Книга Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования 1941-1944 - Александр Гогун

Алексею Федорову тоже не удалось закрепиться летом 1942 г. на территории Украины, его соединение в августе 1942 г. ушло в Орловскую область РСФСР.

Проведение ряда антипартизанских операций на севере Сумской области в июне-июле 1942 г., как писали сотрудники оккупационной администрации, «создало у партизан почти паническое настроение. В различных деревнях, например, в Волокитно, Дубовичи и Землянка, кроме того, в районе Эсмани, отдельные партизаны с оружием регистрируются в полиции. Эти партизаны доносят, что настроение среди партизан очень плохое, у них есть радиоприемник и они сильно впечатлены успехами немецких войск под Керчью, Харьковом и Воронежем»[216].

В мемуарах комиссара отряда Андрея Сермуля, воевавшего в Крыму, приводится один эпизод, произошедший во второй половине 1942 г.: партизаны напали на группу немцев, охранявших работавших военнопленных: «И вдруг с удивлением видим, что, вместо того чтобы залечь или к нам бежать, они в основном вместе со своими охранниками разбегаются… Не в нашу пользу тогда складывалась ситуация на фронте… Многим казалось, что с партизанами вот-вот будет покончено, и хотя в плену было очень тяжело, не так-то много стремилось перейти к партизанам…»[217]

О подобных фактах поведения военнопленных сообщал после войны партийным историкам и бывший заместитель Строкача Илья Старинов: «Есть случаи, когда партизаны нападали на конвои и лагеря, но многие военнопленные оставались в плену, не желая уходить к партизанам»[218].

Воодушевленный успехами на фронте, приказом № 46 от 18 августа 1942 г. Гитлер обязал СС прекратить всеми возможными способами любую деятельность партизан в тылу немецких войск на Восточном фронте до начала зимы[219].

Об этом времени командир кавалерийского партизанского соединения Михаил Наумов вспоминал как о тяжелом для него периоде: «Бои в то время проходили под Сталинградом. В партизаны никто не шел… Если в месяц придет в отряд один человек из окружения — это уже хорошо. А поэтому приходилось использовать принудительную мобилизацию в партизаны, угрожая расстрелом»[220].

Показательно, что за три месяца наиболее напряженных боев за Кавказ и Волгу, с августа по октябрь включительно, численность партизан, находившихся на связи с УШПД, выросла на 202 человека, т. е. всего на 4 % (с 4925 до 5127)[221]. В ноябре 1942 г. численность украинских партизан была в три раза меньше, чем количество советских партизан лишь в одной Витебской области Белоруссии (16 286 чел.)[222].

В этих условиях основные партизанские соединения УШПД значительную, если не основную часть времени проводили на приграничных с Украиной территориях России и Белоруссии, за что подвергались критике не только из руководящих центров, но и со стороны своих коллег, в частности, русских, что отмечалось, в докладе сотрудника Украинского штаба Е. Белецкого: «Украинские отряды в значительной мере пополнились за время пребывания в Брянских лесах. К тому же из Украины часть партизан захватила с собой семьи. В настоящее время семьи партизан украинских отрядов находятся в затруднительном положении, ощущается недостаток в еде, семьи не обеспечены жильем. (Брянские партизаны бросают упрек по поводу украинских отрядов за их малую боевую активность за время жизни в Брянских лесах)»[223].

По словам начальника оперативного отдела УШПД полковника Владимира Бондарева, во второй половине 1942 г. «главным недостатком» в деятельности партизанских отрядов того периода было то, что они не вели систематически активных боевых действий:

«Не предпринимали крупных операций по разрушению железнодорожных узлов, промышленных предприятий, восстановленных немцами»[224].

К причинам кризиса украинских партизанских формирований добавилось то, что вся территория УССР оказалась далеко за линией фронта, из-за чего радиосвязь со многими отрядами периодически прерывалась. Треть самолетовылетов (30 из 92), организованных для доставки помощи украинским партизанам в июне-декабре 1942 г., оказалась сорванной[225]. В связи с ситуацией на фронтах «формирование самого [Украинского] штаба и укомплектование его командным составом… происходило буквально на ходу. С 7 по 18 июля штаб производил передислокацию из Ворошиловграда в Калач-Воронежский, а позднее в Сталинград, 12 августа [УШПД] переехал в Среднюю Ах-тубу, 1 сентября — в Саратов, а 12 октября — в Москву, где началась планомерная работа»[226].

Кроме того, во второй половине 1942 г. южный участок советско-германского фронта стал для Вермахта главным. Поэтому был предпринят ряд мер для того, чтобы обезопасить там коммуникации. В частности, немцы вытеснили с территории Украины соединения Ковпака и Федорова, а также насадили вдоль границ, смежных с Белоруссией, сильные полицейские гарнизоны[227]. Сводка СД от 30 октября 1942 г. отмечала определенный успех этих действий: «В области командования полиции безопасности и СД “Украина” активность банд, вследствие усиленного использования полицейских сил и наступления плохой погоды, несколько ослабла»[228].