Книга Траектория птицы счастья - Татьяна Веденская

– Не пойму, вы чем-то расстроены? – мужик непонимающе смотрел на меня.

– Я просто устала. Целые сутки работала. Пойду, пожалуй…

– Нет, нет и нет. Не стоит оставлять в себе то, что вас мучает, – совершенно неожиданно заявил он. – Я ясно вижу, что вам чем-то не нравится имя Дима. Я бы и рад соврать, но уже поздно. Неужели мы не можем выпить чаю только потому, что меня не так мама назвала?

– Не в этом дело, – я попыталась отвертеться. Ну не входила в мои планы исповедь. Я достаточно замкнутый человек, особенно с некоторых пор. А о том, что же именно произошло с Димой, вообще не хотела говорить. Ни с кем. И так в свое время эта история обсасывалась на каждом углу.

– Отлично. Не в этом. Смотрите, Маша, я завариваю для вас вкуснейший земляничный ройбуш, с которым прекрасно сочетается горячее красное вино. Неужели все это не стоит того, чтобы плюнуть на мое имя? – все-таки, он действительно потрясающе улыбался. И, когда он сменил халат на шорты и майку, стало ясно, что сорока ему еще нет. Либо только-только. Стройный, подтянутый, с небольшой залысиной, которая его, тем не менее, не портила. Он чем-то был похож на Кевина Костнера. Может, ледяными голубыми глазами, в которых отражается с одной стороны понимание и мудрость, а с другой знание жизни и трезвый расчет. Он был очень уверен в себе и так красиво жонглировал мисками и кастрюлями, что я невольно засмотрелась.

– Что такое ройбуш?

– Это такой напиток, внешне похожий на чай, но он не содержит кофеина. И очень полезный. Понижает давление, – с этими словами передо мной поставили чашку чего-то очень нежного, с тонким земляничным ароматом. Такого я раньше не пила.

– Вкусно, – удивленно подтвердила я.

– Ну, что я говорил? А сейчас будет готов глинтвейн. Уверяю вас, такого вы еще никогда не пробовали, – он вошел в раж.

– Что вы, не надо, – смутилась я. – Я до двенадцати не пью.

– Господи, ну что, мы будем спорить из-за каких-то жалких пары часов? – всплеснул руками этот псих ненормальный. Никто еще не спаивал меня с таким напором и изяществом.

– Все-таки, это ненормально, готовить глинтвейн незнакомому человеку. Правда, я с легкостью влетаю в ненормальные истории. По жизни.

– Как это ненормально? – паясничал он. – Я обожаю спаивать красивых женщин вкусными напитками. И потом, если не будет глинтвейна, то что мы с вами будем пить на брудершафт? Чтобы перейти на «ты»?

– На «ты»? – удивилась я. Обычно со мной совсем не сложно перейти на «ты». Для этого достаточно только начать мне «тыкать». Вопрос – зачем столько сложностей и церемоний? Неужели чтобы… целоваться? Это невозможно, мы знакомы всего пять минут! Или возможно?

– Вы понимаете, – снова улыбнулся он, вручая мне дымящийся ароматный бокал, – мне так одиноко в этом незнакомом чужом городе. И вдруг… на моем пороге вдруг материализуется чудесное видение – доктор, спешащий спасти жизнь моей сумасбродной старушке-тетушке. Как же я могу упустить такую возможность?

– А кстати, куда она, все же, делась? Ваша тетушка эта с приступом? – перевела разговор в более безопасное русло я.

– О, у нее были страшные боли и головокружения. Она стонала и причитала весь вечер.

– Даже моей Полине Ильиничне нажаловалась, – фыркнула я.

– Видимо. Но потом ей позвонила какая-то знакомая и сказала, что на рынке в Химках продают какие-то фантастически дешевые и вкусные клубники. Или черешни. Я не понял. С утра тетушка выздоровела и велела ее не ждать. Она накупит этих клубник или черешен и поедет к этой своей Химкинской знакомой куролесить.

– Все ясно, – хмыкнула я.

– Так что, переходим на «ты»? – понизив голос, спросил он. Я постаралась не зацикливаться на том, что он – Дима. В конце концов, я же не собираюсь с ним… ничего не собираюсь.

– Переходим, раз без этого никак – дурашливо кивнула я. Мы, смеясь, переплели руки и, жеманясь, выпили. Все время мы оба делали вид, что это такая вот игра для взрослых. Мы просто шутим, балуемся. И вот, когда горячее вино обожгло меня изнутри, я увидела, как он склоняется надо мной. И это уже было не смешно. Я поняла, что сейчас самое время поставить этого самоуверенного нахала на место. Что он себе позволяет! Целовать совершенно незнакомую женщину, доктора! Как можно! Да еще и так целовать, чтобы у нее самой практически началась тахикардия!

– Маша, ты просто чудо. И откуда ты тут такая взялась, – хрипло спросил он, с трудом оторвавшись от меня.

– Интересный вопрос! Это ты откуда тут взялся? Я-то тут живу!

– Я приехал из очень далекого северного города, в котором живут только огромные олени, медведи, снега и ресурсодобывающие предприятия. Все, кроме красивых женщин! – выдал «на гора» он. Я растерялась. И от новости про далекий город, и от термина «красивая женщина». Обычно я тянула на «О, а ты ничего!».

– Где? Откуда?

– Из Ямбурга, моя принцесса. Но не думаю, что тебе это хоть что-нибудь говорит, – он усмехнулся и снова принялся меня целовать, хотя официальный повод к поцелуям, мы, что называется, уже отыграли.

В нашем безумном мире вступить в сексуальную связь легче, чем в дружескую или деловую. Современные взрослые люди могут соединять и разъединять тела, не спрашивая даже фамилии и возраста. Свободная любовь, в которой только ты решаешь, где та грань, за которую переходить нельзя. Например, случайно переспать с соседом – это нормально. Никого не удивит. А вот если бы случилось переспать сразу с двумя, уже можно было бы задуматься, что что-то не так. С моим случайным знакомым я совершенно не чувствовала никаких границ. Он был ласков, обаятелен и смотрел так, словно для него происходящее действительно что-то значит. Мы разговаривали и целовались, целовались и смеялись. И снова целовались так, что уже у меня кружилась голова. Я не могла остановиться, может, потому, что не видела в этом смысла. А может, он был совершенно хорош, а я слишком устала, чтобы думать о морали и том, что приличные женщины так себя не ведут. И потом, кто сказал, что я – приличная. Это тогда, двенадцать лет назад я была прилична. А теперь – теперь я лежала в тридцать второй квартире, на узкой полутороспальной кровати в объятиях случайного мужчины с глазами цвета льда, и чувствовала себя так, словно бы я и в правду влюбилась. А он – он смотрел на меня с нежностью и удивлением ребенка, случайно получившего роскошный подарок на день рождения, который прошел еще неделю назад. Он действительно любил меня глазами, жадно запоминая каждый изгиб моего далекого от совершенства тела, и я плавилась под этими взглядами. Мы были знакомы всего пару часов, но моему телу было совершенно на это наплевать. Оно пело – и под эти песни моя совесть сладко дремала, причмокивая во сне губами. Ну и что такого, что он чужой? Зато какой! Как обнимает, как смотрит. Прикасается губами к моей коже, словно я источник с живой водой. И говорит. Говорит так, что я поняла, наконец, что это значит – любить ушами.

– Понимаешь, ведь настоящий дом для мужчины – это женское тело! Посмотри, как ты прекрасна – словно тебя делали специально для меня. Когда я прижимаю к себе женщину – я в самом лучшем из дворцов. Без женщины – настоящей, трепетной, нежной – такой как ты, мужчина пуст. Он бессмысленен. Ему не к чему стремиться.