Книга Дар - Даниэла Стил

Пытаясь сделать вид, что его совершенно не занимают ееслова, он напомнил себе о том, что ему абсолютно не важно, как он выглядит вглазах этой пятилетней малышки.

— А ведь тебе она тоже нравится, правда? —продолжала подтрунивать Энни.

— Слушай, какое тебе дело? Не суй нос куда ненадо! — огрызнулся Томми.

Это был тот редкий случай, когда он говорил с ней резко,однако Энни не обратила никакого внимания на его тон.

— По-моему, ее старшая сестра гораздосимпатичнее, — глубокомысленно изрекла она.

— Я буду иметь это в виду, если вздумаю поухаживать застаршеклассницей.

— А чем тебе не нравятся старшеклассницы? —удивилась Энни, поставленная в тупик этим возрастным разграничением, пока недоступным ее пониманию.

— Да ничем. Просто им всем по семнадцать лет, —объяснил он, и Энни машинально кивнула, хотя слова брата мало прояснялиситуацию.

— Тебе виднее, — вздохнула она. — Тогдаухаживай за Эмили.

— Спасибо за разрешение.

— Не за что, — серьезно сказала Энни.

Они уже подходили к дому, где их ждал горячий шоколад иогонь в камине. Несмотря на замечания сестры о том, что ее не касалось, Томмилюбил проводить с ней время. В ее обществе он всегда чувствовал себя горячолюбимым и очень значительным человеком. Она боготворила его и была невероятноему преданна. Энни восхищалась им, а он отвечал ей искренней любовью.

Перед сном она устроилась у него на коленях, чтобы послушатьсвои любимые сказки.

После того как Томми дважды прочитал ей самую короткую изних, мама отвела малышку в детскую. Когда они остались вдвоем, Томми завел сотцом мужской разговор. Сначала они говорили о состоявшемся месяц назадизбрании президентом США Эйзенхауэра и о тех изменениях, которые это может засобой повлечь. А потом разговор сам собой перескочил на бизнес, как это обычнои случалось. Отец хотел, чтобы Томми получил научную степень в сельскомхозяйстве и в экономике. Они оба верили в немудреные, но важные вещи: семью,детей, святость брачных уз, честность и идеалы дружбы. Горожане любили иуважали семейство Уиттейкеров, а про Джона всегда говорили, что он хорошийсемьянин, прекрасный человек и замечательный работник. Оставшись довольнымиразговором, отец и сын пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своимкомнатам.

Этот вечер Томми провел с одним из своих друзей. Погода быланастолько неприятной, что он даже не стал просить у отца машину, дойдя до домаприятеля пешком и вернувшись в половине двенадцатого.

Родителям не приходило в голову беспокоиться о Томми. Впятнадцать лет он приобщился к взрослой жизни, и это кончилось тем, что на путидомой его рвало в отцовской машине от чрезмерного количества выпитого пива.Конечно, Лиз и Джона это не обрадовало, но у них хватило ума не делать из этоготрагедии. Он был хорошим парнем, и они знали, что каждый ребенок рано илипоздно пройдет через подобные приключения.

Джон в свое время грешил этим гораздо больше, особенно когдаЛиз училась в колледже. Иногда она подтрунивала на эту тему, на что он неизменноговорил, что является образцом добродетели; в ответ на это жена обычноскептически поднимала бровь, и дело кончалось нежным поцелуем.

Этим вечером они легли спать рано, а утром за окном их ждаланастоящая рождественская открытка, белая и прекрасная.

Уже в половине девятого Энни и Томми помогали маме лепить водворе снеговика.

После того как Энни водрузила ему на голову любимуюхоккейную каску Томми, брат предупредил ее, что ему придется одолжить ее навремя игры.

— Если снеговик разрешит тебе ее взять, я дамзнать, — ответила Энни и немедленно оказалась в снегу.

Потом они возились в сугробе до тех пор, пока одежда на нихне промокла.

Днем они все отправились посмотреть, как Томми играет вхоккей. Его команда проиграла, но он все равно был в приподнятом настроении.Эмили тоже пришла, правда, в окружении нескольких подруг, к которым она якобыслучайно присоединилась. На ней была юбка из шотландки и высокие ботинки нашнуровке. Ее длинные черные волосы были собраны в конский хвост, а Эннизаметила, что она была накрашена.

— Что ты в этом понимаешь? — недоверчиво спросилТомми.

Родители подождали, пока он занесет хоккейное снаряжение вшколу, и теперь они возвращались домой все вместе. Эмили со свитой хихикающихподружек уже удалилась.

— Я иногда пользуюсь маминой косметикой, — как нив чем не бывало ответила Энни.

Отец и сын понимающе переглянулись, ласково глядя на важношествующую впереди всезнайку.

— Не болтай ерунды, Энни, мама не красится, —убежденно сказал Томми.

— Нет, красится. Она пудрится, румянится и иногдакрасит губы.

— Правда? — Томми был поражен до глубины души.

Он считал свою маму красивой, но никогда не догадывался отом, что эта красота была отчасти искусственной.

— Иногда мама красит ресницы тушью, но мне она всегдапопадает в глаза, и я плачу от этой туши, — добавила Энни, и Лизрассмеялась.

— Я тоже от нее плачу, поэтому так редко ею пользуюсь.

Потом они поговорили о закончившейся игре и о всякойвсячине, после чего Томми снова отправился к кому-то из своих друзей, а егоодноклассница пришла посидеть с Энни, чтобы родители могли пойти нарождественскую вечеринку к соседям.

Они вернулись домой к десяти часам, когда их дочь уже мирнопосапывала в кроватке. На рассвете родителей разбудила нетерпеливая Энни.Девочка поднялась чуть свет, вся трепещущая в преддверии Рождества. Сегоднянаряжали рождественскую елку, и она могла думать только о своих просьбах кСанта-Клаусу.

Ей очень хотелось куклу от мадам Александр, но она не былауверена, получит ли ее. Кроме того, ей нужны были новые санки и велосипед,однако велосипед она решила попросить на день рождения, поближе к весне.

Казалось, что в этот день надо переделать тысячу вещей,чтобы как следует подготовиться к Рождеству. Завтра они ждали гостей, и мамаспешно допекала свои вкусные булочки и печенье. А вечером семейство Уиттейкеровсобиралось идти в церковь на рождественскую мессу.

Энни очень любила этот ритуал, хотя и не понимала его доконца. Но ей нравилось идти к церкви по празднично украшенным вечерним улицам,а потом сидеть в тепле между родителями, слушать песнопения и вдыхать запахладана. В храме к празднику устанавливались красивые ясли с фигурками Иосифа,Марии и окружавших их животных. А в полночь служители клали в ясли младенца.Энни всегда протискивалась в первый ряд зрителей и с любопытством смотрела намаленького Иисуса.

— Совсем как мы с тобой, правда, мама? —спрашивала она, крепко прижимаясь к маминому боку, и Лиз, нагнувшись, целовалаее.