Книга Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире - Ханан Аль-Шейх

– Вижу, что ты лишился дара речи от восхищения и восторга, ведь твой отец, Аллах да помилует его душу, так же открыл рот, когда я прочитал ему эти же строки. Я до сих пор помню, как он крикнул слуге: «Заплати этому цирюльнику сто три динара и подари достойный наряд!» Так он и сказал. И когда я спросил твоего отца, Аллах да благословит его душу, не один, но тысячу раз, почему он подарил мне сто три динара, он ответил: «Динар за чтение звезд, динар за беседу и динар за кровопускание, а сто динаров за твою похвалу мне».

Слыша это, юноша сердито воскликнул:

– Да не смилуется Аллах над душой моего отца за то, что знался с таким, как ты.

Но цирюльник засмеялся.

– Нет Бога, кроме Аллаха. Хвала ему, неизменному! Похоже, от болезни ты лишился разума. Но я знаю, что с годами люди становятся мудрее, и прощаю тебя, ибо о тебе беспокоюсь. Скажу тебе: не только твой отец не принимал ни одного решения, не посоветовавшись со мной, но и твой дед до него. Как говорится, советчик достоин доверия, и не обманывается лишь тот, кто советуется.

Будь уверен – ты не найдешь никого опытнее меня. Я готов служить тебе верно и неустанно. Ты выглядишь сердитым и раздосадованным, но, как я уже сказал, ты прощен.

Раздраженный юноша, боясь опоздать на встречу с возлюбленной, разодрал свои одежды и ударил себя кулаком в грудь. Цирюльник начал медленно точить свою бритву, время от времени пробуя ее пальцем, и каждый раз, когда юноша взглядом поторапливал его, принимался точить ее вновь.

Наконец цирюльник сбрил ему несколько волосков, затем остановился:

– Верно говорят, что спешка – порождение Сатаны. Не мог бы ты объяснить мне, куда ты так торопишься?

– Не суйся в то, что тебя не касается! Брей побыстрее – у меня уже грудь стеснило от нетерпения.

– Как ты не понимаешь: в тщательности спасение, а в поспешности погибель. Ну же, открой мне сердце. Почему ты так спешишь? Боюсь, что твоя торопливость тебе повредит.

И он положил бритву, взял астролябию и вышел во двор.

– До окончания молитв еще целых три часа, – сообщил он, когда вернулся.

– Лучше бы ты проглотил язык, потому что ты уже взбесил меня!

Тогда цирюльник шагнул вперед, сбрил юноше еще несколько волосков, а затем сказал:

– Ну, доверься же мне и поведай, почему ты так спешишь. Вспомни, что твой отец и дед, благослови Аллах их души, ничего не делали, не посоветовавшись со мной.

– Я приглашен на пир к одному из моих друзей и не хочу опаздывать.

Когда цирюльник услышал слово «пир», он сказал:

– Клянусь Аллахом! Я и забыл – «смерть да забудет меня так же», – что пригласил нескольких друзей сегодня вечером, и забыл приготовить им угощение.

– Не беспокойся, – отвечал юноша. – У меня полно еды и напитков, и я поделюсь с тобой при одном условии: ты поторопишься и закончишь меня брить.

– Аллах да благословит тебя, – отвечал цирюльник. – Но не скажешь ли, что ты собираешься мне подарить, чтобы сердце мое было спокойно?

– Десять подрумяненных кур и жареного ягненка, – отвечал юноша.

– Не попросишь ли слугу показать их мне?

Юноша позвал слугу, и тот мигом принес все цирюльнику.

– Хвала Аллаху, еда и впрямь готова, но не вижу вина.

– Не беспокойся, у меня есть два кувшина вина, – отвечал молодой человек.

Но цирюльнику и на них понадобилось посмотреть – когда слуга их вынес, он сказал:

– Клянусь Аллахом, ты благороднейший и щедрейший человек! Но ведь нужны еще сладости и фрукты!

Слуга побежал на кухню и принес много сладостей и фруктов, но цирюльнику и этого было мало.

– Теперь не хватает только курений.

Слуга принес ему шкатулку с благовониями, и цирюльник, опустившись на колени, стал нараспев перечислять то, что видел:

– Амбра, мускус, мирра и… Юноша прервал его:

– Бери всю шкатулку, только поторапливайся и выбрей другую сторону моей головы.

Но цирюльник все не мог оторваться от шкатулки, и молодой человек, боясь, что опоздает к девушке, чуть не вырвал оставшиеся волосы от злости и досады. Цирюльник подошел к нему, сбрил еще прядь, но снова остановился и сказал:

– Не знаю, господин мой, тебя благодарить или твоего отца? Ибо мой званый обед стал возможен только благодаря твоей щедрости. Но, сказать по правде, приглашенные мной друзья не заслуживают столь щедрого угощения. Все они люди приличные – носильщик Саид, банщик Зенут, торговец зерном Салих, продавец бобов Саллут, зеленщик Акраша и конюх Кари. Все они люди хорошие и обходительные, и среди них нет человека надоедливого или невоздержанного, угрюмого или тягостного. Все они похожи на твоих слуг, которые не лезут в чужие дела, и у каждого из них мелодичный голос и свой танец. Банщик танцует и поет: «Я пойду, о матушка, наполню свой кувшин». Продавец бобов поет лучше соловья и пляшет под песню: «О плакальщица, владычица моя, ты ничего не упустила!» Зеленщик поет и танцует под бой барабана. Друзья мои такие веселые, что голодного медведя отвлекут от его добычи. Мне в голову пришла хорошая мысль! Почему бы господину не пойти к своим друзьям в другой раз, а вместо этого отправиться ко мне как следует развлечься, тем более что ты пока истощен после болезни. К тому же, кто знает – быть может, кто-то из твоих друзей огорчит тебя и причинит страдания…

Юноша рассмеялся, несмотря на раздражение.

– Благодарю за совет, я обязательно приму твое приглашение, но в другой раз. А теперь закончи поскорее бритье – мои друзья меня, верно, заждались.

– Лучше бы тебе познакомиться с моими друзьями в этот раз, ведь откладывая, ты крадешь у себя время. Но если ты не хочешь, я все равно могу угостить друзей тем, что ты пожертвовал, – пускай себе едят, пьют и веселятся, а я пойду с тобой. Ведь у меня с друзьями все запросто, без церемоний.

Молодой человек пытался сохранить невозмутимость.

– Я пойду своей дорогой, а ты своей, – сказал он.

Но цирюльник ответил так быстро, словно ответ уже прятался у него под языком:

– Избави Аллах, чтобы я оставил тебя и отпустил одного.

Юноша ответил:

– На этот праздник, любезнейший, пускают только приглашенных, и не думаю, что ты сможешь войти.

Но бесстыдный цирюльник не отставал:

– Мне кажется, о господин, что ты отправляешься на свидание с женщиной, потому что если бы ты действительно шел на пир, то взял бы меня с собой. Ты ведь уже понял: человек, подобный мне, обязательно станет душой и сердцем всякого собрания. Я принесу веселье и радость даже на кладбище. Прошу, послушай меня. Если ты правда собираешься встретиться с женщиной, то откройся мне – я столь ловок, что помогу тебе, и ты весело проведешь с ней время. Ты подвергнешь себя большой опасности, если войдешь к ней в дом при свете дня. Не забывай, что ты в Багдаде, правитель которого суров и беспощаден.