Книга Тёмные звери - Оксана Алексеева

*Настя говорит о книге Джека Лондона «Маленькая хозяйка большого дома», 1916 г., в которой главная героиня, полюбившая двух мужчин и не сумевшая выбрать одного, заканчивает жизнь самоубийством.

**Имеются в виду рассуждения Артура Шопенгауэра об одиночестве. У него эта тема рассматривается с разных сторон и является чуть ли не центральной. Если просто пересказать, то человек приходит в этот мир один и уходит один, а значит, что только одиночество и есть его настоящее состояние, а все остальное ерунда.

Глава 9

Настя любила придумывать разные теории — по любому вопросу. Есть среди них и такая. Люди ощущают личное пространство по-разному. Контролировать это невозможно. Уже по детям заметно — один кидается обнимать и целовать практически чужого человека, а другой хмурится и плачет, когда его любимая тетушка хочет в щечку чмокнуть после долгой разлуки. Люди, которые остро реагируют на нарушение личного пространства, ненавидят общественный транспорт, не встают в очереди слишком близко к следующему, для них это особый род интимности, им сложно даже родного человека обнять — что уж говорить о посторонних? Но из личных наблюдений Настя, которая себя относила к последним, вынесла одну странность — тщательно оберегаемое личное пространство будто само, независимо от решения его обладателя, выбирает тех, кто обязательно его должен нарушать, тянется к ним, заставляет постоянно сокращать дистанцию. Эта разница в восприятии нарушения границ тем заметнее, чем тщательнее это пространство оберегалось до сих пор.

* * *

Артём во время обеда не замолкал, отыгрывая роль неиссякаемой балаболки. Этим он веселил Веронику, а может, пытался отвести внимание от неловкости, которая возникла между ним и Настей. Та уже позабыла о неприятном происшествии, но заметив легкое смущение Артёма во время утреннего приветствия, смутилась и сама. Понадобится время, чтобы инцидент окончательно стерся из памяти.

— Куклу из мультфильма, говоришь? Неужели настолько страшная?

Вера Петровна встревожилась:

— Даже не вздумай, Артём! Я тебе говорю, такими игрушками только психику детям ломать!

— Но мне нравится! — до сих пор надеялась получить куклу Вероника.

— Нет! — Вера Петровна на этот раз не сдавала ни единой позиции. — Если это фиолетовое чудовище появится в твоей комнате, то я туда не зайду! Она мне как в магазине вот это, из мультика, показала, я три обморока подряд пережила!

— Я потом целый год ничегошеньки не попрошу! — ныла Вероника.

— Экая вы неженка, Вера Петровна, — смеялся Артём.

Пожилая няня, уловив его настрой сразу же после обеда рвануть с Вероникой в магазин, переманивала на свою сторону резервные вооруженные силы:

— Настя, вот ты педагог! Скажи уже им! О психике! Да и какие ей куклы — школьница ведь уже!

Настя знала, о каком мультфильме шла речь. В классе Вероники начался период буйного коллективного помешательства — и буквально все девочки хвастались или пеналом с изображением монстров-ведьм, или звонком на телефоне из тамошней заставки. Неудивительно, что и до кукол дело дошло.

— Они и правда… странные, но вряд ли такая игрушка способна нанести вред психике, — Настя случайно глянула на победоносно воскликнувшего Артёма, но тот сразу отвел взгляд. Напряжение после вчерашнего не привиделось. Но она постаралась на эту мысль не сбиваться: — Вот только кажется мне, что Вероника захотела эту куклу только потому, что на прошлой неделе Тане такую купили.

— Ну и что? — резонно заметила Вероника. Она уже вдоль и поперек, наверное, обмусолила мечту, в которой придет в школу и заявит Тане, что ей купили такого же монстра.

— А то, что тебе можно купить и другую. Из той же серии. И когда Таня придет к тебе в гости — у вас будут две разные куклы! Разве это не интереснее? — Вероника задумалась, а Настя добавила тихо, обращаясь к Вере Петровне: — И там есть вполне симпатичные варианты.

Этот выход устроил всех. Только Артём еще какое-то время недоумевал, что же там за страшилище такое, и даже захотел себе парочку приобрести. Вероника же быстро сообразила, что вопрос надо продавливать окончательно, пока почва размягчилась:

— А мне на завтра только рисование задали! Поехали сейчас за куклой, а? Ну, Вер Петровна, ну! Артём, Настя, поехали! А потом еще в кафе, раз сегодня только рисование, а?

Настя ответила быстро и сама удивилась своей реакции — она даже подумать не успела, почему приняла такое решение:

— Втроем идите. А я Наташе помогу… постельное белье в твоей комнате поменять.

— Тогда я поеду, — через долю секунды отозвался и Артём.

Настя уже встала из-за стола, но это «тогда» заставило ее взглянуть на него. Если она все правильно уловила, то он тоже сказал, не успев подумать. Они оба приняли одинаковое решение — хоть куда, только не вместе. Да они за одним столом-то кое-как высидели, в какое еще кафе? Это было не просто напряжение, которое можно было игнорировать. Вчерашнее происшествие вызвало раскол.

Возможно, этого ее короткого взгляда хватило и Артёму, чтобы прийти к тому же выводу. Потому что уже поднимаясь по лестнице, Настя услышала уверенное:

— Нет, идите вдвоем. Дядь Юра вас отвезет. А мне нужно остаться.

Потом она уже и не удивилась, когда Артём, проводив счастливую сестренку с предобморочной няней, явился в детскую. Он прислонился к дверному проему и сложил руки на груди.

— Насть, мы можем оба не закатывать истерику из-за такой ерунды?

— Истерику? — вопрос прозвучал глупо, ведь было понятно, что он имел в виду.

Артём немного нервно и шумно втянул воздух.

— Послушай, я хочу извиниться еще раз. Это случилось просто так… и уж точно не потому что я тебя не уважаю. Просто случилось. Без причины.

Настя откинула на кровать наволочку и повернулась к нему:

— Я знаю, что уважаешь! Правда. Возможно, даже больше, чем сам думаешь. Это и есть причина.

— Не понял.

— Ты же рвешь все, что может стать для тебя важным! Прямо на подсознательном уровне — рвешь. Ты точно видишь во мне друга, раз так рьяно взялся это портить!

Он улыбался удивленно:

— Надеюсь, ты шутишь? Потому что это какая-то глупая причина…

— Я тебя умоляю! Как будто все, что ты делал раньше, было результатом высокоинтеллектуальных решений! — Настя и сама уже улыбалась. И верила в то, что говорит: — Ты не привык дружить так. Я общаюсь с тобой не потому, что ты неизменная душа компании и вечно готов к буйным вечеринкам, как остальные твои друзья. А ты общаешься со мной, потому что понял, что при мне бесполезно притворяться. Мы сошлись не на общих интересах, не на совместном веселье, не из-за Вероники, а потому что в чем-то более важном, независящем от внешних обстоятельств, друг другу понадобились! И сдружились бы в других обстоятельствах, стоило бы нам только столкнуться и впервые заговорить. Само собой, ты испугался! Вот твой пьяный организм и попытался со мной разругаться — раз и навсегда.