Книга То, о чем знаешь сердцем - Джесси Кирби

– Что?

– Странно, что я совсем тебя не знаю. – Колтон делает паузу. – Но я многое знаю о тебе.

Рада, что он на меня не смотрит, потому что я наверняка побледнела. Если бы он только понимал, насколько все странно на самом деле. И что я тоже многое знаю о нем, хоть и не знаю его самого: видела кучу фотографий, читала множество историй – грустных, веселых, пугающих. Но, несмотря на это, я хорошо знаю сердце, которое бьется в груди у Колтона. В глубине души мне даже кажется, что именно из-за этого сердца нам сейчас так легко…

В ответ произношу нечто нечленораздельное. И откусываю немного от сэндвича, чтобы не пришлось ничего добавлять, хотя совсем не испытываю голода.

– А что… ты знаешь? – спрашиваю я. И так боюсь услышать ответ.

– Ну, для начала – что ты не самый лучший водитель на свете, – усмехается он.

– Забавно.

– Так-так, – продолжает размышлять Колтон. – Я знаю, что ты живешь за городом со своей семьей и у вас доверительные отношения.

Киваю.

– А когда ты улыбаешься, на щеках появляются ямочки. И они мне очень нравится.

Я улыбаюсь.

– Да, – говорит Колтон. – Вот и они.

В груди поднимается жар.

– Знаю, что ты не боишься заглядывать в лицо своим страхам. Как в байдарке вчера. Или здесь. – Колтон внимательно смотрит на меня. – Это мне тоже нравится.

Мгновение его взгляд блуждает по моему лицу, но затем он опять заглядывает мне в глаза. Теперь голос Колтона звучит намного мягче:

– Тебе ничего не стоит довериться человеку. При этом складывается впечатление, что вопросы пугают тебя, и значит… – Он делает паузу, осторожно подбирая слова. – Есть вещи, которые ты не хочешь обсуждать.

Прячу взгляд, пугаясь, что он все поймет без слов. Прочитает меня, как открытую книгу.

– Все в порядке, – произносит Колтон. Он по-своему истолковал мою реакцию. – У всех есть скелеты в шкафу. Воспоминания, которые легче забыть. – Он ненадолго замолкает и делает глубокий вдох, а потом с шумом выдыхает. – Только вот от них не избавиться. Как ни пытайся.

В голосе слышатся сразу две эмоции – боль и чувство вины. Они хорошо мне знакомы. Теперь понимаю, почему Колтон не ответил на мое письмо – оно было воплощением всего, что он хотел забыть, напоминало о его болезни, о смерти незнакомца, чье сердце ему досталось, о людях, которые скорбели по этому человеку. Отсюда и берет корни его чувство вины.

Я понимаю его, потому что мы, хоть и не говорим о волнующих темах напрямую, переживаем нечто схожее.

Волна ударяется о камни внизу, и их в одно мгновение накрывает густой белой пеной. Смотрю на Колтона, а он тянет ко мне руку и медленно проводит большим пальцем по щеке. Я вдруг понимаю, что снова плачу.

– Мне очень жаль, – говорит он. – Что бы там у тебя ни произошло.

– Не стоит! – Ответ выходит слишком эмоциональным. Мне хочется избавить Колтона от тяжести его вины. – Пожалуйста, не жалей ни о чем. Никогда.

Вот бы он понял, что я имею в виду на самом деле! Смотрю на него и произношу слова мамы Трента, в которые не поверила в свое время, но очень хочу, чтобы в них поверил Колтон:

– Не жалей о том, над чем у тебя нет власти.

Он опускает глаза, затем вновь поднимает их, будто пытается увидеть чувство между нами. Куда более глубокое, чем этот разговор. То, что я утаиваю, а он не замечает.

Перед нами пропасть, под которой нет страховочной сетки. Падение будет долгим.

– Тогда не будем жалеть ни о чем. – Колтон прогоняет это ощущение. – И просто будем наслаждаться моментом.

– Это что-то вроде твоей мантры?

– Можно и так сказать.

Он пожимает плечами и хочет что-то добавить, но у него вдруг звонит мобильный. Колтон достает его и сбрасывает вызов.

– Может, возьмешь трубку?

– Да это же моя сестра.

– Возможно, стоило ответить. Кажется, она за тебя переживает.

– Она всегда такая. Чересчур заботливая.

Он отмахивается, будто ничего не произошло, но опускает глаза вниз и старается избегать моего взгляда.

– Знаю, она желает мне только добра, но иногда я от нее устаю. Кажется, она до сих пор считает меня довольно беспомощным.

Мы какое-то время молчим, и я вспоминаю фотографию из блога Шелби. На ней запечатлен Колтон в тот день, когда он впервые попал в больницу, – бледный, но веселый. Они с сестрой шутливо демонстрируют бицепсы. Искоса смотрю на Колтона и вижу те же темные волосы и зеленые глаза, которые выделяются на загорелом лице.

– Мне ты таким не кажешься, – говорю я.

– Да? – улыбается он.

– Да.

Колтон наклоняется ближе:

– А каким кажусь?

Дыхание сбивается, когда мы смотрим друг на друга. Я забываю обо всех фотографиях – о снимках из дневника Шелби, о наших совместных кадрах с Трентом – и остаюсь наедине с Колтоном, здесь и сейчас.

– Ты… – Я слегка отклоняюсь, чтобы расстояние между нами было чуточку больше. – Ты сильный. И уже многое знаешь о жизни. Понимаешь, как сделать день незабываемым. – Делаю паузу, бросаю взгляд на воду, а потом опять смотрю на него. – И учишь меня тому же самому. Мне это нравится.

Я улыбаюсь и получаю улыбку в ответ.

– Так что, возможно, нам стоит продолжать общаться в том же духе, – добавляю я, чем удивляю саму себя. – И делать каждый последующий день лучше предыдущего. Жить здесь и сейчас. И все такое.

– Завтра?

– Или послезавтра.

– И тогда, и тогда.

У него снова пищит телефон.

– Черт, – говорит он. – Надо ехать.

Еще одна волна разбивается о скалы, и над ней поднимается соленый туман. Он окутывает нас, заставляет забыть прошлое и все, о чем не хочется думать. Еще ненадолго задерживаемся в настоящем и размышляем о возможностях, которые открываются перед нами, а затем собираем вещи и разъезжаемся – каждый в свой мир.

Глава 18

После операции вам всю жизнь придется принимать ряд препаратов. Очень важно ни при каких условиях не отказываться от назначенных лекарств и не менять дозировку самостоятельно. В противном случае может произойти отторжение пересаженного органа.

Руководство «Жизнь после трансплантации» медицинского центра при Чикагском университете

КОГДА Я ВОЗВРАЩАЮСЬ, у дома стоит только машина Райан. Я забегаю на крыльцо и вижу сестру в шезлонге у бассейна. Она лежит и прикрывает лицо маминым кулинарным журналом. Спит или нет? Подхожу ближе. Райан, услышав меня, слегка отодвигает его краешек.