Книга Все демоны. Pandemonium - Олег Угрюмов

— Может быть. — Гризольда виновато запыхтела трубкой. — Я недавно проснулась.

Дух отчетливо изумился, но в подробности вдаваться не стал.

— Это моя единственная и последняя попытка пробиться в Кассарию, — зашелестел он. — Дело мое крайне важно не только для меня самого, но и для милорда…

— Излагайте, — сказала фея, предпочитавшая ясность и краткость слога.

— …герцога и всей его страны. Я молю прекрасную и отважную…

— К делу, — подбодрила его Гризольда. — Оставьте лирику поэтам и бездельникам.

— …даму, чьи неоспоримые достоинства очевидны даже мне, не имеющему чести быть знакомым…

— Чтоб ты скис, — искренне молвила прекрасная и отважная, подозревая, что еще битый час ей предстоит выслушивать цитаты из «Ненавязчивого подсказочника для любезных кавалеров и благовоспитанных дам».

— Несколько дней спустя, — покорно заговорил призрак, шокированный ее прямотой, — состоится известное вам событие, я имею в виду Суд.

— Дальше.

— Там будут рассматривать и мое дело, но я не в состоянии отстаивать свои интересы перед милордом да Кассаром, и потому передайте ему, что меня захватили и удерживают против моей воли.

Тут сквозь стену протянулась огромная когтистая рука, словно сотканная из непроглядного мрака. Пальцы хищно шевелились, и у похолодевшей от ужаса феи возникло впечатление, что они вынюхивают несчастную жертву. На мгновение рука замерла в нескольких локтях от застывшего духа, а затем метнулась к нему, схватила и сдавила.

— О прекрасная… — зашелестел призрак, отчаянно сражаясь с могучим врагом.

— Кто вы?! — завопила Гризольда, понимая, что еще мгновение, и он исчезнет. Возможно, что и навсегда.

— Душа лорда Таванеля.

Мрак окутал несчастную душу и потащил ее прочь из гостеприимного погреба, прочь от ничего не ведающего Зелга и перепуганной феи. Впрочем, как бы ни страшилась она неведомой силы, не побоявшейся вломиться в Кассарию в поисках сбежавшего пленника, мужество ее не покинуло.

Испуганные женщины — самые опасные. Поэтому женщины так легко пугаются.

Людвиг Бернс

— Кто похититель? — закричала она, изо всех сил вцепляясь в лохмотья блеклого тумана и таща его на себя, будто ее сил могло хватить на то, чтобы одолеть кошмарную руку.

Но иногда и безнадежные попытки дают блестящие результаты. Душа получила ничтожную поддержку, однако ее оказалось достаточно, чтобы прошептать, исчезая:

— Лорд Таванель.

Какое-то время ошеломленная Гризольда висела около бутылки с юсалийской горькой настойкой «Нора отшельника» и разглядывала этикетку. Затем она вышибла пробку одним отработанным движением и приложилась к горлышку.

Феи тоже кое-что могут. Во всяком случае, бутылка опустела довольно быстро.

Гризольда решительно поддернула юбку, пожевала мундштук и грозно вопросила в пространство:

— Эй, мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? Что, вообще глаз сомкнуть нельзя?

* * *

Прелестное пасторальное золотисто-розовое утро наступило после того в кассарийских владениях.

Защебетали звонкие пташки, радуя чувствительные души пучеглазых бестий. Вспорхнули над тяжелыми от росы цветами первые мотыльки. Зелг перевернулся на другой бок и нежно обнял пышную подушку.

Такангор приоткрыл один глаз и настороженно принюхался. Воздух был свеж и чист, в нем не витали искусительные ароматы плотного завтрака, и минотавр разумно решил, что можно посмотреть еще один дополнительный сон. Но его желаниям не суждено было исполниться. Легкая, серебристая, теплая речка сновидения уже подхватила его, когда в мир грез ворвался душераздирающий вопль:

— Достиг!

Минотавр тревожно дернул ухом.

— Радуйтесь! — заорал кто-то еще сильнее.

Такангор сел в кровати, размышляя о том, что радость может быть только одна: спуститься вниз и удушить крикуна.

— Вознесем же хвалу, братья, что я уже здесь! — Могучий голос, многократно усиленный эхом, гремел повсюду. Слова отскакивали от стен и башен и носились в воздухе, сталкиваясь друг с другом. — Хвалу, говорю я, вознесем мы этим утром и принесем благодарственные жертвы!!! Обильные жертвы — залог процветания и успеха!

Ошалевший Зелг вскочил с кровати, раздвинул шторы (очаровательный темно-багровый, доходящий до черноты бархат в мелкие золотые скелетики) и выглянул из окна, пытаясь разлепить сонные глаза. Во двор уже стекались многочисленные соратники и слуги, переполошенные дикими криками.

— Безобразие, — сказал герцог, обращаясь к отражению в зеркале. — Кто угодно может ввалиться в замок и учинить погром тихим утром. Я же хотел поспать подольше.

— И не говори, — согласилось отражение, безнадежно махнув рукой, и полезло назад, под одеяло. — Куда только смотрит стража?

Зелг с завистью посмотрел на своего зеркального двойника, потосковал, что не может последовать его примеру, и принялся быстро одеваться, подбадриваемый воплями, доносившимися из-за окна:

— Великую и щедрую жертву, братья и други, положим мы на алтарь, дабы умилостивить богов! Стекайтесь же ко мне… Ой!!!

Судя по сдавленному писку, донесшемуся до ушей молодого некроманта, то ли Думгар, то ли Такангор настигли виновника утреннего кошмара. Обычно такое испуганное и изумленное «ой» рождалось в груди человека именно при их появлении.

— Восставать при свете рассвета столь неподобным способом есть горестное недоразумение. Доброутроствоваться не способен, ибо грозен спросонья, — сообщил Зелгу лиловый от злости Карлюза, которого дикие крики разбудили на самом интересном месте — когда розовая от смущения дева нежно обвила его талию своим прелестным хвостиком.

Мумия Узандафа Ламальвы да Кассара выскочила из соседнего коридора, торопливо пряча в карман халата какую-то таинственную коробочку. От внука не укрылось, что дедуля побулькивает, как котелок, забытый на огне.

— Привет, ребятки, — бодро сказал он. — Что за шум, а драки нету? Ведь милорд Такангор, говорят, уже проследовал к воротам в состоянии, близком к агрессивному.

— Действительно, странно, — кивнул герцог, которому ничуточки не было жаль негодяя, поднявшего его с постели на рассвете. — Доброе утро, дедушка. Хотя какое же оно доброе?

— Сейчас узнаем, — ответил радостный дедуля.

— Отвратительный голос, — пожаловался Юлейн, присоединяясь к кузену. Он накинул на плечи мантию, но забыл снять ночной колпак с помпоном и потому выглядел комично, однако встревоженный Зелг даже не улыбнулся. — Просто как у душеньки Анафефы, моей тещи. И такое же несвоевременное появление. Как ты полагаешь, нам удастся казнить хотя бы этого негодяя?

Выбежав из дверей господского дома, они обнаружили, что двор полон: все обитатели замка явились посмотреть на нарушителя спокойствия. Особенно волновались слуги, получившие четкие указания беречь сладкий утренний сон своего господина и не выполнившие оного из-за виновника торжества.