Книга Грех жаловаться - Феликс Кандель

Сосед от инфантерии‚ прапорщик от котлет Оболдуев Угреватая Рожа поджидал девицу во взыгрании чувств‚ дабы незамедлительно в ублуд пойти‚ на внебрачное совокупление. Брал ее за белы руки‚ облекал в драгоценные наряды‚ чтобы было чего снимать‚ и предались они блаженному объядению. Ренские и рамонеи‚ и водки‚ и вина процеженные‚ меды малиновые‚ пиво с кардамоном. А как пирование отошло‚ воспалил Оболдуева похотения пламень‚ воспел крупоед в нетерпении чувств:

– Раскрасавица-злодейка‚ ад души моей умерь!..

Иными словами:

– Очень бы я желал иметь с вами любовь...

А девица со всей отдачей:

– Дак чего ж...

Целовала его в угреватую рожу‚ укладывала на пуховую перину‚ сажала уд грешный во мрак свой кромешный‚ а Василий Савельев сын Оплечуев тут как тут:

– Кто девку растлит насильством! Моя она‚ и кромешность для меня. А вам – кисельные объедки!

Что тут стало! Оболдуев затворился накрепко за дубовой дверью‚ а отомститель за неправды стену рушил безотступно‚ криком кричал с великим угрожением:

– А не сдадите мне Милитрису Кирбитьевну‚ начну бить и увечить за сотворение пронырства, без покаяния злой смерти предам!

Были у Оболдуева псы-выжлецы‚ что медведя рвали молчком‚ без лая‚ волка драли на части‚ зверя лапистого, так и те с его угрожения в страхе под кровать полезли. А злодей-девица говорит Оболдуеву:

– Кто это не дает нам упокою ни в день‚ ни в ночь?

– Это стучится ненавистный сосед мой‚ отставной кавалер-майор. А ежели стену пробьет‚ ужо нам от Оплечуева живыми не быть.

И Личарду вперед выставил на утишение соседского гнева.

– Так это ты опоил меня зельем? – вскричал Оплечуев. – О‚ злодей Проня Фуфай! Мерзостен и проклинателен!

Ткнул его не ото всей силы: верный Личарда пал мертв – не дохнул, три дня лежал, едва встал.

Возвращался Оплечуев с победой‚ радостен был и в дуду дудел. А Милитриса вновь тряслась на конской кости‚ выгадывая от перемены фортуны неизбывного прибавления достатков.

Воротились‚ вошли в покои‚ намекнула немедля в прозрачности намерений:

– Понесла я чрево от тебя: неведомо – сын‚ неведомо – дочь. А чтобы извести его‚ потребны средства.

Поглядел на нее‚ зевнул‚ сказал с омерзением:

– Ступай прочь.

Ушел в кабинет‚ улегся на канапе и сна вкусил.

6

Василий Савельев сын Оплечуев расположился с утра у окна‚ в кресле крапивного цвета‚ подбитого для красы медными гвоздиками. Распечатал стопу писчей бумаги‚ долил в дедовский сосудец купоросных чернил‚ очинил ножичком гусиное перо‚ обмакнул‚ снял соринку с острия‚ записал мелким письмом на порожнем листе: "Блохи. Ихние сословия. Чины‚ ранги и жалованные достоинства: в каком кто состоит. Род занятий и смысл бытия". Тряхнул песочницей для просушки чернил‚ сдунул песок на пол‚ поскреб ножичком с бережением‚ снимая с бумаги цеплючего пера сбрызг‚ вывел не без старания: "По законам Российской империи блохи путешествуют без подорожной‚ меняя седоков на всякой почтовой станции‚ пока оные пьют водку‚ а ямщики перекладывают лошадей. Ежели фортуна благосклонна и в щедром благоволении‚ то перепрыгнув с самоеда северных тундр на перекупщика при пронырливых оборотах‚ блоха-обыватель способна поменять сословие и занять иное положение в обществе. Ибо чрез самоедскую пушную рухлядь дано ей попасть на корыстного купчину в губернии‚ с тайным купеческим подношением перебраться на вороватого асессора в канцелярии‚ в должностном чиновьем пакете скакать на перекладных с молодцом-фельдъегерем, дабы проникнуть во дворец‚ в тайное тайных, под фижмы августейшей особы‚ познав прежде других диктуемое из державных уст‚ начертанное писчим пером на веленевой лосковатой бумаге: "Великое благополучие для человека быть в таких обстоятельствах‚ что‚ когда страсти его вперяют в него мысли быть злым‚ он‚ однако‚ считает себе за полезнее не быть злым..." Но ежели таковые обстоятельства не имеют места в обществе‚ а народ вкруг злеет без меры‚ всяк всякого прикладывая к ногтю, то желание блохи отправиться в край отдаленный‚ где воды льющиеся, плодоносие садов, пчелисто и овощей предостаточно‚ хлебные злаки вызревают без помех‚ так что навоз на поля не возят‚ понеже непотребно есть. Мечтанием всякой блохи найти край Офирский‚ распрохладистый‚ без нужды и забот‚ одаренный небесным доброуханием‚ а в том краю – сильные‚ многодельные работники‚ к ядению употребительные‚ блохам от которых доставляется постель и беспечальное прокормление... Нотабене. Музыка у блох – искусство согласного сочетания звуков. Веер у блох – предмет для навевания прохлады. Гребень – снаряд с зубьями. Быстрая вошка первой на гребешок попадает. И блошка тоже..."

Вдруг пение послышалось и поступь в спотыкании. Шагал по двору Алеша Песенка‚ обернутый в рогожные обноски‚ выпевал нестойким голоском:

– Как подул тут ветерочек и упал наш комарочек...

Алеша-подсоседник жил по чужим дворам‚ своего хозяйства не имея‚ по привычке к нужде в довольном равнодушии. Время проводил необдуманно‚ от подпития к подпитию‚ ветром относим от праведной жизни‚ засиживался в кабаке в задушевных излияниях‚ закладывал сермягу с портками‚ рубаху-нательницу‚ и ему выдавали на дорогу рогожное отрепье‚ истасканную ветошь‚ гуни кабацкие‚ дабы не шагал по деревне нагоходцем‚ в единых лаптях‚ видом срама своего не вводил девок в искушение.

Оплечуев поглядел на него с интересом‚ сказал:

– Ты у нас‚ Алексей‚ человек государственный. На тебе держится питейный промысел‚ источник умножения казенных доходов. Ежели б знал‚ дурень‚ как долго изыскивали некий источник‚ который умаления иметь не может в едином циркулярном обращении. Тут ты и народился.

Тот только руками развёл:

– Афанасия ломает с ненастия‚ Савелия ломает с похмелия...

– В солдаты тебя сдать?

Алеша поглядел на него‚ глазами в глаза:

– Кто ж тебе петь станет?

Когда становилось неприютно по вечерам‚ Оплечуев звал его в дом‚ и Алеша утишал тоску ангельским пением:

– Что так скучно‚ что так грустно‚ день идет не в день. А бывало‚ распевал я‚ шапка набекрень...

Шапка набекрень по молодости‚ соболи на девичьи плечи‚ чулочки – шелк ал‚ башмачки – сафьян синь‚ атлас травчатый‚ кружевца мишурные‚ тафта дымчатая‚ парча узорочья‚ горностаи на рытом бархате жаркого‚ рудожелтого цвета померанц‚ чтобы ножка в меху утопала‚ улыбка отпархивала‚ восторгом отхлестывало через край. Прыгнуть в коляску и покатить прочь‚ путем на всю жизнь‚ нигде не останавливаясь‚ ни с кем не заговаривая‚ и катить так до старости‚ когда пустынно вокруг‚ тепло и неярко‚ локоток девичий под рукой. Свидания шли к концу‚ последние их восторги: чем меньше дней‚ тем радостней встречи. Разошлись‚ как на час‚ не веря в неизбежное‚ а уводили под венец радость непроцелованную – помертвел и стал бледен‚ сладкие дни претворились в горькие‚ ненужной сделалась жизнь: что в летний зной‚ что в зимнее померзание.