Книга История Византийской империи. Том 3. Период Македонской династии (867-1057 гг.) - Федор Успенский

В последние годы Михаила III арабское вторжение приобретает устойчивый характер, это не были уже набеги и опустошения, а, напротив, военное занятие Апулии и колонизация. Страна между Таранто и Бари вполне перешла во власть арабов. Последний город с 841 г. стал мусульманской столицей, окружен стенами и обратился в укрепленную позицию, снабженную продовольствием и военными средствами, как Палермо в Сицилии. Султан Бари владел обширной окрестной областью с 24 крепостями и стремился получить инвеституру на сделанные им завоевания от багдадского калифа. Южноитальянские арабы были страшными соседями для местного христианского населения, так как делали опустошительные набеги на Беневент и Салерно. По просьбе аббатов монастырей Монтекассино и св. Викентия Людовик II решился предпринять поход против арабов, но, простояв несколько времени под стенами Бари, он должен был снять осаду и возвратиться назад. Это еще более поощрило арабов к новым предприятиям: в 858 г. они вторглись в Кампанию и опустошили окрестности Неаполя, разбили дуку Сполетто, который хотел загородить им дорогу при обратном их движении в Апулию, прошли мимо Капуи, сделав здесь большой полон, и взяли дорогой окуп с монастыря Монтекассино. При подобных условиях лангобардские князья Салерно и Беневента не только не поддерживают Людовика, но заключают особые соглашения с арабами и доставляют им продовольствие и деньги. Наконец, в 866 г. Людовик II решился снова напасть на разбойничье гнездо в Бари. Но ввиду того что и на этот раз взаимные раздоры между лангобардскими княжествами ставили Людовика в крайнее затруднение и заставляли его не раз прерывать движение вперед, чтобы обеспечить себе покорность со стороны герцогов Сполетто, Капуи и Беневента, только в следующем 867 г. Людовик мог приблизиться к стране, занятой арабами. После первого неудачного столкновения с арабами франкское войско захватило несколько важных укреплений, господствовавших над апулийской долиной, как Матера, Веноза, Каносса и Ория, и тем поставило себя в весьма выгодные условия для движения на Бари. Но неожиданно Людовик опять возвратился в Беневент, чтобы собрать новые силы, так как, по свидетельству хроники Регино, франкский отряд весьма страдал от климата, дизентерии и насекомых. В это же время, чувствуя недостаточность имеющихся в его распоряжении средств для войны с арабами, западный император задумал возобновить переговоры с византийским царем насчет союза и совместных действий в Южной Италии. Это было чрезвычайно важным моментом в истории южноитальянских отношений. Двум империям предстояло померяться силами на той территории, которая издавна была хорошо изучена греками и которая была занята в значительной мере греческими выходцами. Византийские владения в Южной Италии, доведенные до крайней слабости и территориально ограниченные завоеваниями арабов, действительно нуждались в это время в особенных мерах защиты. Интересы Западной и Восточной империи здесь соприкасались весьма близко.

Достаточно сказать, что со времени Василия Македонянина из больших городов в Сицилии христиане владели только Сиракузами, а в Южной Италии сфера влияния Византии так была ограничена и значение ее так ослабело, что нельзя было и думать о близком восстановлении ее влияния: во власти империи оставался только Отранто. И тем не менее начиная с 867 г. замечается здесь бесспорное усиление Восточной империи.

Прежде чем, однако, входить в оценку мер, принятых в этом отношений царем Василием, считаем полезным остановить внимание на побережье Адриатического моря, которое с первых годов IX в. начинает иметь значение в отношениях между империями. По миру между Карлом Великим и царем Михаилом I в 812 г. далматинское побережье предоставлено было Восточной империи, между тем как Западная империя удержала в сфере своего влияния славянские племена, населявшие нынешние провинции Боснию, Герцеговину и королевство Черногорское. Вместе с этим соглашением Византия признала за преемниками Карла императорский титул (2). Все дальнейшие отношения по вопросу о далматинском побережье основывались на ахенском договоре 812 г. Движение Каролингов в Паннонию и назначение в удел восточной ветви преемников Карла В. хорутанской области также более или менее имели основание в этом договоре. Но весьма определенно отмечается тенденция византийских императоров распространить свое влияние на полузависимые славянские племена, жившие по соседству с далматинским побережьем. Однако со времени усиления арабских колоний в Сицилии и Южной Италии, в особенности со времени завоевания Бари, положение дел в Далмации и среди славян побережья Адриатического моря значительно изменяется. Самым выразительным свидетельством утвердившегося там положения служит показание Константина Порфирородного. При Михаиле Травле (820–829) далматинские города сделались независимы и неподвластны ни царю ромэев, ни кому другому. И тамошние племена: хорваты, сербы, захлумцы и тервуняне, каналиты и диоклейцы и патаны, свергнув иго ромэйского царства, сделались самостоятельны и никому не подвластны (3). Какие установились в это время политические отношения среди славянских племен Далмации, об этом нельзя сказать ничего положительного, но несомненно то, что им трудно было при тогдашних обстоятельствах не иметь опоры в какой-либо внешней силе. В течение 839 и ближайших годов арабы в первый раз простерли свои набеги до Далмации. Затем при Михаиле III арабы высадились в Далмации и заняли в ней ряд городов: Вутова, Роса и Каггаро. В 866 г. они уже решились овладеть Рагузой, или Дубровником, составлявшим самый укрепленный пункт по далматинскому побережью. Уже в то время Рагуза отличалась теми качествами, которые дали ей большую известность в средние века. Владея небольшой территорией, рагузане обратили все свои силы на обладание морем и развили до громадных размеров морскую торговлю и сношения с заморскими странами. Уже в занимающее нас время Рагуза владела значительным флотом и имела сношения с соседними славянскими странами, доставляя для них восточные товары. При таких условиях Рагуза обладала в 866 г. достаточными средствами защиты, так что арабам не удалось взять города, несмотря на продолжительную осаду. Тем не менее страх перед арабами побудил правительство Рагузы обратиться за помощью к Византийской империи. Царь Василий, только что вступивший на престол после насильственной смерти Михаила III, оценил все значение этого обстоятельства и послал на защиту Рагузы значительный флот в 100 судов. Арабы не дождались прибытия византийской эскадры, во главе коей стоял известный тогда адмирал, или друнгарий флота, Никита Орифа, сняли осаду и ушли от берегов Далмации. Появление в Адриатике византийского флота в конце 867 или в начале 868 г. сопровождалось весьма важными последствиями не только в смысле восстановления пошатнувшегося влияния здесь Восточной империи, но также по отношению к южноитальянским делам. Выше мы видели, что в это время немецкий император Людовик II, предприняв поход на юг против арабов, пришел к мысли о сближении с Восточной империей в целях одновременного нападения на Бари, тогдашнее гнездо арабских мусульманских хищников. Царь Василий, с первых же дней единоличного управления занявший примирительное положение по отношению к Римскому Престолу и в этих видах пожертвовавший патриархом Фотием, хотя и не мог не относиться подозрительно к походу Людовика II в соседние с византийскими владениями области Южной Италии, но в интересах столь желательной безопасности от арабов и из угождения папе готов был вступить в переговоры и в соглашение с Людовиком. В начале 870 г., в то время как в Константинополе оканчивались заседания Собора, имевшего целью восстановление добрых отношений между Восточной и Западной Церковью, здесь находились три посла от Людовика, между которыми был Анастасий Библиотекарь, лицо, игравшее большую роль при папе Адриане II и его предшественниках и имевшее отношение к жившим в то время в Риме Кириллу и Мефодию. Это посольство должно было предложить союз против мусульман и вместе с тем заключить брачный договор между сыном Василия Константином и дочерью немецкого императора Ирменгардой. Нужно думать, что политический акт соглашения против мусульман стоит в связи с действиями флота Никиты Орифы, который, обезопасив от арабов далматинское побережье и приняв Рагузу и соседние племена хорватов и сербов в подданство императора, должен был идти в Южную Италию, чтобы оказать содействие отряду Людовика II. Но случилось так, что византийский флот не мог оказать надлежащей поддержки Людовику, и эта первая попытка военного братства между империями чуть не окончилась новым разрывом: византийский адмирал, находя, что сухопутного войска под Бари недостаточно, отступил со своим флотом к берегам Греции, посылая жестокие упреки Людовику. Тем не менее после первой неудачи западный император не оставил своих намерений относительно Бари, и в начале февраля 871 г. город Бари был взят приступом, причем франкам досталась большая военная добыча и — что в особенности увеличивало победу — попал в плен сам султан Бари. Это составляло, бесспорно, важную услугу для христианского дела и наносило громадный удар мусульманам. Насчет того, какое участие принимал византийский флот в этом деле, слишком трудно высказаться по причине противоречивых известий; но если фактически греческий флот и не оказал большой помощи франкам, то уже самое его присутствие в водах Адриатического и Ионийского морей обеспечивало успех сухопутных действий против Бари, препятствуя сицилийским арабам подать помощь своим южноитальянским собратьям. Не входя здесь в обсуждение спорного вопроса о достоверности сохранившегося лишь в латинской хронике письма Людовика II к царю Василию (4), мы должны отметить лишь тот факт, что влияние Византии в Адриатическом море засвидетельствовано за это время и другими явлениями. Известен скандальный факт, что папские легаты при возвращении с Собора 870 г. захвачены были у берегов Далмации, между Драчем и Анконой, морскими корсарами, имевшими пребывание у устьев Наренты: адмирал Никита Орифа воспользовался этим, чтобы наложить руку на независимые славянские племена, обитавшие в Далмации, и принудил их к подчинению.