Книга Цвет сакуры красный - Борис Орлов

- Обойдется, – безапелляционно заявил сын. – Девушка, ага… Как ты сам любишь говорить: девушка второй свежести.

И с этими словами отключил звук…

Машину они оставили у знакомого лесника. Тот долго и настойчиво предлагал подзакусить «чем бог послал», но Волковы остались непреклонны: пить перед охотой – с гарантией вернуться пустыми. А дикая утка – штука вкусная. Безумно. Так что застолье было решено отложить вплоть до возвращения с добычей. Тем более, что лесник предупреждал: что-то неспокойно в здешних местах в последнее время. Вон, в прошлом году двое пропали… Так что отец и сын наотрез отказались даже от «стопочки за встречу», и вот уже больше трех часов шли по заболоченному леску, приближаясь к цели своего путешествия – самому что ни на есть утиному болоту, на котором они и рассчитывали взять богатую добычу…

- Папань, далеко еще? – Всеволод-младший прихлопнул особо надоедливого кровососа и отер со лба пот. – И так уже прём, точно бульдозеры бешенные…

- А во-о-он до той сушины доберемся, – Всеволод-старший махнул рукой, указывая направление, – там и остановимся. И переночуем, и засидочку назавтра организуем, ага?

- Ага, – без энтузиазма согласился сын. – Знаешь, если бы наша рота с тобой пару раз на охоту сходила – духам бы втрое хужее пришлось.

- Учись, Севка, пока мы еще живы, – теперь и отец убил комара сочным шлепком. – Нас в свое время капитан Остапенко, память ему вечная, так гонял, что ой! До сих пор закалочка какая-то еще осталась… Твою-то мать!

Последнее относилось к особо топкому месту, куда он неаккуратно наступил. Волков –старший рыкнул, пытаясь выдрать ногу, но трясина отказалась отпускать добычу безнаказанно и с чмоканьем всосала в себя сапог. Мужчина густо выматерился, вытащил сапог из липкой грязи и обернулся к сыну:

- Осторожнее давай, тут гать совсем прогнила!

Тот понятливо кивнул, обошел коварное место, и вскоре отец и сын уже сидели у весло потрескивающего костерка. Они вскипятили чай, с аппетитом умяли по банке консервов и несколько сухарей. В качестве десерта оба закурили, привольно откинувшись назад…

- Папань, а ведь ты не хотел меня брать, – произнес Сева, скорее утверждая, чем спрашивая. – Почему?

Отец помолчал, выпустил в вечерние сумерки клуб синеватого табачного дыма…

- Сдается мне, сын, что тебе пора и о семье подумать. В смысле, о своей собственной… – Он затянулся, отхлебнул дегтярно-черного чая, – Если ты за время службы не разучился считать еще что-то, кроме числа дней до дембеля, то должен соображать: когда мне было двадцать – я уже тебя планировал…

- Прямо так уж и планировал, – ухмыльнулся сын. – А я от бабушки, да и от мамы слышал, что оказался перевыполнением плана.

Оба негромко рассмеялись. Но потом Волков-старший посерьезнел:

- И все-таки, сын. Что ты думаешь о создании семьи? Вот Анечка, например: симпатичная, тебя, по-моему, любит, на присягу к тебе ездила. И теперь от тебя не отходила…

Волков-младший щелчком послал окурок в догорающий костер:

- Насчет «любит» – не знаю, на присягу не ездила, да и о красоте можно поспорить. Но не это главное. Понимаешь, папань, ну дура она. Обычная, деревянненькая такая. И что, мне с этой чуркой всю жизнь прожить?

- А эта… Марина? Она ж тебе вроде нравилась?..

- Ага. Жаль, что я ей не очень…

- Побороться?

- А смысл? Ну, бать, ну не всем же так везет, как тебе с мамой… Ой, прости!

Сын потянулся к разом помрачневшему и как-то осунувшемуся отцы, приобнял за плечи. Несколько минут они сидели молча, каждый вспоминая свое. Потом допили чай и, завернувшись в плащи, задремали. Скоро, скоро рассвет и утки. Много-много… Жирных-жирных… Хорошо…

Спали Волковы чутко, но недостаточно, чтобы проснуться и вскочить, когда над сухой опушкой вдруг возникло призрачное сияние. Оно продержалось несколько секунд, мерцая и переливаясь, потом стало меркнуть и пропадать. А когда совсем исчезло, сухая опушка была пуста: ни маленького костерка, ни дремлющих людей. Словно и не было тут никогда и ничего…

Небольшое, но необходимое отступление

Будущее. Далекое или не очень…

- Ну, рассказывайте, что у вас там опять случилось? – мягкий, но уверенный голос. Таким голосом говорят начальники, которых любят подчиненные…

- Опять, – и тяжелый вздох.

- Снова скачок нагрузки? И сколько на этот раз?

- Ну в этот раз не так уж и много. Несколько эксаватт[2] в течение двух наносекунд… Но ведь уже в седьмой раз! – казалось, что отвечающий готов разрыдаться.

- Ну-ну, дорогой мой, – уверенный голос стал еще мягче. – Меньше эмоций. Ну, в самом деле: что такое несколько эксаватт? Пылинка, мелочь в масштабах нашей большой работы.

- Но мы очень переживаем: ведь могут произойти незапланированные переносы на неопределенный временной промежуток…

- А вот это пусть вас и вовсе не беспокоит, – уверенный голос словно обволакивал, успокаивая собеседника точно неразумного ребенка. – Что там может перенести? Ну, пусть триста, пусть даже четыреста килограммов. И что с того? Ну отбросит какого-нибудь лося лет на сто назад. И что? Кто это заметит? – В уверенном голосе зазвучали веселые нотки, – Даже лось не сообразит, что оказался в другом времени.

Несмотря на свои переживания и душевные страдания собеседник фыркнул, представив себе лося, путешествующего во времени.

- Вот и славно, мой дорогой, вот и славно. А полный отчет ко мне на стол после обработки. И не задерживайте, очень прошу. Завтра с утра я отчитываюсь в Объединенной комиссии Физики Времени…

[1] Bronco – полудикая лошадь (англ.)

[2] «Экса-» – приставка в системе СИ. Соответствует 1018. Эксаватт равен триллиону мегаватт

Глава 2

Пограничная стража проводила их до намеченного коридора. На прощание финский лейтенант откозырял им и все время спуска в небольшой овражек ротмистр и капитан чувствовали на своих спинах его пристальный взгляд.

На ходу они не разговаривали. Во-первых, разговор сбивает дыхание, что прошедшие не одну сотню верст солдаты знали очень хорошо. Во-вторых, разговаривать было не о чем: все уже давно говорено и переговорено сотни раз.

Они были слаженной, сработанной парой: почти ровесники, оба воевали сперва на Великой войне, потом – Корнилов, Деникин, Врангель… Оба уходили из Крыма в тот самый страшный двадцатый год. И хотя прошло уже почти девять лет, им обоим казалось, будто все это случилось вчера. Толчея на пристани, крики, ругань, выстрелы, солдаты, пробивающие прикладами, а то и штыками дорогу к сходням и трапам…Константинополь и Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев[1], а потом – Франция. Им не пришлось крутить баранки такси, они не собирали чаевые в «русских» ресторанах и не служили портье в третьеразрядных пансионах – им повезло. Почти сразу на них обратили внимание подчиненные адмирала Синклера[2], и в двадцать третьем они в качестве агентов СИС[3] впервые отправились в Россию, которою они потеряли. Но которую надеялись вернуть…