Книга Мужчина ее мечты - Виктория Угрюмова

— Разрешите представиться? — слегка поклонился он, приподнимая шляпу.

Обычно такое обращение меня покоряет, но, напомню, я была на него страшно обижена и потому холодно произнесла:

— Только в том случае, если у вас есть зонтик.

Обида обидой, но если зонтик все-таки есть, то он будет вынужден проводить меня до самого дома. И тогда какая-то надежда остается. Ну а не проводит, значит, это все равно не долгожданный Ахилл, и что толку о нем сожалеть? Говорят, женщины приводят подобные аргументы приблизительно со времен Евы. И эта логика отличается от железной тем, что не ржавеет.

Блондин… тьфу ты, брюнет слегка растерялся. Зонтика при нем явно не имелось, но я-то это заметила только теперь. Перемудрила.

— Одну минуту, — произнес он, стремительно удаляясь в сторону соседних прилавков.

Раньше, когда наш милый продуктовый магазинчик преобразился в подобие сельской лавочки, где рядом на одном столе можно найти лопату, обалденный богемский хрусталь и подозрительную сиреневую колбасу с зелеными вкраплениями, я радости по этому поводу не испытывала. Точнее, до последней минуты. А теперь я была готова чуть ли не благословлять запасливого директора, натащившего в небольшое помещение невероятное количество самых разных продуктов и предметов.

Жутковатые на вид зонтики, похожие на старые мухоморы, уныло топырились под самым потолком.

Молодой человек обвел их слегка ошарашенным взглядом, но все же решился: вытащил из кармана деньги и расплатился. Искомый предмет достался ему грязно-желтого цвета в странных потеках, но и это было лучше, чем старый мухомор, особенно же во время проливного дождя, когда цвет и форма принципиального значения не имеют.

— Ужас, я с вами совершенно согласен, — весело произнес он, возвышаясь надо мной. — Не хочу показаться вам брюзгой с первой же минуты нашего знакомства, но все же вина в некоторой степени лежит и на вас. Так представиться разрешите? — И поскольку я не протестовала, сообщил: — Владимир Ильич Абессинов. Вообразите себе, не в честь, а просто так. Совершенно случайно получилось.

— Вероника Валентиновна, — вздохнула я. Ужасно не люблю, как мое имя звучит полностью. И эту нехитрую мысль сразу довела до нового знакомого. — Только мне не нравится, когда меня называют Вероникой. Лучше просто Ника. Хоть как-то приемлемей звучит.

— Ну вот, — даже рассиялся Володя, — у нас с вами с первых же слов нашлось нечто общее. Я чувствую, что оба мы — несчастные жертвы родительского произвола. А вы не собирались поменять имя?

— Было дело, — призналась я честно. — Но потом раздумала. Глупо, согласитесь. Не Пельземуха все-таки. К тому же меня немного утешает существование Ники Самофракийской.

— Это еще полбеды, — успокоил меня молодой человек. — А на меня подозрительно поглядели и потребовали объяснить, кто меня надоумил пойти на такое святотатство. Пришлось ретироваться ни с чем.

Потом он провожал меня к дому, и я впервые в жизни подосадовала на то, что магазин находится буквально в нескольких шагах. Мы шли под чудовищным зонтиком и весело болтали обо всем на свете. И как-то странно выходило, что мнения и вкусы у нас совпадали, а взгляды расходились не диаметрально противоположно, а ровно настолько, чтобы было интересно спорить.

Мы оба соглашались с Честертоном, что погода есть только в Англии, ну и конечно, у нас, куда ж без нас-то денется мировая гармония? А во всех остальных странах либо жара, либо холод, либо не разбери-поймешь. И было волнительно и радостно, что этот красавец читал Честертона, причем малоизвестные эссе, и с легкостью рассуждал о других странах. Речь у него оказалась правильная, словарный запас обширный, и в нем начисто отсутствовали связки «типа» и «как бы», а также самый короткий неопределенный артикль, что так тяжко дается утонченным иностранным резидентам.

Впрочем, именно на иностранного резидента мой случайный знакомый как раз и походил. Эдакий Джеймс Бонд, исполненный решимости вытянуть из меня все тайны любимой отчизны.

Тайн у отчизны имелось много. Скажем, согласно какому стратегическому замыслу мусорные баки должны располагаться прямо напротив парадного и почему их не вывозят вот уже третьи сутки?

Скорость, с которой я плелась к дому, чтобы продлить пребывание в обществе мужчины своей мечты, могла украсить любую уважающую себя похоронную процессию.

Однако как ни растягивай короткий путь, он все равно закончится. До парадного мы дошли до обидного быстро, постоять перед ним по только что упомянутой причине было невозможно, а в дом нового знакомого я приглашать не собиралась. Только что с поезда, по комнатам разбросаны раскрытые чемоданы и распакованные сумки, куча грязных вещей ждет стирки. Не стану упоминать о собственной потрясающей внешности. И что он во мне увидел?

Володя сразу заметил мои колебания и предложил:

— Вы позволите позвонить как-нибудь на днях?

Возразить было нечего. Напротив, мне ужасно хотелось, чтобы он позвонил не как-нибудь, не на днях, а прямо сегодня вечером. Хочется рассказать ему о том, что мучит меня вот уже несколько часов подряд, и спросить совета. Ведь больше спрашивать не у кого. А рядом с ним мне стало так надежно и уютно, что это чувство хотелось продлить надолго. По возможности навсегда. Впрочем, такие вещи — как твердила в детстве моя мама — вслух говорить неприлично. Дождь закончился как-то сразу, вдруг. Будто там, наверху, закрыли водопроводный кран.

— Я пойду? — печально спросил он.

— Зонтик возьмете? Мало ли какая будет погода.

— У меня машина около магазина.

Поцеловав мне руку на прощание, Володя быстрым шагом двинулся в обратном направлении. Мне следовало бы войти в парадное, но ужасно не хотелось. Мне нравилось стоять и смотреть, как он оборачивается и машет мне на прощание.

А потом я увидела того типа с лестничной клетки и моментально его узнала. Он торчал в соседнем парадном и не спускал с меня глаз.

В квартиру я ворвалась так, будто меня преследовали стаи чудовищ: руки трясутся, глаза размером с чайное блюдце — и не спрашивайте меня почему. Страх — штука необъективная, особенно если давно уже не приходилось чего-то бояться. Только минут двадцать спустя, за чашкой кофе, я обрела утраченную способность рассуждать здраво. И первое, о чем подумала, что выходить за кофе даже в дождь вполне приемлемое занятие. И скорость течения жизни меня вдруг устроила. А тщета сущего показалась симпатичной. Не зря кофе считают тонизирующим напитком, возвращающим бодрость, энергию и хорошее настроение.

* * *

Собственно, все мои волнения происходили из-за того, что, переступив порог квартиры после двухнедельного отсутствия, я увидела: книги и безделушки на полках радикальным образом переставлены.

Книжные шкафы находятся прямо напротив дверей, и, заходя, я всегда упираюсь в них взглядом. Возможно, я не идеальная хозяйка и не всегда могу с уверенностью сообщить, где в моей квартире удастся в процессе вдумчивых раскопок обнаружить соль, сахар и иголки, но библиотека — предмет моей гордости и доброй зависти друзей и знакомых. И безукоризненный порядок в ней поддерживается неукоснительно. Пожалуй, это единственное место в доме, где мне знакома каждая пылинка. Так что вмешательство постороннего было обнаружено сразу. Согласитесь, мало приятного в том, что в вашу квартиру заходил чужой человек. Еще менее приятно думать, что этот свой опыт он вполне может повторить.