Книга Курортная зона - Надежда Первухина

— Ради всего святого, извините за беспокойство!

— Да ладно! — вальяжно и покровительственно, машет ручкой “Монте-Кристо” и бросает ленивый взгляд на россыпь косметических радостей. — Чего уж там… А у вас не подделки, а?

— Что вы! — Она умело изображает панический страх напополам с гордостью истинной фанатички своей парфюмерной концессии. — Наша косметическая компания вот уже семь лет является одним из ведущих производителей уникальной российско-французской косметики… Инновационная концепция создания парфюмерных композиций…

— Верю-верю, — торопливо бросает лысый господин Немов. Видимо, фразы наподобие “инновационной концепции” повергают его в неврастенический трепет. — Спасибо, что принеси! и… ознакомили.

— Это вам спасибо! — Она одаривает капиталиста трепетным взглядом (или не капиталиста? Настоящие капиталисты никогда не говорят “спасибо” копошащейся у их подножия обслуге). — Я надеюсь, Алиса Вадимовна будет довольна.

— Ага, — неопределенно роняет Немов.

— Позвольте пожелать вам всего доброго и откланяться, — по-прежнему улыбается она и поворачивается к Двери, точно зная, что капиталист сейчас скажет и сделает.

И господин Немов не обманывает ожиданий. Он предупредительно вскидывает руку:

— Погодите! Я позвоню охране, чтобы вас выпустили. У нас тут такая система контроля…

Правильная система. Замечательная система. И вы умница, господин Немов. И полный идиот.

Вы только что поставили подпись под своим смертным приговором.

Хорошо, что вы об этом не знаете.

Она знает.

— Алло, Женя? Это Немов. Сейчас от меня девушка спустится. Пропусти.

О'кей.

— Вот теперь можете идти свободно, — говорит ей Немов покровительственным тоном.

Ошибаетесь, граф.

Она всегда и везде пройдет свободно.

Как самурайский меч — сквозь кисею.

— Спасибо вам, — говорит она и тут же испуганно спохватывается: — Простите ради всего святого, я совсем забыла продемонстрировать…

—Что?

— Не угодно ли вам, — почти жалобно произносит она . — Вот образцы нашей новой мужской парфюмерной линии “Элита для элиты”: кремы для и после бритья, лосьоны, дезодоранты…

— Я предпочитаю “Хуго Босс”, — величественно роняет лысый господин Немов.

— У вас прекрасный вкус, — рдея застенчивой улыбкой, льстит она и умело переводит разговор на свои рельсы: — Но я позволю себе занять только минутку вашего драгоценного времени, чтобы продемонстрировать вам новую туалетную воду для мужчин “Роковое удушье”.

И из чемоданчика появляется на свет солидный черный с золотом флакон.

— “Роковое удушье”? — ухмыляется Немов, заметно любуясь скабрезной формы флаконом. — Ну и названьица у вашей парфюмерии! Даже интересно. Ну-ка брызните на меня чуть-чуть. Понравится — возьму.

Назад дороги нет, господин Немов.

Что ж…

В общем-то вы сами напросились.

Она аккуратно ставит на пол чемоданчик, берет черный с золотым ободом, непрозрачного стекла флакон с распылителем и недрогнувшей рукой пускает струю прямо в лицо роскошному капиталисту.

— Ты что, сдурела?! — вскрикивает капиталист, мигом потерявши лоск и схватившись за глаза. — Так же и убить…

— Можно, — говорит она . — Конечно можно.

Но этих слов господин Немов уже не слышит. Да и сам произнести что-либо не в силах. Потому что “Роковое удушье” сработало, и в мозгу господина Немова произошел взрыв, по местной мощности не уступающий термоядерной реакции. Во всяком случае, мозг кролика, на котором при ней испытывали “Роковое удушье”, превратился в хорошо прожаренный блин.

Немов, конечно, не кролик…

Но и с ним все получилось. Лысый “Монте-Кристо” с выпученными от боли кровянистыми глазами мертвым кулем оседает на великолепный ковер прихожей. Она засекает время (нужно максимум полторы минуты, для того чтобы “Роковое удушье”, выполнив свою черную работу, распалось а воздухе на ничего не значащие, безобидные остаточные молекулы) и живо собирает обратно в свой чемоданчик выставленные для проформы образны. Тем паче что скоропостижной вдове Алисе Вадимовне Немовой парфюмерия теперь вряд ли понадобится. Алисе Вадимовне теперь предстоит над гробом из красного дерева причитать да выслушивать невнятные объяснения медэкспертов насчет того, что смерть принципиально непьющего супруга Алисы Вадимовны произошла на фоне клинической картины типичной тетурам-алкогольной реакции. Плюс анафилактический шок. В полном объеме.

Но ее заказчик поймет, от чего (от кого!) на самом деле преставился заказанный капиталист. Поймет и переведет на один из банковских счетов невзрачной женщины с косметическим чемоданчиком весьма солидную сумму (не включая аванса). А если не переведет, то…

Лучше бы ему и не рождаться.

Потому что парфюмерно-косметическая промышленность не стоит на месте.

И анафилактический шок может случиться с каждым.

Не говоря уж о такой ерунде, как тетурам-алкогольная реакция.

Бросив прощальный испытующий взгляд на простертого в коридоре покойника, она подхватывает чемодан и при помощи позаимствованного у вышеупомянутого покойника ключа покидает навсегда гостеприимное капиталистическое жилище.

Выполнено.

Обратная дорога оказывается еще легче. Предупрежденные Немовым (теперь уже покойным Немовым!) охранники даже не поворачивают своих голов на бычачьих шеях в ее сторону, активно обсуждая результаты очередных президентских выборов. Ей немного смешно. Интересно, что они обсуждали бы, зная, кто сейчас проходит мимо них легкой походкой пантеры после прыжка?..

Впрочем, когда Алиса Вадимовна Немова вернется от портнихи домой и обнаружит на ковре в прихожей мертвого супруга, у охранников незамедлительно обнаружится новая тема для разговоров. И возможно, они даже припомнят, что незадолго до смерти господина Немова в его квартиру совершенно легально проникла некая невзрачная дама. И возможно, кто-то из исключительно догадливых доброхотов-соседей попробует сложить два и два и испуганно скажет: “Заказное убийство!” Но тем не менее связать воедино ее примитивно-скромный образ не бывавшей на балу Золушки и грязную “заказуху” будет трудно. Практически невозможно. Она чисто делает свою работу.

Не придерешься.

Покинув многоэтажное прибежище российских акул капитализма, она спокойным шагом направляется через усыпанный золотистой осенней листвой сквер к стоянке, где припаркована ее незаметная старенькая “шкода”. В жизни она , разумеется, предпочитает “ягуар”, но на работу отправляется в подержанном рыдване времен активного нелегального перегона из Европы секонд-хендовских авто.