Книга Твоя Шамбала - Владимир Сагалов

– Нуу, в общем-то, я не против. Я чувствую, что мне нужна помощь психолога. Но я не знаю, что ты можешь сделать. Ты врач? – неуверенным голосом спросил Штефан.

– Нет, я не врач. Я просто давно живу в тайге. Но с удовольствием объясню несколькими предложениями проблему твоего настоящего состояния и как я смогу его восстановить.

Потревоженная психика – это очень серьёзно, а у тебя она потревожена. Я уверен, ты и сам это понимаешь. Чтобы лучше понять принцип нарушения психики, можно представить себе, к примеру, искусство, где красоту картины можно увидеть, лишь видя её полностью. Это можно назвать «целостность красоты». Это как если с красивого пейзажа вдруг исчезнет объект, несущий основную суть композиции, и останется лишь стаффаж. Такая картина будет всё ещё настоящей, но уже никак не целостной. Или же наоборот – пусть останется вся основная идея этого пейзажа, но, если убрать изображения, несущие второстепенное значение, хотя бы один из многих, картина так же останется настоящей, но потеряется целостность всей композиции. Или ещё один, самый простой пример, с обычными пазлами, которые бывают разных размеров и разной степени сложности, но даже, если взять самый большой, сложный и невероятный по красоте пазл, который уже собран и на него было потрачено определённое количество времени и эмоций. Если представить себе, что потерян один элемент, и он теперь отсутствует в этой картине, то он также оставляет её настоящей, но делает не целостной. Конечно, на предметах, созданных человеком – таких, например, как недоработанная картина или книга, из которой вырван один или несколько листов, хотя для их создания были затрачены духовные и креативные ресурсы, – легко объяснить суть явления целостности предмета. Но речь идёт о живом человеке. Человеке, который имеет живое тело, живые дух и душу. Живому человеку не дорисуешь недостающие облака или цветы, как на пейзаже. Так же не вклеишь выпавшие листы, как в книге. Целостность неодушевлённого предмета зависит от живого человека, который не спрашивает этот предмет о его желании остаться целым, или разбитым. Потому что этот человек имеет волю создания или разрушения сего предмета. При этом сам живой человек часто теряет и не считает нужным вновь приобрести или, что хуже, не знает о том, что в нём отсутствует часть его человеческой духовной составляющей. По этой причине он не может её в себе выработать или развить. Для этого человек должен, во-первых, осознать, что он имеет невидимые духовные дыры. Во-вторых, он должен от всего сердца желать залатать их, а в лучшем случае, после этого работать над тем, чтобы подобные дыры больше не появлялись, а душа вскармливалась и взрастала. Но осознать наличие таких духовных дыр и пожелать их залечить человек будет в состоянии лишь тогда, когда он примет для себя один простой факт. Человеческое тело есть одушевлённый предмет, основной природной или, можно сказать, божественной функцией которого является предоставление услуг по транспортировке той самой вышеназванной души до самой смерти. Той души, которая и делает человеческое тело одушевлённым и способным перемещаться по горизонтали в нашем явном мире. В том самом мире, в котором мы все живём. Куда и в каком душевном, духовном и физическом состоянии придёт это человеческое тело в этом явном-горизонтальном мире к концу своей жизни, зависит от степени развития вертикальных энергетических структур, к которым непосредственно принадлежит тело живого человека. Без них он не был бы живым. Под этими вертикальными энергетическими структурами, которые в человеке первичны, подразумеваются любовь, душа и дух. Они ведут человека по конусной спирали либо наверх, к счастью – Сочастию, где человек приходит к состоянию соединения всех ЧАСТЕЙ и становится СОЧАСТЛИВЫМ или, как говорят, СЧАСТЛИВЫМ, а значит, Цель-Ост-ным, и тем самым приближается к Богу. Либо человек вращается всю свою жизнь на истоке спирали, в точке ноль, не предпринимая никаких попыток для продвижения вверх, по вышесказанным причинам. Ты очутился в этом, как ты считаешь, богом забытом месте, не зря. Ничего в этом мире не происходит случайно, поверь мне, я это испытал и всё ещё испытываю на себе. Ты очутился здесь потому, что твоя душа привела тебя сюда, а вот зачем – ты должен разобраться сам. Я предлагаю лишь мою небольшую помощь и уверен, что она пойдёт тебе на пользу. Не стану говорить, как это будет выглядеть, ты всё узнаешь в процессе трёх уже упомянутых мной дней. Послушай своё сердце и прими решение. И чай не забывай пить, остыл уже, – Муклай тут же взял чашку Штефана и добавил кипятку.

– Я немного запутался, но примерно понял, о чём ты говоришь. Просто голова не соображает сейчас.

– Если ты спросишь психолога в твоём городе, что он будет с тобой делать, то он расскажет тебе примерно то же самое. Просто у психолога почему-то не спрашивают, а отвечают на вопросы. Но не в этом дело. Если немного понял, то это уже хорошо.

– Вы и так уже многим мне помогли, и твоё предложение я тоже с удовольствием приму. Хотя очень хочется как можно скорей уехать домой, но три дня ничего не решат, поэтому соглашусь, – нервно глядя в свою чашку с чаем, ответил Штефан.

– Тогда ложись спать, а завтра я тебя разбужу. Очень рано разбужу.

12

В этот день погода для алтайского сентября была просто изумительная. Штефан то вглядывался в небо, то пытался сосредоточиться на отдельных, после вчерашнего вихря едва державшихся на нитях ветвей листочках. Он также лежал под этой же берёзой, одетый, чтобы не было холодно, в тот же тулуп, засыпанный кучей тех же листьев. Сегодня он чувствовал себя спокойнее, чем вчера, хотя род его занятий не изменился. Рано утром, ещё до восхода солнца, дав выпить горячего отвара и освободив от листвы лицо Штефана, Георг, как и вчера, ушёл домой. Ушёл, оставив его одного в лесу, примерно в получасе ходьбы от дома. У Штефана не было часов, он не знал, сколько времени, не имел ни бутерброда, ни термоса с чаем, ни зонтика, чтобы укрыться от дождя. Сегодня он вновь остался один под этой берёзой с момента восхода первых солнечных лучей, с большой надеждой на то, что с заходом солнца Георг, как и вчера, вернётся за ним. Впрочем, очутившись в подобной ситуации, разгонять сомнения очень трудно, но позавчера был тот разговор, который состоялся после бани, и он не оставлял мыслей Штефана ни на минуту.

«Целостность. Человеческая целостность. Неужели всё так, как он говорил? Но почему он всегда уходит? Почему оставляет меня одного? Ведь после того, что он мне рассказал, он не может просто уйти! Мы должны были или могли бы весь день общаться. Он мог бы рассказать ещё больше, но он сказал: «Так надо». «Так надо» – он сказал! Почему надо именно так? Почему он бросает меня под этим деревом?»

Вспомнился вчерашний день под этой же берёзой: «Всё то же самое. Что за бред? Даже вспоминать противно. Просто провалялся целый день под дождём на земле. Почему я согласился на эту глупость? Да ладно бы согласился, так я ещё и придерживаюсь его условий, условий этого, мне совершенно не знакомого старика. Тоже мне, психолог-самоучка. Ну и что с того, что он тоже немец? Ну и что с того, что он показался мне внушающим доверие? – эти рассуждения происходили в голове Штефана в то время, когда он разглядывал крону берёзы, и именно это остановило ход его мыслей. – Вчера было намного больше листвы на этой берёзе. Точно. Их было больше. Нет. Не всё то же самое, не всё. Вчера я целый день психовал. В прямом смысле слова, как псих, орал и ругался на весь лес. Четыре раза вставал и хотел уйти. Нет, не всё, как вчера. Даже то, что я сегодня заметил меньшее количество листвы на дереве. Надо забыть вчерашний день. Вёл себя как дитя малое или, может, не нужно забывать, может… Это ведь опыт, и теперь, глядя на себя вчерашнего, я могу видеть, какой я сегодняшний и что поменялось».