Книга Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс

А необходимость в его создании теперь стала еще острее, чем прежде; они поняли это уже в первые недели после бегства из Ричмонда. Ли оказался в безвыходном положении, Шерман двигался к морю, старая Конфедерация проигрывала. В Нассау Пауэлл сказал, что некоторые южане умоляли его присоединиться к тайным агентам бунтовщиков, которые уже обосновались в Торонто, и возглавить новый заговор, чтобы организовать беспорядки на Севере, сорвать выборы Линкольна и проложить дорогу к мирным переговорам. Один из планов, о которых слышал Пауэлл, предлагал задействовать тайных сторонников южан в Иллинойсе, они предположительно могли захватить Кэмп-Дуглас и освободить множество пленных конфедератов. Другой план, еще более безумный по мнению Пауэлла, призывал к поджогу всех крупных отелей Нью-Йорка.

– Король Джефф пытается хитростью сохранить режим, который сам же и разрушил. Я не стану помогать этому впавшему в отчаяние безумцу. Именно так я и сказал тем людям в Нассау, а когда им это не понравилось, я послал их ко всем чертям.

Все это Пауэлл говорил накануне за завтраком. Хантун в это время валялся на своей койке в каюте. Эштон сидела напротив своего любовника и бесилась оттого, что не может даже взять его за руку. После отъезда из Гамильтона они ни разу не оставались наедине. Рядом с пассажирами постоянно отирался кто-нибудь из команды. На пароходе ехало несколько канадских коммивояжеров и три супружеские пары, возвращавшиеся после осеннего отдыха в тропиках. В обеденном салоне Пауэлл надменно избегал разговоров с кем-либо из них.

Эштон встала, разгладила юбку и краем глаза увидела свое отражение в небольшом треснувшем зеркале на стене. Зрелище было отвратительным: потускневшие волосы, костлявые руки, усохшая грудь. Оставалось лишь уповать на воображаемое будущее, в котором она снова станет привлекательной и разделит с Пауэллом постель в президентском особняке.

Время от времени она выспрашивала у него подробности о новом штате. Где Пауэлл его создаст? Велика ли будет его площадь? Сколько людей он рассчитывает там поселить и какова будет численность армии для защиты? Пауэлл говорил, что все ответы у него есть, но он пока предпочитает держать их при себе – еще одна причина, по которой Эштон была готова отдавать ему свое тело, но не свои деньги. Не сейчас.

– О-о… – Хантун схватился за живот. – Похоже, я умираю.

«Скорее бы уже», – подумала она, а вслух сказала, раздраженно топнув ногой:

– Если ты немедленно не прекратишь свои детские жалобы, я с ума сойду!

– Но мне так плохо…

– Поверь, ты давно уже дал это понять. Скулишь, скулишь, скулишь! Тебе плохо было в отеле в Уилмингтоне, даже после того, как нам повезло и мы избежали поимки и ареста! Ты жаловался на жадность человека, который продал нам фальшивые пропуска в три раза дороже их стоимости. Ты не захотел плыть на Бермуды на рыбацком судне, хотя никто другой брать нас не хотел. Теперь ты ненавидишь этот канадский пароход, и море, и… Что тебе нужно для счастья?

Хантун с трудом спустил ноги с койки и снял очки. Глаза у него были влажными и беззащитными. Как у ребенка. А от его ответа Эштон чуть не упала.

– Вернуться в Южную Каролину, когда все это закончится. Я постоянно об этом думаю. Я не могу выдерживать такое напряжение. Угрозу опасности, смерти. У меня нервы натянуты как струна.

– Думаешь, наши южные парни на полях сражений чувствуют что-то другое? Ты записался на эту службу, когда в воздухе витала слава, а теперь хочешь дезертировать. Ну так вот, этого не будет. – (Хантун поморщился и поджал губы.) – Новая Конфедерация появится, и мы займем в ней важное место. Очень важное.

– Эштон, но я уже просто не знаю, хватит ли мне духа…

– Хватит! – Она вцепилась в плечи Хантуна и встряхнула его изо всех сил. – Боже мой, да муж ты мне или нет? А теперь ложись спать. Мне нужно подышать воздухом.

Она схватила пелерину, задула лампу и вышла из каюты, хлопнув хлипкой дверью. Быстро идя по палубе, она услышала, как заплакал Джеймс, и грязно выругалась.

Ее ярость не утихала, пока она поднималась по крутому трапу на главную палубу. В салоне оказался только один пассажир – какой-то лысый мужчина, заснувший над номером «Лондон таймс» месячной давности, который лежал домиком у него на животе. Эштон тихо прошла мимо него к двери на палубу и с трудом открыла ее, борясь с сильными порывами ветра.

Свет из салона на мгновение упал на Пауэлла, стоявшего у поручней. Ветер нещадно трепал его волосы, теперь уже больше седые, чем каштановые. У него закончилась его любимая красящая помада для волос; в Нассау он обошел несколько аптек, но ее там не оказалось.

– Тебе не стоило выходить сюда в такую ужасную погоду, Эштон. Осторожно, палуба мокрая, скользкая…

Едва он это сказал, как «Ройял Альберт» резко накренился на левый борт. Эштон почувствовала, как земля уходит из-под ног. С громким вскриком она скатилась к поручням, и только фигура Пауэлла, на которую она налетела, больно ушибившись, не дала ей вывалиться в воду.

Чувствуя тошноту, она прислонилась к нему, с ужасом глядя на огромные, увенчанные белыми шапками пены волны, чуть поблескивающие в свете от бортовых иллюминаторов. Понемногу успокаиваясь, она вдруг ощутила возбуждение от физического соприкосновения с Пауэллом. Едва сдерживаясь, она с силой, почти до боли прижалась грудью к его руке и не видела, как он улыбнулся, когда притянул ее голову к своему плечу.

Мгновение они стояли неподвижно, потом резко отпрянули друг от друга, когда мимо пробежал матрос в прорезиненном плаще, прокричав на ходу, что нельзя находиться на палубе в такую погоду.

– Мне нужно подышать… Я буду осторожна! – крикнула ему вслед Эштон.

Она схватилась обеими руками за поручни.

– Мне действительно захотелось подышать, – сказала она Пауэллу. – Но еще больше захотелось отдохнуть от Джеймса. Он меня доводит до безумия своими жалобами. Не могу выдержать то, не могу выдержать это… – жестоко передразнила она тонким голосом. – На самом деле это я уже на пределе, а не он! Я не могу зайти одна в твою каюту, не могу поцеловать тебя, даже прикоснуться к тебе. – Изнемогая от желания, она наклонилась вперед и взяла его руку в свою. – А я только этого и хочу. Ты меня поработил, Ламар, хоть и без цепей, превратил в какую-то черномазую девчонку с плантации! Я спать не могу, я иногда просто теряю рассудок – так мне этого хочется! Ты сделал меня рабыней наслаждения, а потом все отнял!

Он слушал ее жаркий шепот с довольной улыбкой, а она, опустив голову, вдруг с запозданием поняла, что выдала себя.

– Я все отнял, как ты изумительно выразилась, просто из необходимости, – сказал Пауэлл и погладил ее руку, как добродушный пожилой дядюшка. – Что тебя так расстраивает?

– Я хочу тебя!

– И это все? Что, Джеймс потребовал любви?

– Неужели ты думаешь, я позволю ему чего-то требовать? – Эштон нервно засмеялась. – Но Боже мой… ты не представляешь, как я устала врать! И что мне приходится бесконечно выдумывать… Ежемесячные недомогания, головные боли, газы в животе – у меня уже фантазии не хватает! Как же я была счастлива, когда у него началась морская болезнь! Я даже какое-то время терпела вонь от его рвоты. Теперь ты понимаешь, в каком я отчаянии?