Книга Сестра Звезды - Елена Жаринова

Старшие сестры позаботились и о том, чтобы мы не скучали о доме и воспринимали жизнь в храме Келлион как единственную данную нам жизнь. Сначала я была удивлена, что все называют меня просто «сестрой», хотя я все время повторяла: «Меня зовут Шайса!» Однажды старшая сестра посадила меня на колени и объяснила, что это имя чужое, и я должна его забыть. Люди, которых я считала своими родителями, были слишком просты и необразованны, чтобы понять, что я не их дочь. Большинство девочек попадает в храм, будучи еще младше, чем я, поэтому мне сложнее, чем другим, но я не должна бередить их младенческую память разговорами об их прошлом.

В самом деле, никто из тех, с кем я делила комнату, ни разу не заговаривал о родном доме, никто не плакал в подушку, никто не пытался ослушаться требований старших сестер. Поэтому и я быстро привыкла к своей новой жизни. Вскоре я искренне стала считать себя избранной, счастливицей.

Каждое утро, исполненные сознания собственной важности, облаченные в красивые голубые одежды, мы гуськом отправлялись на уроки. Учение не всегда давалось нам легко: наши неумелые пальцы были исколоты иголками, пока мы вышивали шелком, а после игры на лютне оставались болезненные мозоли. Пачкаясь с головы до ног мелками и красками, мы рисовали портреты друг друга и старших сестер. Но старшие сестры были заботливы и часто хвалили нас за успехи. Если мы сами сочиняли мелодию или песню, наши наставницы говорили, что Келлион радуется, когда мы творим красоту.

Наши уроки длились четыре часа в день, а потом нас предоставляли самим себе, присматривая издалека. Мы любили играть в воздушный мяч на лужайке у самого забора. Старшие сестры любовались на нас, отдыхая на скамейках вокруг лужайки, и одобрительными возгласами сопровождали каждый ловкий бросок мяча. В жаркие дни мы плескались в бассейне с чистой водой. Иногда наши игры становились шумными, мы могли даже подраться из-за какой-нибудь игрушки, и тогда сестры терпеливо разнимали нас и никогда не ругали, а предлагали новую забаву, в которой места хватало всем. Одним словом, нам ничего не запрещали, кроме одного: выходить за пределы забора. Однако нам не сложно было выполнять этот запрет: что могло быть за стеной такого, чего не было у нас в храме?

Скоро я узнала, что все мы — маленькие сестры Келлион — должны овладеть множеством искусств и наук, чтобы со временем достичь совершенства, отпущенного на долю каждой из нас. В тот год, когда мы станем девушками, Келлион сама спустится с небес, чтобы дать нам имена, которые будем знать только мы и она. Это будет очень красивый обряд, в нем примут участие восемь девушек. Мы будем тянуть жребий из огромного сосуда, и та счастливица, которая вытянет волшебный камень Келлион, отправится на встречу со своей звездной сестрой. Конечно, объясняли нам старшие сестры, жребий падет только на самую усердную и талантливую, и потому мы старательно выполняли свои уроки, мечтая о чудесном путешествии к звездам.

Когда нам исполнилось десять лет, к занятиям музыкой и танцами прибавились уроки истории, философии, литературы и математики. Летом мы расстилали циновки на лужайке, читали вслух и обсуждали книги древних мудрецов, а зимой нам зажигали огромный камин в библиотеке и отдавали в наше распоряжение бесконечные полки со свитками и манускриптами. Я обожала эти зимние вечера, когда так ясен был свет нашей божественной сестры, а магические знаки на разных языках дарили мне радость познания.

Наблюдая за жизнью старших сестер, мы видели, что наше учение — лишь начало служения Келлион. После посвящения у каждой из нас будут свои обязанности в храме. Мы будем готовить пищу и шить одежду, вести летопись и учить младших сестер. Те из нас, в ком обнаружатся особые дарования, будут проводить время за созданием картин и скульптур, вышивок золотом и жемчугом, чтобы посвятить свои творения Келлион. А те, кто удостоится особого доверия всех сестер, станут управлять жизнью в храме.

Однако особое восхищение вызывали в нас сестры-искательницы. Именно они совершали самую важную миссию: отправлялись в далекий, опасный и, конечно, полный приключений путь за новыми сестрами Келлион. Именно они вдруг спускались прямо с небес во двор храма, держа на руках маленьких девочек с такими же голубыми глазами, как у всех нас. Искательниц готовили особенно тщательно — они в совершенстве владели оружием и знали секреты волшебства.

Мы с подругами мечтали стать искательницами и вместе бродить по дорогам мира. Мы ждали, когда же наконец появится знак на наших одеждах и мы примем великое посвящение, а потом наступит экзамен, который определит, на каком поприще нам предстоит служить Келлион. Однако каждая из нас втайне, со страхом и надеждой думала о том, что будет, если жребий выпадет именно ей…

Глава 2. СТРАШНАЯ ТАЙНА

К тринадцати годам из ребенка я превратилась в девушку — мое тело, развитое постоянными физическими упражнениями и танцами, ничем не отличалось от тела взрослой женщины; разум успешно перерабатывал сведения, почерпнутые из книг. Что же касается моей души, то ей еще только предстояло пробудиться. Непреходящая восторженность, готовность созерцать и творить красоту, — чувство, в котором находились все обитательницы храма, было, как я теперь понимаю, всего лишь следствием воспитания. А воспитывали нас не только старшие сестры, но и сам храм.

Готовящиеся к посвящению продолжали свое обучение по особому распорядку. В величественных залах храма мы ежедневно изучали произведения искусства, созданные руками сестер Келлион. Некоторым из этих вещей были многие сотни лет, их творили наши далекие предшественницы. Эта древность поражала меня: я понимала, что если мне суждено будет создать что-нибудь столь же прекрасное, то мое творение переживет меня и будет восхищать новые поколения юных сестер, которые спустя еще сотни и сотни лет будут так же, как мы сейчас, благоговейно ступать по мраморным полам храма.

Однако живописные полотна, статуи из мрамора или алебастра приносили мне чувство какой-то неудовлетворенности. Яркие, чистые краски, изысканные линии — все это было совершенно, однако лишено чего-то важного. Впервые я задумалась об этом, разглядывая портрет одной из сестер. Он был написан совсем недавно, и я хорошо знала ту, с кого его рисовали. Сходство было полным; казалось, что длинные ресницы сейчас моргнут, а золотистые волосы всколыхнутся от ветра. И тем не менее портрет казался безжизненным. Я попыталась поговорить об этом со своими подругами, но они не поняли, что я имею в виду. Я спросила одну из сестер-наставниц, но та лишь назначила мне лишний урок, чтобы я научилась ценить прекрасное.

Такое же чувство будили во мне танцы, которые мы разучивали, чтобы посвятить их Келлион. Эти занятия были для меня самыми любимыми. Когда звучала музыка, когда к высокому потолку поднимался благоухающий дым курений и я делала первое движение руками, мне казалось, что мое тело обретает крылья. Пространство храма словно расширялось, раздвигалось, становилось безмерным. Танцуя для Келлион, я испытывала страстную, восторженную любовь к своей недосягаемой сестре и хотела поделиться этим чувством с другими. Но музыка смолкала, и тогда чаще всего наставница начинала отчитывать меня за неточность движений и приводила в пример выверенные взмахи ногами и повороты на носках некоторых моих подруг. А мне казалось скучным это расчетливое искусство.