Книга Свидетель - Галина Манукян

— Здравствуй, Варвара. Почему ты решила, что я в каком-то там клубе? — высокопарно поинтересовался будущий философ.

— Коля, просто подойди к служебному входу на минуту. Я уже тут. Очень нужна твоя помощь.

Долговязая фигура в поварском костюме и колпаке показалась у неказистой двери почти сразу. Водянистые глаза под светлыми ресницами уткнулись в меня:

— Варвара?

— Спасибо, что отозвался. Я, честно, никому не скажу, что ты работаешь здесь, если не хочешь…

— У каждого своя садхана.

— Да, конечно. Пожалуйста, проведи меня внутрь.

— Меня уволят за это.

— Тогда найди, прошу, мою подругу и выведи ее сюда или к центральному входу. Она позвонила, попросила о помощи, а мне не попасть в клуб.

Николай смерил меня взглядом и выдавил:

— Это затруднительно.

— Коля, пожалуйста. Она стройная блондинка, с таким выразительным ртом и большими глазами, носик уточкой. Что еще? Рост средний, черное мини-платье, длинные ноги, шляпка-вуалетка на голове…

Губы Николая скривились, будто я описывала не девушку, а червяка.

— Я тебе дам мобильник с фото, — добавила я.

Философ «под прикрытием» распахнул дверь пошире.

— Ладно, пойдем. Только по стеночке.

— Буду твоей должницей.

— Будешь.

Никогда бы не подумала, что темные коридоры, больше подходящие военному бункеру, приведут нас к громадному танцполу с зеркальными колоннами.

Музыка оглушила, как обухом. Разноцветные вспышки света повторялись в отражениях — вакханалия в геометрической прогрессии обретала принцип бесконечности.

— Всё. Больше не отвлекай меня. Выйдешь сама, — рявкнул мне в ухо двуликий философ и скрылся в подсобке.

Я растерянно обвела глазами пространство перед собой: и как мне найти тут Нику? На подставках, похожих на соты, извивались полуголые девушки. На втором этаже, отделенном белым пластиком, сидели за столиками VIP-гости. Внизу под общий ритм и безумно громкие, скрипучие звуки пластинки под пальцами диджея бесновалась молодежь. Человек двести. По-над полом стелился дым.

Гм, я люблю танцевать, но не под это же. И не так… Жутко не хотелось смешиваться с толпой, и предательский ком снова подкатил к горлу, руки задрожали. Я принялась уговаривать себя, что до меня им всем дела нет, как и мне до них. И, будто неумелый пловец, шагающий с мостика в морскую бездну, нырнула в скопище дергающихся тел. Разве что не зажала нос двумя пальцами, дыхание перехватило и так. Я проталкивалась вперед, чувствуя, что тону в запахах пота и смеси парфюмов, пробиралась мимо подпрыгивающих грудей, обтянутых блестящими топами, бокалов с шампанским, тату, задранных вверх рук и всевозможных торсов. Я отчаянно поглядывала в телефон и понимала, что даже если Ника поднимет трубку, ее голоса не услышать в какофонии возбужденных криков и тыц-тыц-музыки.

Подобно кораблю, потерявшему навигацию в буре, под завывания ветра и коварное пение сирен, я пробороздила толпу танцующих несколько раз. Тщетно. Ники среди них не было.

Я направилась к столикам, чувствуя себя лишней среди развеселых любителей ночной жизни. Мажористый юнец с челкой до подбородка, в желтом пиджаке с залихватски завернутыми рукавами, протянул мне белый порошок в пакетике и многозначительно подмигнул.

— Оттянемся, чика?

Господи, куда меня занесло?! Нику убью. Потом. Когда вытащу отсюда и разберусь, что приключилось на этот раз.

Не ответив, я развернулась спиной к малолетнему наркоману. Пляски не прекращались. Из-за столиков в полутьме доносился шальной гогот. Подходить к ним было страшновато. Но самое ужасное — я оставила очки дома, и при таком освещении физиономии на балконах казались смазанными кистью небрежного художника в единое пятно. Я почувствовала себя беспомощной.

Вспышка камеры справа заставила меня вздрогнуть и подарила идею. Я выставила смартфон, вытянув перед собой руку и в режиме камеры сделала максимальное увеличение. Ура! Люди вдали вновь обрели лица.

Я принялась скрупулезно рассматривать гостей на балконе, уклоняясь от особо рьяных танцоров и самоустраняясь от подвыпивших парней. Показалось, что вижу одиноко прикорнувшую на диванчике Нику. Продолжая бороться с паникой, я пробралась к выступающей из тумана спиралеобразной лестнице. Навела камеру на фигурку девушки на балконе, чтобы удостовериться, что это Ника, и наткнулась на кого-то плечом.

— Ой. Извините, пожалуйста, — автоматически пробормотала я.

— Самое место делать селфи! — недовольно буркнул позади баритон.

Я обернулась.

— Аве Кришна? — усмехнулся высокий мужчина в светлом костюме.

Краснея, я узнала в нем того самого московского спонсора. И поняла, почему, собственно, сорвался с языка Кришна: молодой человек со стильными, не особо расчесанными темными кудрями, большими черными глазами и смуглым утонченным лицом походил то ли на индийского раджу, то ли на арабского шейха, но совсем не на москвича.

Меня еще сильнее сковала неловкость, и оттого я еще раз извинилась. Он снисходительно усмехнулся и, не удостоив ответом, вернулся к телефонному разговору.

— Да, Лена, вернись в офис. Зайди в мой рабочий компьютер, в папке «Важное» найдешь документ, первый в списке. Там данные по этой партии товара. Пароль ты знаешь…

«Эксплуататор, — нахмурилась я, — сам развлекается, а какая-то рабочая лошадка в десять часов вечера должна ехать в офис».

Выдав распоряжения, москвич отбил звонок и пошел по ступеням наверх. Я заколебалась, последовала было за ним, точнее, к Нике, но дюжий охранник преградил путь.

— Есть пропуск в VIP-ложу?

— Я подругу ищу. Она там. Вон, блондинка слева, смотрите…

— Без пропуска нельзя.

Миллионер обернулся.

— Пропусти. Пионерки тут долго не резвятся.

— Но она не оплатила…

Явно не привыкший повторять приказы, мужчина сделал жест кистью, будто небрежно муху смахнул. И охранник посторонился, одним этим движением лишенный достоинства. «Раджа» тут же забыл о нем и обо мне, оставив в моей душе послевкусие досады. Неожиданно для себя вдруг захотелось бросить в эту широкую спину телефоном или толкнуть специально плечом побольнее, чтобы сбить царственную спесь. Естественно, я сдержалась, с омерзением глядя на то, как олигарха подхватила под руку брюнетка с лощеными, будто атласный плащ волосами. Она потянула мужчину за собой, соблазнительно улыбаясь. Возможно в такие моменты люди и становятся революционерами, — подумала я, — решают выходить на Болотную площадь, выступая не против власти в целом, а против лично навредившего чиновника, против зарвавшегося богатея, против неприемлемого для человека чувства презрительного превосходства над ним, долетевшего рикошетом от неизвестно кого.