Книга Ловушка для Золушки - Себастьян Жапризо

По этому поводу впервые с того дня, когда я сбежала от нее на одной из улиц Парижа, между нами произошла ссора. Мысль о возвращении на виллу, где еще свежи следы пожара, да и сама мысль о том, что я буду выздоравливать в этой обстановке, приводила меня в ужас. Но, как всегда, я уступила.

К концу дня Жанна отлучилась куда-то, оставив меня одну на час на террасе отеля. Вернулась она не в своей белой машине, а в светло-голубом кабриолете «Фиат-1500» и сказала, что он мой. Она дала мне документы и ключи от машины, и я покатала Жанну по Ницце.

На другое утро мы двинулись в путь — Жанна впереди, на своей машине, я — за ней, на «Фиат-1500», и во второй половине дня мы прибыли на мыс Кадэ. Так нас уже ждала мадам Иветта, энергично подметая штукатурку и мусор, оставленный каменщиками. Она не решилась признаться, что не узнала меня, расплакалась и убежала на кухню, говоря со своим южным акцентом: «несчастный мир, несчастный наш мир!»

Дом был невысокий, с почти плоской крышей. Наружную покраску еще не закончили, и на стенах, в той части виллы, которую пощадил огонь, остались широкие полосы копоти. Гараж и столовая, где вечером мадам Иветта подавала нам обед, уже были отремонтированы.

— Не знаю, может статься, барабулька вам разонравилась, — сказала она, — но я думаю, что доставлю вам удовольствие. Ну как, довольны вы, что снова здесь, в наших прекрасных краях?

— Оставь ее в покое, — резко оборвала ее Жанна.

Я попробовала рыбу и объявила, что она очень вкусная. Мадам Иветта несколько воспрянула духом.

— Знаешь, Мюрно, тебе пора было бы знать что к чему, — сказала она Жанне. — Не съем же я твою девочку.

Подавая фрукты она наклонилась и чмокнула меня в щеку.

— Разве только Мюрно болела за вас? — сказала она. — Все эти три месяца не было дня, чтобы в Леке меня кто-нибудь не спросил о вашем здоровье. А есть тут один парнишка, так он даже заходил сюда вчера днем, когда я убирала в верхних комнатах. Вы, наверное, были к нему не очень-то жестоки.

— Кто, кто заходил?

— Один парнишка, молоденький, примерно ваших лет. Ему года двадцать два, двадцать три. Имейте в виду, вам не за что краснеть. Он хорош, как божий день, и такой же душистый, как вы. А известно мне это потому, что я его целовала. Ведь я знала его, еще когда он под стол пешком ходил.

— И Мики была с ним знакома? — спросила Жанна.

— О, надо думать!.. Он не перестает у меня выспрашивать, когда вы приедете и где вы сейчас.

Жанна сердито на нее посмотрела.

— Да придет он, придет, никуда не денется, — заверила нас Иветта. Ему недалеко, он работает на почте в Ля-Сьота.

В час ночи, лежа в комнате, которую в начале лета занимала Мики, я долго не могла заснуть. Мадам Иветта вернулась к себе в Лек. Близилась полночь, когда я услышала шаги Жанны в моей бывшей комнате и в заново отделанной ванной. Хотя там побывали и следователи и каменщики, Жанна, должно быть проверяла, не осталось ли каких улик против нас.

Затем она прошла в третью комнату в конце коридора и легла. Встав с постели, я пошла к ней. Я застала ее за чтением книги «дефекты памяти» некоего Делея.

— Не ходи босиком, — сказала она. — Садись или надень мои туфли. Впрочем где-то в моих чемоданах должны быть домашние туфли.

Забрав у Жанны книгу, я положила ее на столик и села на постель.

— Кто этот парень, Жанна?

— Понятия не имею.

— Что, собственно, я говорила по телефону?

— Ничего такого, из-за чего можно не спать по ночам. Он был бы для нас опасен, только если бы знал содержание и телеграммы, и наших телефонных разговоров. Это маловероятно.

— Почта в Ля-Сьота большая?

— Не знаю. Надо будет нам завтра туда заехать. А теперь иди спать. Между прочим, еще не доказано, что телефонная связь проходит именно через Ля-Сьота.

— Здесь есть телефон. Я видела внизу аппарат. Можно было бы сразу выяснить.

— Не дури.

Помолчав, она вдруг сказала:

— В ванной, среди обгоревших вещей, я нашла гаечный ключ. На дне стиральной машины. Это не мой. Ключ, которым я в ту ночь пользовалась, я выбросила. Может, ты купила себе ключ, чтобы каждый день отвинчивать гайку?

— Я бы тебе об этом сказала и постаралась бы от него избавиться.

— Не знаю, я над этим не задумывалась. Мне казалось, что ты брала ключ в инструментальной сумке автомобиля. Так или иначе, следователи не заметили этого ключа, а если и видели его, то не обратили внимания. Иди спать.

Я продолжала заниматься тем, что Жанна называла моей тренировкой. По впечатлению, которое я производила на Иветту, я могла убедиться в своих успехах. Несколько раз в день она повторяла: «Ах, вы совсем не переменились!»

Парень, о котором нам сообщила мадам Иветта, не показывался. Почтовое отделение в Ля-Сьота было, на наш взгляд, довольно большим, и это исключало предположение, что нас могли подслушивать, но телефонная связь с мысом Кадэ действительно проходила через Ля-Сьота.

За четыре дня до вскрытия завещания Жанна поставила свой чемодан в багажник и уехала на своем «Фиате». Накануне вечером мы ездили обедать в Марсель на моей машине.

Она обещала, что пробудет во Флоренции ровно столько, сколько понадобится для выполнения некоторых формальностей в связи с завещанием. За неделю до своей смерти Рафферми приложила к нему в конверте распоряжение, в силу которого вскрытие завещания назначалось на день совершеннолетия Мики — на тот случай, ежели смерть завещательницы наступит раньше. Было ли это ребячеством старухи, желавшей досадить Мики (предположение Жанны), либо она, чувствуя приближение конца, хотела, чтобы у ее поверенных осталось достаточно времени для приведения в порядок отчетности (предположение Франсуа шанса), не знаю. По-моему это ничего не меняло. А по мнению Жанны, приписка к завещанию могла создать гораздо большие осложнения, чем просто замена старого завещания новым; как бы то ни было, многочисленная родня Рафферми не преминет воспользоваться этим или другим нарушением проформы и будет чинить нам препятствия.

После нашего свидания с отцом Мики мы с Жанной условились, что она захватит его с собой, проезжая через Ниццу. Когда Жанна прощалась со мной перед отъездом во Флоренцию, присутствие Иветты помешало ей дать мне какие-нибудь указания, кроме обычного: «Ложись и будь паинькой».

Иветта устроилась в комнате Жанны. В тот первый вечер мне не спалось. Я сошла вниз на кухню, выпить воды. Затем, увидев, что ночь теплая, я накинула поверх своей ночной рубашки Жаннину жакетку и вышла. В темноте обогнула я дом. Заложив руки в карманы жакетки, я нащупала пачку сигарет. Я прислонилась к стене гаража, вынула сигарету и поднесла ее ко рту.

Кто-то рядом протянул мне зажженную спичку.

6

Этот юноша предстал перед нею в лучах июньского солнца в ту минуту, когда Мики, лежавшая у подножья высокого мыса на маленьком пляже, усыпанном галькой, закрыла иллюстрированный журнал, который она просматривала. Сначала этот парень, одетый в белую рубашку и выцветшие холщовые штаны, показался ей огромным — он стоял как раз над ней. Но потом она убедилась, что он среднего, пожалуй, даже маленького роста. Это не мешало ему быть очень красивым: большие черные глаза, прямой нос, очертание девичьих губ и своеобразная манера держаться очень прямо, заложив руки в карманы брюк, приподняв плечи.