Книга Следствие по-русски 2 - Дмитрий Леонтьев

— А заодно и мою, — кивнул я.

— Да, потому что не исключено, что и у тебя теперь могут появиться некоторые проблемы…

— Страшно-то как! — «испугался» я. — Тогда лучше не нести ее в ФСБ, а то жизнь всех сотрудников комитета может повиснуть на волоске… Кончай тень на плетень наводить, объясни толком — что на кассете и почему ты не захотел сразу отдать ее в разработку?

— Потерпи немного, — попросил иерей, притормаживая возле дома. — Сейчас сам все увидишь. Объяснить это трудно. Слов не хватает…

— Что ж, посмотрим, — согласился я. — Тем более что отказываться уже поздно. Прошу в видеосалон.

Я взял у Разумовского кассету, прошел в дом и вставил ее в стоящий на телевизоре видеомагнитофон. Подкатил кресло на колесиках поближе, сел в него и, забросив ноги на журнальный столик, нажал кнопку на пульте дистанционного управления.

— Я желаю вам удовольствий и исполнения любых ваших желаний, — сказал появившийся на экране человек в черной кожаной полумаске. — И в этом я постараюсь вам помочь… Мое лицо, как и мое имя, вам знать еще рано. Настанет время, когда я открою их, но сейчас важно не это. Важно то, что фильм, который вы увидите, сделал я. Через минуту я покажу вам, что такое настоящее, подлинное, натуралистическое искусство…

— Давай, — согласился я и кивнул присевшему на подоконник иерею: — Что ты забился в угол, батюшка? Проходи, устраивайся поудобнее…

— Спасибо, я уже насмотрелся, — отказался Разумовский. — Теперь твоя очередь.

— …настоящее, захватывающее кино, равного которому вы не видели и не могли видеть, — продолжала «маска». — То, чем вас пичкали до этого, — лишь жалкие потуги бездарных выдвиженцев, одержимых жаждой наживы. Я же предлагаю вам то, что так долго было скрыто от вас, то, чего кроме меня не сможет дать вам никто…

— Странное начало, — пожал я плечами. — Посмотрим, насколько содержание соответствует амбициям предисловия… Ого! Это что — «чернуха»? Ну, батюшка, у тебя и прихожане — настоящие извращенцы… Да и сама идея подкинуть священнослужителю порнографическую ленту с участием ребенка — это нужно додуматься… Гадость какая… Зачем ты мне ее притащил? Она уже три дня как должна лежать в ФСБ… Все настроение испортил. Да еще и спецэффекты какие-то дикие… Интересно, как им удалось добиться такой правдоподобности со съемками расчленения? Это можно назвать «пособием для маньяков». А это что такое?.. Это же… О, Боже!

Едва не перевернув кресло, я бросился на улицу и только успел выскочить за порог, как меня согнуло в приступе рвоты. Несколько минут я пытался прийти в себя, стараясь отдышаться и унять нервную дрожь в руках. Вышедший на крыльцо Разумовский протянул мне стакан воды.

— Не надо, — хрипло сказал я. — А то меня опять… Это же не спецэффекты! Это же на самом деле!..

— Да, — мрачно подтвердил иерей. — Это и есть «черное порно». И изнасилование, и расчленение — все натурально… Пойдем в дом.

— Не пойду! — отказался я. — Мне отдышаться нужно… Ты бы хоть предупреждал!

— Пойдем, — повторил иерей. — Я выключил телевизор…

Открыв погреб, я достал бутылку вина и, сорвав пробку, сделал несколько глотков прямо из горлышка. Прикурил сигарету, достал стакан, наполнил его до краев вином, выпил и только после этого опустился на стул.

— В жизни ничего подобного не видел, — признался я. — А видел я немало. На этом что, теперь деньги зарабатывают?

— И очень большие деньги.

— Кто же это смотрит?! Я не слабонервный, и то до сих пор руки трясутся…

— Неудивительно. Когда в Швеции полиция накрыла фирму, занимающуюся подобными съемками, то полицейским, которые просматривали эти кассеты, потребовался недельный курс психологической реабилитации у профессиональных психологов. А тем, кто занимался этим делом вплотную, пришлось пройти более серьезный курс.

Я выпил еще один стакан вина и протянул бутылку иерею. Он отрицательно покачал головой:

— Сегодня я был готов к этому. А вот когда смотрел впервые…

— Если у тех, кто это смотрит, «крыша съезжает», то что же творится с теми, кто это снимает?!

— Это не люди, Коля, — убежденно сказал Разумовский. — Им даже названия нет… Давай, бери себя в руки, и надо досмотреть пленку до конца.

— Даже под пытками не буду! — заявил я. — Словно свидетелем становишься. Ох, попадись этот парень мне в руки!.. Вот тогда бы я и использовал эту кассету как «техническое пособие»… Я слышал о «черном порно», но всегда полагал, что это записи сексуальных извращений гомосексуалов, зоофилов… Я и не смотрел их никогда.

— То, что ты перечислил, называется «жесткое порно». А то, что ты видел только что, — «черное порно». Изнасилования, пытки, расчленения, некрофилия и прочая мерзость собраны воедино под этим названием. Практически во всех странах мира создание подобных «фильмов» ставится в разряд самых тяжелых преступлений. И не только потому, что в процессе их создания совершаются убийства и изнасилования, но и потому, что даже сам их просмотр наносит ущерб психике любого нормального человека.

— Это уж точно, — согласился я. — У меня, как и у каждого русского человека, психика очень крепкая, закаленная самим бытом нашей жизни, а «порог чувствительности» занижен постоянными стрессами и неврозами, и к тому же как бывший офицер уголовного розыска я психологически готов ко встрече с коррупцией, предательством, смертью… Но это… Ведь это были натуралистические съемки… Как же они не боятся? Ведь эта кассета — зафиксированное совершение преступления! Никаких других доказательств для здравомыслящего человека не требуется… Нет, для наших судов нужны другие доказательства, но я имею в виду обычных, здравомыслящих людей…

— При чем здесь «боятся» или «не боятся»? — поморщился иерей. — Это дело десятое. Сам видишь, о чем речь идет. При чем здесь страхи преступников?

— Это-то я понимаю, но после такого просмотра тяжело мысли и чувства воедино собрать. Вместо того чтобы в одном направлении идти, они в разные стороны расползаются. Остаются одни инстинкты. В моем случае это инстинкт оперативника. Впрочем, нет. Это уже не инстинкт оперативника, это уже «подстатейные желания» побыть наедине с этим парнем хотя бы полчасика. Почему ты до сих пор не отнес ее в ФСБ?

— Хотел сперва поговорить с тобой, а уж потом решать: относить или…

— Какое «или»?! — возмутился я. — Конечно, относить. Причем — срочно!

— Можно, конечно, и отнести, — каким-то странным голосом согласился Разумовский. — Над этим я тоже думал…

— «Тоже»?! — переспросил я. — Батюшка, я, кажется, начинаю догадываться, что ты хочешь сказать… И знаешь, что… На этот раз я, пожалуй, согласился бы приложить все силы и умение в поиске этих мерзавцев, если б это было практически выполнимо. Но в данном случае мы ни в коем случае не должны заниматься самодеятельностью. В делах подобного рода необходимо действовать с максимальной эффективностью, с использованием всех возможных методов и средств, с привлечением к работе профессионалов высокого уровня, а это как раз под силу ФСБ или спецслужбам. Упустить этих «кинематографистов» — такое же преступление, как быть их сообщниками. И я повторю, что, если б у меня был реальный шанс способствовать скорейшей поимке этих ублюдков, я бы его реализовал, но в данном случае все, чем мы можем способствовать, — отдать кассету в ФСБ… А я в это время поживу у тебя, на тот случай, если те, кто следил за тобой, решат предпринять более активные меры к возвращению кассеты…