Книга Неудержимая страсть - Линн Грэхем

– Уоллес готов забыть прошлое ради будущего твоего ребенка, – ровным голосом сказал Лео.

– У моего ребенка есть имя… его зовут Джейк, – прошептала Энджи.

Лео изменился в лице.

– В твоей ситуации было бы очень глупо отвергать оливковую ветвь, которую тебе протягивают. Думаю, Уоллес хочет оказать тебе финансовую помощь.

– Мне ничего не надо ни от кого из вас. – Вспыхнув, Энджи гордо выпрямилась. – Но хотелось бы знать, почему Уоллес считает, что это его обязанность – предлагать мне деньги!

Сверкающие черные глаза впились в нее.

– Конечно, потому, что Дрю, его внук, отказался от своей обязанности.

Энджи замерла, потрясенная. При чем здесь Дрю? И тут до нее наконец дошло: Лео уверен, что его кузен, Дрю, и есть отец ее ребенка. Но как он мог предположить такое? Как такое можно вообще предположить?

Гнев вскипел в Энджи с новой силой. И было от чего: Лео абсолютно уверен, что она – воровка и шлюха. В конце концов, едва ли порядочная женщина стала бы спать с обоими внуками Уоллеса почти в одно и то же время. Но Лео, по-видимому, вполне устраивала возможность не считать ее незаконнорожденного ребенка своим сыном.

– Энджи, я пришел передать тебе приглашение от имени Уоллеса и хотел бы уйти – у меня назначено свидание, и я опаздываю, – сурово сказал Лео.

В это мгновение Энджи показалось, что в сердце ей вонзили острый нож. Свидание? Значит, безутешный вдовец решил вернуться в свет… Что ж, его можно поздравить! И, уж конечно, проблемы Энджи никак его не касаются. Впрочем, зная Лео – прямого, умного и образованного, теряющего контроль только в постели, – можно было догадаться, насколько он рад, что не стал связываться с воровкой и удачно избежал позора.

– Энджи… – начал он.

Молодая женщина обернулась, бледная, с застывшим лицом. Нестерпимая горечь вылилась в неодолимое искушение отплатить Лео за боль и унижение, которые он причинил ей своим невозмутимым видом, словно она для него была просто знакомой.

На его смуглом суровом лице выразилось нетерпение.

– Уоллес ждет тебя во вторник. Полагаю, я могу передать ему твое согласие?

Не в силах сдерживать свое раздражение, Энджи отвела взгляд от черных, притягивающих своей глубиной глаз Лео.

– У меня нет ни малейшего желания проводить Рождество у твоего деда, и, думаю, у него такого желания еще меньше.

– Я предполагал, тебя по крайней мере привлечет возможность снова воссоединиться со своей семьей.

У Энджи вырвался злой смех. Воссоединиться? Он даже не представляет, о чем говорит! Отношения с отцом и так были натянутыми, а теперь она – мать-одиночка с клеймом воровки, и неужели Лео полагает, что она будет принята с распростертыми объятиями?

– Когда я уехала из Деверо-Корта… – у Энджи сжалось горло, ей трудно было говорить, – я знала, что никогда не вернусь. Я не жалею о том, что уехала, и не хочу возвращаться даже в гости. Этот период моей жизни давно закончился.

Сверкающие черные глаза впились в ее заостренный профиль.

– Наверное, я не очень тактично упомянул о кражах.

Энджи поморщилась, чтобы скрыть непрошеные слезы и не разрыдаться прямо перед Лео.

– Я никогда и не ожидала от тебя тактичности или понимания, – беспомощно проговорила она. – Но мне не нужно ничье покровительство. Ты, должно быть, сошел с ума, если думаешь, что я соглашусь принимать милостыню от твоего деда! Я отлично справляюсь сама.

Высокие точеные скулы Лео потемнели.

– Работаешь прислугой… а ведь клялась, что никогда не пойдешь на это.

Энджи отступила, до боли стиснув кулаки. Прислуга! Лео с рождения был окружен целым сонмом безликих слуг, называемых более деликатно обслуживающим персоналом. Всю ее обдало горячей волной, и она едва удержалась, чтобы не ударить его.

– О Боже! Твоя глупая и бессмысленная гордость мешает тебе принять такое великолепное предложение! Уоллес может столько сделать для твоего сына! Подумай хотя бы о ребенке. Почему он должен отвечать за твои ошибки? – воскликнул Лео. – Ты же мать, ты обязана заботиться о его будущем.

Боль и негодование охватили Энджи. Она отступила еще на шаг, ее глаза сверкали, словно два сапфира.

– А каковы обязанности его отца?

Чувственные губы Лео искривились.

– Когда укладывалась в постель с Дрю, ты должна была знать, что все проблемы тебе придется решать самой.

Лео не на шутку разозлился, с удивлением отметила Энджи. Гнев полыхал в его прищуренных глазах, и Энджи начала понимать, что ему вовсе не все равно, что она переспала с его кузеном. Это принесло ей какую-то горькую радость. Ему самому она не нужна, но он не хочет, чтобы ею обладал кто-либо другой.

– Веришь ли, но тогда мне казалось, что отец Джейка надежен как скала, – услышала Энджи собственные слова. – Я очень сильно его любила. И верила, что он ни за что не бросит меня.

– Тебе было всего девятнадцать лет… что ты могла знать о мужчинах? – Лео говорил резко и отрывисто. Посмотрев на свои золотые часы, он повернулся к двери. – Боюсь, мне пора.

Внезапность его ухода застала Энджи врасплох. Она поспешила за ним в холл. Когда она открыла дверь, Лео задумчиво посмотрел на нее сверху вниз, и на Энджи внезапно нахлынули давние, непрошеные и опасные воспоминания: Лео, охотно принимавший ее заигрывания, Лео, подмявший ее под себя на берегу озера и впившийся в ее губы с такой голодной страстью, что Энджи потеряла голову и забыла обо всем…

Сумрак скрывал лицо Лео, но даже в слабом свете ей видна была язвительная усмешка в его сверкающих глазах. Он поднял руку и провел пальцем обжигающую полоску по ее чувственным губам. Энджи замерла.

– Энджи, тебе вовсе не идет роль горничной.

И прежде чем она смогла перевести дыхание, он шагнул в темноту.

– Подумай над тем, что я тебе сказал, Энджи, – равнодушно произнес он напоследок. – Уоллес очень хочет увидеть ребенка… Я позвоню завтра, чтобы узнать твой ответ.

– Нет. Какой смысл? Я уже все решила, – выдавила Энджи. – В любом случае мне некогда. К Диксонам на Рождество приедет масса гостей.

– Неужели ты и в самом деле так переменилась? – лениво протянул Лео. – Я ожидал, что ты уйдешь из этого дома, даже не обернувшись.

Энджи вспыхнула. Конечно, Лео ожидал, что ради денег она охотно примет приглашение. Но он просчитался. А она? Она не сказала ему ни слова о том, что Джейк – его сын, пусть в ярости, но она намеренно утаила правду. Зачем? В памяти всплыла та ночь, когда она сказала Лео, что они могут заняться любовью, ничем не рискуя… и намеренно солгала, отлично зная, на что идет.

Она молча смотрела, как Лео идет к машине. Нервное напряжение, охватившее ее во время разговора, теперь спало, и Энджи ощутила нестерпимую дрожь и холод во всем теле.