Книга О прекрасных дамах и благородных рыцарях - Милла Коскинен

Мы не знаем, подкрашивали ли средневековые леди глаза, но румянами, бальзамами и помадами они пользовались совершенно точно. Джеймс Клай в своей книге “Love Locked Out, A Survey of Love, Licence and Restriction in the Middle Ages” упоминает о французской песенке тринадцатого века, в которой разносчик торгует «бритвами, щипчиками, очками для чтения, зубными щетками и зубочистками, лентами, ободками и щипцами для завивки, бантами, расческами, зеркалами… хлопком, которыми они себя румянят и себя отбеливают». Знакомые предметы, не так ли?

Мода – это почти всегда некоторая экстравагантность, и мода средневековой Англии отнюдь не была исключением. Разумеется, быть абсолютными модниками всегда и везде никто позволить себе не мог, и вот почему. Дело в том, что «высокая мода» английского средневековья имеет четкий источник: двор короля Вильгельма II Руфуса. И вот как эту моду описывает современник Ордерикус Виталис (Ордерик Виталий), живший в 1075–1142 годах: «они носят волосы разделенными на пробор, обрамляющими лицо, и отращивают свои локоны длинными, как у женщин, и носят длинные рубашки и туники с завязками. Они надевают на ноги туфли с носками, загнутыми наподобие хвостов змеи и имеющими форму скорпиона. Они метут землю чудовищной длины шлейфами своих мантий и одеяний и прячут свои руки в перчатки, слишком высокие и широкие для того, чтобы делать в них что-либо полезное. И, обремененные этими излишествами, они теряют свободу движений для активных занятий. Передняя часть головы у них не покрыта, как у воров, и сзади волосы распущены, как у шлюх. Волосы они завивают и вместо того, чтобы носить шапки, обматывают они головы повязками». Вполне очевидно, монах Ордерикус Виталис не был другом высокой моды, но благодаря его запискам мы знаем имя того, кто первым придумал набивать длинные носы туфель пенькой и закручивать их наподобие бараньих рогов. Некто Роберт, «дебоширистый малый», как обозвал его монах, получивший благодаря своему изобретению прозвище Корнард.

Все, что мы знаем о короле Вильгельме Руфусе, предполагает, что его придворные не только и не столько завивали себе локоны, сколько занимались тем, чем лордам и рыцарям заниматься было должно. Модели наших дней вне подиума одеваются, как и все прочие смертные, в обычнейшую практичную одежду. Для придворных времен Вильгельма Руфуса подмостками служили церемонии при дворе, где было вполне уместно себя показать так, чтобы не было досадно и других посмотреть. Так что точка зрения монаха ценна для истории скорее описанием парадных одежд того времени, нежели достоверностью описания предполагаемых нравов. Один момент следует запомнить и не забывать: в Средние века голову не покрывали две категории населения: члены королевской семьи и преступники. Очевидно, потому, что короли стояли над обыденными правилами приличия, а преступники – вне всех правил. И все же, даже имея право на исключение, и первая, и вторая категории предпочитали носить головные уборы хотя бы потому, что их можно было сделать дополнительным украшением обдуманного образа. На праздниках незамужние девушки обычно веселились с непокрытыми головами, но в таком случае они украшали себя коронетами, венками, диадемами, просто обручами.

О том, как одевались дамы того же периода, тоже не нужно строить догадок. Хотя описаний их нарядов никто в летописях не оставлял, англичане имели манеру иллюстрировать библейские истории, наряжая персонажей в современные иллюстраторам одежды, и Томас Райт, написавший книгу «Womankind in Western Europe» в 1869 году, сделал в Британском музее несколько зарисовок с Псалтыря двенадцатого века. Хорошо заметно, что у фигур, волосы которых не покрыты, прическа полностью соответствует той, которую критиковал Ордерикус Виталис у мужчин. Точно так же длинны рукава и в женской одежде, иногда буквально достигая пола, и точно так же длинны туники и мантии. Но сама по себе одежда довольно проста: нижнее платье, верхнее платье и мантия. Платья довольно узки, подчеркивают формы, а мантия, как и положено, их закрывает от нескромных взоров и, в первую очередь, позволяет хозяйке укладывать ее красивыми складками.

Правда, на этих картинках показана мода уже второго поколения англо-норманнов, если вообще не третьего. Женщины времен Вильгельма Завоевателя одевались в будней деятельности куда как функциональнее, в своего рода женский вариант воинской одежды. Пожалуй, никогда еще английская мода не отличалась от континентальной так сильно, как в шестидесятые и семидесятые годы одиннадцатого столетья.

Одежда всегда в какой-то степени отражает социальные и экономические тенденции общества. К тринадцатому веку значимость женщин-аристократок заметно увеличилась по мере того, как в их владения стали переходить наследства в семьях, где наследники мужского рода либо так и не появились, либо они погибли в одном из многочисленных конфликтов, либо умерли от болезни. Женские наряды стали более богатыми, более изысканными – благо, появилась возможность комбинировать материалы. К концу двенадцатого века в английской одежде появился хлопок, материал «между шерстью и льном», как восторженно писал Жак де Витри, который был, как ни странно, тоже монахом, да еще и епископом, но к моде, в отличие от Ордерикуса Виталиса, относился с интересом, что не мешало ему быть воином и философом. Различные примеси к шелковой пряже позволили создавать ткани, напоминающие тафту (cendal), или толстый, золотого цвета сиглатон (siglaton), или расшитый золотом самит. Стал использоваться бархат. Изменились и женские прически. Теперь волосы забирались наверх, в практически любую мыслимую форму. «Рога» тогда тоже пробовали, хотя в моду они вошли позже.

С каждым поколением украшательства прибавлялись, особенно в плане драгоценностей и металлических работ по тканям. Законы, пытающиеся расписать тип одежды, материалы и цвет, аксессуары и меха по сословиям и статусу, начали появляться в Англии уже во времена Столетней войны, и почти каждый последующий король считал своим долгом издать очередной закон в этом направлении. Но на деле добрые англичане только отмахивались от всех попыток ограничить их страсть тратить деньги на наряды.

Глава четвертая. Жена, хозяйка, мать

По поводу того, чем должна была занять себя молодая хозяйка после того, как она благополучно воцарялась в новом хозяйстве, благородные девицы наверняка инструктировались еще в дни своего обучения. Не только в теории, но и на практике, наблюдая за хозяйкой двора, при котором их обучали, и практикуясь то в одной, то в другой области деятельности, которые им поручали. Теоретические знания и в Средние века сильно отличались от реалий повседневной жизни. Возьмем хотя бы вопрос штата новой хозяйки. Неутомимая Кристина Пизанская детально инструктирует молодую женщину относительно того, как составить хорошо сбалансированный штат, который будет глазами, ушами и руками леди.

Надо отдать Кристине должное. Она признает как факт, что молодая жена не покажет себя идеалом хозяйки со своего первого дня жизни в новом статусе, и предлагает назначить на ответственные должности людей опытных и заслуженных, которые смогут ненавязчиво инструктировать и наставлять свою леди, пока та не наберется опыта и не ознакомится с особенностями того места, которое отныне будет ей домом, – и не выработает свой стиль. Молодая женщина должна понимать, что на первых порах ей нужно окружать себя людьми, возможно, немного скучными, но безусловно достойными. Потому что судить о молодой леди будут именно по ее слугам. Будут те вести себя плохо, будет погублена и репутация хозяйки раньше, чем новые подданные ее узнают. Скорее всего, именно поэтому выбор двора для своей новобрачной осуществлял на практике супруг – или его родители, или наставники, хорошо знающие подходящих для штата людей в окрестностях своих владений. Конечно, при условии, что молодая хозяйка уже не прожила несколько лет при дворе матушки своего нареченного, что было нормальной и полезной практикой.