочие полагают меня безмозглой куклой для церемоний и неким священным сосудом для рождения и вынашивания детей. Всего лишь.

Демонстрируя показное почтение и расточая глубокие поклоны и фальшивые улыбки, более похожие на злобный оскал, в сторону нелюбимой императрицы, подданные моего мужа втихомолку выливают ушаты презрения – и правильно, ведь я не демон. Каждый придворный, будь то аристократ, простой чиновник или воин, считает своим долгом исподтишка ущипнуть и всячески указать мое низшее место в иерархии правящего Дома. Делают это походя, с удивительным изяществом и неизъяснимой тонкостью, даже можно сказать – изысканностью. И лишь Габриэль, с его исключительным благородством, приходя домой, одним своим присутствием разгоняет мерзкое воронье и дает возможность дышать…

Но здесь я вру самой себе… В последнее время моя способность испытывать чувства восстанавливалась, и безучастность все чаще сменялась душевным теплом и даже тягой к Габриэлю. Возможно, в будущем я смогу научиться его любить. Надеюсь…

– Ваше императорское величество! – завела надоевшую шарманку Маоэли. – Как вы могли позволить себе столь вопиющее неуважение к дворцовому кодексу и не посчитать правильное количество шпилек у вас в прическе. Их должно быть ровно тридцать три штуки!..

Ага! Воистину правильно говорят в народе – «тридцать три несчастья»! Ровно тридцать три… И моя голова будет стукаться об стол с завидной периодичностью, потому что к тяжести золотых шпилек с драгоценными камнями нужно приплюсовать еще по букетику цветов на каждой, плюс золотую сеточку на волосах, цепочки и повседневную диадему… Кажется, когда-то я уже возмущалась по этому поводу?

– …Иначе вы накликаете на нас беду и лишите себя плодовитости и супружеского счастья…

Если я правильно припоминаю историю императорской правящей семьи, которую в меня вдалбливали тяжкие пять лет, то мужики тут верностью особо никогда не страдали. Видимо, количество шпилек никак не влияло на их способность сходить налево, а может быть – даже тайно способствовало! Ведь если на такую штуковину сесть… то после того, как отскребешь себя от потолка и закончишь словесные выкрутасы, точно уйдешь куда подальше от растяпы с тридцатью тремя острыми заколками… для счастья…

– …Ваше императорское величество, соблаговолите немедленно привести себя в порядок и встретить супруга в надлежащем виде! – закончила нудную нотацию демонесса, а передо мной неожиданно возник образ синих сердитых глаз.

М-дя-а-а, моя тюремщица явно полагает, что я сейчас рысью метнусь к туалетному столику и разрешу ей вколотить в голову недостающую пару десятков миниатюрных вилок. Да, щас! За последнее время я серьезно укрепила свой интеллект упорными занятиями и поглощением неимоверного количества этой мерзкой зеленой кашицы для улучшения памяти. Результат заметен – я хорошо запомнила, что меня одинаково сильно тошнит и от дерева с названием «что-то белолоба», и от моей прислуги. Деревья пилить я не буду, все ж таки родная природа, а вот насчет служанок не уверена…

Повернувшись к ней, я выпрямилась, запрокинув голову назад, изящным жестом приподняла одну бровь, сложила кончики указательных пальцев перед грудью и, облив демонессу ответным ядовитым презрением, завела подходящий случаю заунывный речитатив:

– О ничтожная, недостойная моего высочайшего внимания прахоподобная ослица, испытывающая мое высокородное и неземное терпение, ползающая у подножия моего полубожественного трона и сопящая в две дырочки! – (Это уже от себя, но по смыслу подходило!) – Как смеешь ты указывать мне, столь прекрасной, подобной легчайшему лепестку цветка, сравнимой красотой лишь с небесными светилами, затмевающей свет солнца днем и украшающей лунный блеск ночью?! – (Может, стоит ввернуть про фонарики?..)

Маоэли от изумления широко распахнула узкие глазки, чем навела меня на следующую мысль:

– Разуй глаза, о недостойная помесь ишака и гиены с носорогом, и внемли мне! – (Что за чушь я несу?)

Горничная икнула и начала медленно оседать на пол, этим лишь укрепив меня во мнении о правильности происходящего.

– Да, ползай у ног моих, собирая гнев мой на свою дубовую голову (заодно и полы протрешь от мерзкой цветочной кашицы), и страшись заслуженного наказания, что понесешь ты за дерзость немедленно…

Демонесса окончательно растерялась и выползла за дверь на четвереньках, тряся головой и пытаясь развести съехавшиеся к носу глазки. Проводив ее и не переставая нести бред в том же духе, я бдительно проследила, чтобы она двигала в нужном направлении. И под конец захлопнула дверь со словами:

– А если, отчаянно горюя о заслуженно постигшем тебя, ничтожную мятежницу, наказании, ты искренне захочешь произвести ритуальное самосожжение или там сделать пару лишних надрезов в организме – то я возражать не буду! Лишь бы сие происходило подальше от моего светлейшего императорского величества и священных царских покоев!

Немного постояла, уставясь на дверь, как тот баран на ворота, и потопала к зеркалу. Я уже несколько месяцев тренировалась надевать маску дурочки без проблеска мысли в глазах. Уж очень Габриэль, бедняжка, расстраивался, когда во мне обнаруживался хоть какой-то намек на разумность и способность ясно осознавать и мыслить. Вот чтобы его лишний раз ненароком не расстраивать, я и училась приходить в состояние неодушевленного манекена с фарфоровой улыбкой. Ну или казаться таковой. Мне не жалко, и ему приятно.

В наших отношениях вообще было много неясного и непонятного. И не только в отношениях. Вокруг всего, что касалось императрицы, то бишь меня, царила тайна, покрытая мраком, и мне до неудержимого зуда в руках и дрожи в коленках хотелось сорвать завесу с произошедших пять лет назад трагических событий и понять, что или кто довел меня до подобного существования. И если виновника можно найти, то мне бы непременно хотелось с ним пообщаться, тесно и с привлечением всяческих прижигательно-крюковидных железных инструментов, в основном используемых у нас в районе подвальных этажей.

Слава богу, мне хоть в последнюю пару месяцев выделили немного личного времени на общение с самой собой. Ага, видимо, как самой умной в своем окружении… Но это я отвлеклась.

Сделала тупое, безучастное лицо. С первого раза не получилось. Мышцы перекосило, и я сейчас скорее напоминала меховую игрушку-шимпанзе в брачный период, чем куклу Барби в свободном простое. Хм, интересно, а кто такие «Барби» и «шимпанзе»? Крутится что-то такое в голове, а вспомнить не могу. Даже обидно. Спрашивала как-то у служанки, так та потом минут пять делала знаки, отвращающие сглаз и порчу, и вскоре убежала капать на меня Повелителю. Больше не спрашиваю. Очень супруга жалко. Из-за подобных мелочей он психует и страшно потом нервничает.

Подмигнув собственному отражению, я пробормотала: «Эк тебя жизнь покорежила!» – и ударилась в воспоминания…

Первый год супруг не оставлял меня одну: должно быть, боялся, что выброшусь из окна в океан, пытаясь избавиться от гложущей душу тоски. Успокоился лишь тогда, когда родился Алиаль, мой маленький зеленоглазый демон с серебряными волосами.