Книга Милашка для грубияна - Илона Шикова

— Наконец-то, — целует меня в щеку, когда я уже поднялась по ступенькам и подошла к нему. — Заждался. Шеф весь мозг вынес с самого утра. Не стал тебе звонить еще раз, а то точно прибьешь.

— Прибью, — заходим в центральный вход и направляемся к лифту. — Че хочет?

— Думаю, Вишневский, — вздыхает Степан, когда мы заходим в лифт.

— Как он меня уже достал, этот Вишневский. Ни днем, ни ночью от него покоя нет. Вот, не сидится ему на месте. Как специально, каждый месяц что-нибудь вытворяет, чтобы мы без работы не сидели.

— Ты чего завелась? — удивленно смотрит, когда мы выходим на нужном этаже. Останавливаюсь перед нужной дверью и смотрю на Степана.

Редакция арендует третий и четвертый этажи полностью. Зачем так много кабинетов, мне непонятно до сих пор. Но, как говорится, начальству виднее.

Главный редактор занимает крайний кабинет по левой стороне на четвертом этаже. Приемная, из которой две двери — кабинет шефа и его зама, Аллочки Воропаевой. Ни ее, ни секретаря сейчас нет, и я смело вхожу в приемную, оставив Степана в коридоре в городом одиночестве, не ответив на его вопрос. Дверь в кабинет шефа открыта, а сам он разговаривает с кем-то по телефону. Очень эмоционально, хотя, по-другому он не умеет.

— Договорились, — Александр Сергеевич швыряет трубку, а я легонько стучу костяшками пальцев в открытую дверь, чтобы привлечь его внимание. — Явилась, не запылилась.

— И вам добрый день, — прохожу в кабинет.

— Присаживайся, — бурчит шеф, кивая на стул.

— Чем обязана?

Глава 2

Кабинет у главного редактора огромный. Нравится человеку, чего уж тут. Хотя комплексом Наполеона он не страдает. Видимо, рост почти два метра «требует» всего большого и необъятного. Бывает и такое, кто ж спорит.

Характер у Александра Сергеевича Александрова ужасный, я бы даже сказала, отвратительный. Но стоит признать, что руководитель он толковый и дело свое знает на пять с плюсом. По бумагам нашим журналом, включая Интернет издание, владеет его тесть. Как и типографией, что в нашем случае очень удобно, так как снижает себестоимость печатной версии. Но всем заправляет шеф. Он и главный редактор, и директор, и хозяин типографии. За глаза все его называют Пушкиным. Не из-за кудрявых волос, коих нет, а скорее, чтобы не путаться в однозвучных имени с фамилией. Когда я пришла сюда работать, кличка уже плотно «прилипла» к главреду, поэтому вопросы задавать не стала.

— Новости в сети читала? — шеф прерывает двадцати минутное молчание, возникшее после моего вопроса.

— Имела удовольствие, — откидываюсь на спинку стола и закидываю ногу на ногу, швыряя сумку на стол для переговоров.

— Что скажешь? — мужчина сканирует меня пристальным взглядом, но я уже привычная, меня этим не возьмешь.

— Не пойму, к чему ты клонишь?

Конечно, я вру, потому что все прекрасно понимаю. Но за один вечер переписать статью слишком сложно, практически нереально, хотя…

— Катрин, — начинает шеф, а кривлюсь. Вот же знает, гад, прекрасно, что терпеть не могу, когда мое имя произносят на иностранный манер — Катрин, Кэт, Кэти. Но все равно периодически так меня называет, пытаясь показать свое превосходство. — Ты же понимаешь, есть такое слово «надо». В нашем случае — очень надо.

— Понимаю, — утвердительно киваю головой. — Но ничем помочь не могу, — развожу руками с ехидной улыбкой на лице.

Вообще, наш главред занятный тип. Женат, двое детей, в браке довольно счастлив. Жена — серая мышка, невысокого роста, имеющая одно преимущество — богатого папу. Тесть нашего Сергеича боготворит, отдав ему весь свой бизнес вместе с домом в придачу. Сам он вместе с женой укатил за границу, где давно уже прикупил недвижимость на старость.

Конечно же, наш шеф гуляет. Но делает это деликатно, чтобы не заставлять жену нервничать, а также не дай Бог не допустить, чтобы распался их брак. Хотя, последнее интересует его мало, так как мышка никуда уже не денется от разжиревшего кота, но все же приличия стоит соблюдать. Постоянной любовницы нет, зато кратковременных романов не счесть. Когда-то мы пытались вести подсчет, но сбились где-то на пятом десятке. А что, мужчина он симпатичный, высокий, умеет себя преподать, обладает определенным шармом и сомнительным чувством юмора. Но дамы при виде нашего Сергеевича тают, как снег на солнце.

Есть у нашего шефа небольшой бзик — он не приемлет служебных романов, считая, что они мешают плодотворной работе. Поэтому женщин в нашем коллективе считанные единицы. Сергеич ради интереса подбивает клинья ко всем новеньким журналисткам, которые просто жаждут у нас работать. Сами понимаете, многие считают, что стоит переспать с начальством, и ты уже в шоколаде. Однако на следующий день их ждет горькое разочарование с формулировкой: «Ты уволена». Исключение составляют лишь бухгалтерия, уборщицы и секретарь. Не знаю, почему шеф до сих пор не обратил свое пристальное внимание на Ксюшеньку, но девушка уже несколько лет плодотворно трудится рука об руку с Александром Сергеевичем.

Из всего штата журналистов девушек всего четверо — я (как чувствовала, что надо послать, когда после трех дней стажировки шеф решил подбить ко мне клинья), Настя Афанасьева, ведущая страничку современного мейкапа (тут, думаю, из чисто профессиональных соображений не стал трогать Настеньку, потому что сложно представить на ее месте мужчину, пишущего про новые блески для губ или технологию нанесения вечернего макияжа), Инну Малышеву, отвечающую за рубрику моды и новых тенденций в одежде и обуви (уверена, те же причины, что и с Настенькой) и Аллочка Воропаева, зам главреда.

Последняя, помимо того, что замужем (а кого это когда-то останавливало), еще и является наивной дурочкой. Правда, дело свое знает, и тянет большую часть работы главного редактора. Из-за своего слишком мягкого характера Аллочка постоянно страдает, потому что весь штат сидит у нее на голове, а она не может никому отказать.

— Миланская, — ноздри у Сергеича раздуваются, как у дракона, а глаза метают молнии. — Ты совсем охренела так со мной разговаривать?

— Не пойму, ты о чем, Александр Сергеевич? — продолжаю скалиться, наблюдая, как шеф выходит из себя. Как же я люблю его дразнить.

На «ты» его называет практически весь наш дружный коллектив, за исключением нескольких человек, и, конечно же, только тет-а-тет. Парни кличут его не иначе, как Сергеич, и только я обращаюсь к нему по имени отчеству, при этом, нагло тыкая, чем довожу до белого каления. Вот, прямо как сейчас.

— Все ты прекрасно понимаешь, — злится шеф. — Дуру из себя не строй, тебе не идет.

— А теперь давай по полочкам все разложим, — продолжаю настаивать на своем. — Чтобы потом не было у нас с тобой, Александр Сергеевич, — здесь я делаю акцент, а шеф тяжело вздыхает, — никаких недоразумений.

— Вот не можешь, чтобы не поязвить, — откидывается на спинку кресла. — Ну, давай.