Книга Невинная жена - Эми Ллойд

— Нет, я имею в виду… Будешь ли ты проводить кампанию? Будешь ли работать с какими-то группами?

— Кампанию за что?

— За реформу судебной системы, например, за отмену смертной казни.

— А… нет. Я считаю, в смертной казни нет ничего неправильного, если человек действительно ее заслужил.

— Да ладно тебе, Деннис, — махнула рукой Кэрри. — Ты же это несерьезно?

— Серьезно, — ответил он, нахмурившись.

— После всего, через что ты прошел, ты действительно думаешь, что смертная казнь — это хорошая штука?

— Нет, не хорошая… — Он задумался. — Она необходима, разве нет? Я не говорю, что это хорошо.

— Ох, Деннис, — вздохнула Кэрри, — что нам с тобой делать…

Глава шестнадцатая

На следующее утро съемочная группа уехала, так что Сэм и Деннис наконец-то остались вдвоем, обучаясь искусству быть вместе.

Для начала они заполнили формы, чтобы открыть Деннису банковский счет. Все осложнялось его потерянными годами, отсутствием предыдущего адреса, а заодно и теперешнего, историей с таким пробелом, даже провалом… Но в конце концов они получили деньги по чекам, которые ему подарили, и сосредоточили свои мысли на том, куда бы пойти, однако определиться было непросто. В итоге Сэм зарезервировала машину, чтобы поехать в торговый центр «Флорида», по которому они бродили, держась за руки.

Деннис позировал для фотографий, когда его просили об этом. Многие оборачивались и делали снимки, проходя мимо. Руки при этом у них были вытянуты, и Деннис был сбит с толку, пока Сэм не объяснила, что они снимают селфи.

Журналы брали у них интервью как у супружеской пары, и Сэм хранила все экземпляры в своем чемодане, чтобы они не помялись. Деннис подписал с издателем договор на две книги и получил шестизначный аванс; одна книга должна была быть автобиографической, а вторая — сборником всего, что он написал в тюрьме, включая переписку с Сэм. Она согласилась, хотя ей было досадно, что люди будут читать ее письма, она почти с отчаяньем представляла, как читатели станут воображать ее, бледную и робкую, как мышь, в ее обшарпанном доме, изливающей свое сердце абсолютно незнакомому человеку.

Нет, она не могла обойтись без чтения комментов. Некоторые комментаторы сомневались, что такой человек, как Деннис, мог полюбить такую женщину, как она. Использовались слова «жирная», «страшная», «примитивная», «фанатка». Другие спрашивали, как обычная нормальная женщина может хотеть такого мужа, как Деннис, выражали уверенность, что она получит по заслугам, говорили, что так ей и надо.

Это причиняло ей боль. Каждый комментарий сдирал с нее еще один слой, пока вся кожа не была ободрана. Когда она плакала, Деннис прижимал ее к себе, а когда они куда-нибудь отправлялись, переплетал ее пальцы со своими и целовал ее. Губы у него были холодными от воды со льдом, которую он постоянно потягивал. Деннис этого не говорил, но она знала: он хочет показать людям, что любит ее. А это все, что ей было нужно, это перекрывало все остальное.

Как только он получил удостоверение личности, Ник пригласил Денниса на несколько интервью в ночных телепередачах и велел им с Сэм, обоим, быть готовыми провести Рождество в Нью-Йорке. Кроме того, прошел слух о новом фильме, основанном на книге Эйлин Тернер «Когда река становится красной».

— Тебя будет играть Джаред Лето, — сообщил Ник Деннису.

— Кто? Да он совершенно на меня не похож! — возмутился Деннис, когда Сэм нашла для него фото актера.

— Ему покрасят волосы! Он собирается полностью вжиться в роль, а для этого хочет провести с тобой какое-то время, понаблюдать за тобой, узнать, что делает тебя самим собой.

— Вжиться в роль?

Сэм объяснила, что имеется в виду.

— Ни в коем случае! — наотрез отказался Деннис. — Вы что, серьезно? Нет!

Как-то вечером он остановился у витрины ювелирного магазина и предложил Сэм выбрать кольцо, любое.

— Я ведь так и не купил тебе его, — объяснил он, обнимая ее за талию.

Иногда у нее кружилась голова от того счастья, которое он мог ей дать. В других же случаях с ним бывало трудно: у Денниса случались приступы мрачного настроения, тогда он становился молчаливым и замкнутым.

Почти постоянно они были вместе, за исключением времени, проводимого Деннисом в тренажерном зале, или когда кто-то из них отправлялся прогуляться либо поплавать в одиночку. Гостиничный номер становился все более и более захламленным, большая часть их жизни протекала на этой площади. Они спорили и отпускали язвительные замечания в адрес друг друга, а потом долгие часы лежали, не двигаясь, неуверенные, что им делать и что они должны чувствовать.

Каждую ночь Деннис ложился в кровать, а Сэм — на софу. Ей не спалось, она все думала и думала: почему он не хочет заняться с ней любовью? Может, что-то неладно с ней?

Ни у кого из них не было одежды, подходящей для нью-йоркской зимы, так что, совершая шопинг и бросаясь деньгами направо и налево, они однажды примерили толстые зимние куртки на подкладке из гусиного пуха.

— Мне никогда в жизни не приходилось покупать зимнюю одежду, — признался Деннис, засовывая руки в глубокие карманы.

Они понесли все к прилавку, даже не посмотрев на ценники. Он протянул продавцу MasterCard и еще раз уточнил у Сэм:

— Думаешь, выпадет снег?

— Может быть, — уклончиво, а на самом деле с надеждой ответила она, думая о рождественской иллюминации, перчатках на руках и горячем шоколаде. Сэм так соскучилась по холодному британскому воздуху, когда снаружи было холоднее, чем в помещении, и изо рта шел пар.

Они доехали до отеля на такси, водрузив новую одежду на кипу старой. Сэм вспомнила: надо позвонить матери. Объяснить, что она не приедет домой на Рождество, заодно извиниться, что не звонила неделями. Однако случилось так много всего и так быстро… Она игнорировала звонки с работы и не отвечала на электронные письма, в которых сообщалось, что ей можно вообще не возвращаться.

Сэм не хотела разговаривать ни с кем из соотечественников — знала, что они скажут. Однако это не могло продолжаться бесконечно, так что, извинившись перед Деннисом, она приняла звонок на балконе, задвинув за собой стеклянную дверь.

— Сэм? — послышался голос матери.

— Это я.

— Почему ты мне не перезваниваешь? Я так волнуюсь.

— Я в полном порядке. Все еще во Флориде.

— Знаю! Я видела твои фотографии. Ты была во всех газетах. Наш телефон звонит не переставая.

— Тогда почему ты говоришь, что волнуешься?

— Потому что я не знаю, как у тебя дела. И как тебе с ним живется.

— Мы счастливы. — Сэм оперлась о белую стенку балкона, наблюдая за ящерицей, скользящей по внутреннему дворику внизу.