Книга Отзвуки эха - Даниэла Стил

По дороге в отель они продолжали болтать ни о чем, а потом их ждал последний ужин перед возвращением мальчиков в армию. Хорст, как всегда, развлекал родных тем, что пародировал всех встреченных сегодня знакомых и рассказывал невероятные истории об их друзьях.

Наутро все мужчины уехали, а женщины остались в Женеве еще на три недели. Якоб хотел, чтобы они оставались в Швейцарии как можно дольше, хотя Бригитте уже становилось скучно. Зато Беата и Моника были вполне довольны здешней жизнью.

Как-то днем Бригитта с матерью отправились за покупками, а Беата осталась в отеле, сославшись на головную боль. Говоря по правде, она была совершенно здорова, но уж очень не любила ездить по магазинам. Бригитта же, наоборот, всегда старалась перемерить все, что попадалось на глаза, заказывала платья, шляпки и туфли. Мать, пораженная ее безупречным вкусом и чувством стиля, потакала дочери. Окончательно изведя портных, сапожников и перчаточников, они отправлялись к ювелирам. Беата, зная, что они задержатся до самого ужина, отправилась в сад, где устроилась с книгой на солнышке, довольная покоем и одиночеством.

После обеда она отправилась к озеру и выбрала ту дорогу, по которой они гуляли накануне. Сегодня на Беате были белое шелковое платье, широкополая шляпа от солнца и светло-голубая шаль под цвет глаз. Шагая по тропинке, она что-то тихо напевала. Большинство постояльцев отеля еще обедали или уехали в город, так что вокруг не было ни души. Девушка медленно брела, задумчиво опустив голову и думая о братьях. Она немного растерялась, когда мимо бодрым шагом прошел высокий молодой человек и на ходу улыбнулся ей. От неожиданности Беата резко отступила в сторону, споткнулась, подвернула ногу и охнула от боли. Молодой человек проворно протянул руку и, поймав пошатнувшуюся Беату, удержал ее от падения.

— Прошу, простите меня, пожалуйста! Меньше всего я хотел вас напугать, а уж тем более сбить с ног, — извинился он, по-видимому, искренне встревоженный, и Беата отметила его поразительную красоту. Высокий, светловолосый, с такими же, как у нее глазами, сильными руками и мускулистыми плечами, он показался ей неотразимым.

Принося извинения, молодой человек продолжал удерживать ее. Беата вдруг сообразила, что шляпа ее слегка сбилась набок, и поспешно поправила ее, искоса поглядывая на незнакомца. Ей показалось, что он чуть старше Ульма. Белые брюки, темно-синий пиджак, светло-синий галстук и дорогая соломенная шляпа, придававшая ему несколько залихватский вид…

— Спасибо, но ничего страшного не случилось. Как глупо с моей стороны! Я не слышала ваших шагов, иначе уступила бы дорогу.

— И не видели меня, пока я едва не сбил вас с ног. Боюсь, это было крайне невежливо с моей стороны. Вы можете идти? Как ваша нога? — сочувственно осведомился молодой человек.

— Почти не больно. Вы вовремя успели подхватить меня.

Он говорил по-французски, и она отвечала на том же языке, поскольку учила французский в школе и с тех пор успела его еще усовершенствовать. Отец настоял, чтобы дети учили английский, он хотел также, чтобы они говорили на итальянском и испанском. Беата послушно уселась за учебники, но знанием двух последних языков не блистала. Да и ее английский, в отличие от французского, был всего лишь сносным.

— Не хотите ли присесть? — вежливо спросил незнакомец, указывая на ближайшую скамью, откуда открывался прекрасный вид на озеро. Руки Беаты он так и не выпустил, словно опасался, что, если перестанет ее удерживать, она немедленно осядет на землю.

Девушка улыбнулась ему:

— Не беспокойтесь, со мной уже все в порядке.

Но ей вдруг ужасно захотелось посидеть с ним несколько минут. Подобные вещи были не в ее правилах, мало того, она никогда бы не отважилась на такое. Но молодой человек был так учтив и доброжелателен, так сожалел о своем невольном проступке, что Беате стало его жаль. И, в конце концов, что плохого, если она посидит и поболтает с ним, прежде чем продолжить прогулку? В отеле ее никто не ждет, мать с сестрой вернутся еще не скоро.

Беата позволила подвести себя к скамье и усадить. Молодой человек устроился на почтительном расстоянии от нее.

— Нога в самом деле не болит? — допытывался он, разглядывая ее ногу, прикрытую подолом юбки, и удовлетворенно кивнул, увидев, что щиколотка с виду выглядит нормально.

— Даю слово, — подтвердила Беата.

— Я хотел всего лишь пробежать мимо, не потревожив вас. Мне следовало бы сказать что-то или предупредить вас, но в тот момент я был за тысячи миль отсюда, размышляя о чертовой войне. Ведь все это так ужасно! — горячо воскликнул собеседник Беаты, качая головой.

Девушка продолжала украдкой наблюдать за ним. Она еще никогда не встречала никого, похожего на этого человека. Он казался ей прекрасным принцем из волшебной сказки и был на удивление дружелюбен. Никакого высокомерия или претенциозности. Совсем как кто-нибудь из друзей Ульма, но куда красивее.

— Значит, вы не швейцарец? — оживилась она.

— Француз, — коротко пояснил он.

Беата нахмурилась и ничего не ответила.

— Это так ужасно? — удивился молодой человек. — Мой дед, отец матери, швейцарец, поэтому я и приехал сюда. Дед умер две недели назад, и мне надо было помочь брату и родителям уладить дела с наследством. Командование специально предоставило мне отпуск.

Он вел себя исключительно просто и естественно, ухитряясь при этом не допустить фамильярности. Беата посчитала его чрезвычайно воспитанным, вежливым и утонченно-аристократичным.

— Нет, совсем не ужасно, — честно ответила она, глядя ему в глаза. — Просто я — немка.

Подсознательно она почти ожидала, что он немедленно вскочит и поклянется в вечной ненависти к немцам. Что ни говори, а они в этой войне — враги, находящиеся по разные стороны фронта, и трудно было предвидеть, как незнакомец отреагирует на ее признание.

— Ожидаете, что я буду винить в этой войне вас? — мягко спросил он, улыбнувшись. Эта молодая девушка была ослепительно красива, и ее извиняющийся тон и умоляющий взгляд тронули его. Похоже, судьба уготовила ему встречу с необыкновенной женщиной, и молодой человек вдруг обрадовался, что едва не сбил ее с ног.

— Или, может, это вы разожгли мировую войну, мадемуазель? И тогда мне следует сердиться на вас? — смеясь, поддразнил он, и Беата тоже засмеялась.

— Надеюсь, что нет. А вы? Вы в армии? — осведомилась она, вспомнив, что он упоминал об отпуске.

— В кавалерии. Я учился в кавалерийской академии в Сомюре.

Беата знала, что именно в этом весьма престижном учебном заведении молодые аристократы обучаются верховой езде.

— Это, должно быть, интересно!

Она любила лошадей и в детстве много ездила верхом вместе с братьями, особенно с Ульмом. Хорст всегда впадал в неистовство и буквально загонял своего коня, пугая того, на котором выезжала Беата.

— Мои братья тоже в армии.