Книга Меценат - Михаил Бондаренко

Если обедом меня, не подачкой, как прежде, прельщаешь, Что ж не такой же обед мне подают, как тебе? Устриц себе ты берешь, упитанных в водах Лукрина, Я же ракушки сосу, рот обрезая себе; Ты шампиньоны жуешь, а я свинухом угощаюсь, С камбалой возишься ты, я же лещами давлюсь; Ты набиваешь живот золотистого голубя гузкой, Мне же сороку на стол, сдохшую в клетке, кладут. Что ж это? Вместе с тобой без тебя я обедаю, Понтик? Вместо подачки — обед? Пусть! Но такой же, как твой[316].

Ему вторит и сатирик Ювенал, описывая званый обед у жадного патрона:

Глянь, какой длинный лангуст растянулся на блюде всей грудью! Это несут «самому». Какой спаржей он всюду обложен! Хвост-то каков у него! Презирает он всех приглашенных При появленье своем на руках долговязого служки. Ставят тебе — похоронный обед: на крошечном блюде Маленький рак, а приправа к нему — яйца половинка. «Сам»-то рыбу польет венафранским маслом, тебе же, Жалкому, что подадут? Лишь бледный стебель капустный С вонью лампадной… Лишь для хозяина будет барвена из вод корсиканских Или от тавроменийской скалы: при жадности глоток Все уж опустошено, истощилось соседнее море… Вам подадут лишь угря (это родственник змеям ползучим) Или же рыбу из Тибра, всю в пятнах от холода, местных Жительницу берегов, что жирела в пучине клоаки И под Субурой самой проникала в подземные стоки[317].

Хочется верить, что на пирах Мецената такой несправедливости не было и все гости могли лакомиться теми же блюдами, что и хозяин.

После собственно обеда нередко начиналась попойка (comissatio). Вина, которые подавались за столом, были самых разных сортов. Перед употреблением вино обязательно смешивали с водой в определенной пропорции[318], но были случаи, когда пили неразбавленное, что приводило к быстрому опьянению. Участники пира надевали на себя венки (на голову или шею), а также умащались благовониями. Затем выбирали председателя попойки, который и определял, в какой пропорции разводить вино и сколько каждый должен выпить. Гости произносили различные тосты и пили за здоровье друг друга и за здоровье отсутствующих. Со временем, правда, эти попойки превратились в непристойные оргии, на которые приглашались женщины легкого поведения, о чем с негодованием пишет философ Сенека: «Женщины и полунощничают, и пьют столько же, состязаясь с мужчинами в количестве масла и вина, так же изрыгают из утробы проглоченное насильно, вновь измеряют выпитое, все до капли выблевывая, и так же грызут снег, чтобы успокоить разбушевавшийся желудок. И в похоти они не уступают другому полу: рожденные терпеть, они (чтоб их погубили все боги и богини!) придумали такой извращенный род распутства, что сами спят с мужчинами, как мужчины»[319].

Однако главным во время обеда была все же приятная беседа. Ведь обед был временем отдыха после напряженного трудового дня и житейских забот. Возлежавшие на ложах гости обменивались новостями, шутками, поучительными историями, декламировали стихи, рассуждали о политике, играли в кости. Часто хозяин, чтобы развлечь гостей, приглашал комедиантов, мимов, певцов, музыкантов, танцоров и танцовщиц, акробатов и фокусников.

Так проходили званые обеды у зажиточных римлян. Но поскольку Меценат был богач и гурман, на его пирах, безусловно, царило изобилие и не хватало разве что птичьего молока. Какие же деликатесы могли подаваться на его стол? К сожалению, история не сохранила свидетельств ни о том, как конкретно проходили застолья у Мецената, ни о том, какими яствами угощал он своих друзей и клиентов. Единственное, что мы знаем, так это то, что именно «Меценат ввел в обычай подавать на пирах мясо домашних ослят, которое в то время ценилось гораздо больше, чем мясо диких ослов; однако после Мецената ослиное мясо перестало быть деликатесом»[320]. Тем не менее можно предположить, что на его обедах, помимо необыкновенных деликатесов, были представлены блюда, хорошо знакомые богачам и гурманам того времени.

Чем же угощались во времена Августа богатые римляне? Прежде всего, это были всевозможные мясные блюда, для приготовления которых использовались свинина, кабанятина, оленина, баранина, козлятина, зайчатина; намного реже телятина и говядина. Среди птиц популярностью пользовались куры, каплуны, гуси, утки, пулярки, фазаны, рябчики, цесарки, куропатки, павлины, журавли, аисты, голуби, дрозды, вяхири, иволги, горлицы, винноягодники и даже соловьи. Из рыб предпочитали угря, мурену, осетра, тунца, камбалу, кефаль, форель, барвену (иначе краснобородка, мулл, барабулька), морского карася, морского окуня, сардины, скара, лаврака, зубатку, скумбрию, треску. Нередко рыбу выращивали в специальных садках или бассейнах. Из морепродуктов на столах богачей присутствовали устрицы, мидии, морской гребешок, морские ежи, морские желуди, кальмары, каракатицы, осьминоги, креветки, раки, лангусты и омары. Охотно употребляли и сухопутных улиток. И, конечно, нельзя не упомянуть знаменитый гарум — соус, для изготовления которого обычно использовали мелкую рыбу: ее густо засаливали в специальных ваннах или чанах и оставляли под палящим солнцем на два-три месяца, периодически перемешивая деревянными лопатками. Когда рыба превращалась в единую массу, в ванну опускали специальную корзину частого плетения, в которую набиралась густая рыбная жидкость. Для самых ценных сортов использовали различные сочетания редких видов рыб; такой соус стоил баснословно дорого.

Мясо, птицу и рыбу готовили по-разному: варили, жарили, запекали, тушили, коптили, сушили, солили и мариновали. Почти всегда при готовке римляне добавляли значительное количество приправ и пряных трав. Среди самых известных назовем перец, сельдерей, тмин, кориандр, укроп, петрушку, горчицу, пастернак, фенхель, мальву, мяту, руту, любисток, портулак, тимьян, майоран, мангольд, бузину, ягоды мирта и можжевельника. Самой дорогой приправой считался лазерпиций, получаемый из сильфия — редкого растения, произраставшего в Северной Африке, в Киренаике. Сильфий очень высоко ценился во времена Мецената, но из-за неправильного культивирования и хищнического истребления он вымер и исчез со столов римлян уже в I веке н. э. Последнее растение было подано на стол императора Нерона уже как диковинка.