Книга Лучи уходят за горизонт. 2001-2091 - Кирилл Фокин

Пока его держали в изоляторе, везли на катере на остров, вели на допрос, он успел тщательно всё продумать. Нам Туен знал, как утаить информацию: он выстроил многоступенчатую пирамиду и планировал выдавать по крохе правды с огромной примесью лжи каждый раз, и так спускаться всё ниже, и таким образом спрятать главное… но как только он оказался на стуле перед двумя среднего роста щуплыми людьми, страх победил.

Он сразу испугался. Его сразу начали бить.

Нам Туен не понимал, чего именно от него хотят. Он начал рассказывать, а его продолжали бить и душить. Они натянули на его голову чулок и стали заливать водой. Он думал, что умрёт; он не умер. Отхаркивая и отплёвывая воду, которая заполнила желудок и поднялась до горла, чуть ли не выливалась через ноздри и уши, он заговорил. Что угодно, любой бред, только бы не началось сначала, только бы не снова…

Он забыл все свои схемы; ему нужно было выжить здесь и сейчас, и он сразу раскрыл все двери, бросил им ключи. И молился, чтобы они их подняли. Молился, чтобы они вошли. Молился, чтобы нашли что-то ценное, потому что теперь его жизнь зависела от их предпочтений. Это всё он понял потом, когда сходил с ума от боли в одиночной камере и думал, что скончается от потери крови. Он вспоминал допрос, нагружал мозг сверх меры, стараясь не потерять сознание.

Захлёбываясь водой, не чувствуя половины тела и видя свою кровь на полу, вытекающую из рваных ран, он не думал — он просто говорил, говорил всё, что приходило в голову, пытался ничего не забыть, говорить внятно — у него плохо получалось, он знал, но всё равно пытался. Он начал с детства, они не хотели слушать, тогда он перешёл к фактами — простым фактам, как он их помнил…

Лето 2007 года, он в посольстве Южной Кореи в Пекине… Осень 2007-го, он в Сеуле, встречается с представителем вашингтонской НКО… Деньги перечисляются через офшорную фирму на подставной счёт, частично идут в фонд организации, частично — на организацию акций протеста… Они собиралась свергнуть правительство? — Нет, заставить его прислушаться… Да, изменить государственный строй. Атака на делегацию Северной Кореи? Да, это они… деньги, полученные от американцев, ультиматум американцев… Чего добивались? Мира на полуострове? Возможно… Объединения Кореи… О поездке в Северную Корею… Начало 2009 года, прибытие в Пхеньян… Поездку освещает прозападная пресса… Большие надежды на Интернет… Призывы к свёртыванию ядерной программы, к новому этапу в отношениях с Сеулом… Критика внутренней и внешней политики Коммунистической партии Китая… Планирование терактов, закупки оружия. Связь между членами организации через «Твиттер»…

Этого списка более чем достаточно. Нам Туену казалось, они знают всё гораздо лучше него самого. За ним давно следили. За ним следили, но на всякий случай держали на свободе. Пока он не решил перейти к активным действиям. Пока не поверил, что будущее уже близко, осталось протянуть руку. Пока не решил, что на него направлены все камеры мира, и теперь, случись что, за него заступятся. Он решил, что опасности нет…

Но опасность есть всегда.

— Кто это был?! — кричит, наклонившись к его уху, щуплый человек. — Чей счёт??!! Куда ушёл тот миллион, к кому?! Имя! Имя!!

Нам Туена валят на пол, он пытается свернуться и защититься, но его бьют сапогом в живот, и он изгибается, дыхание пропадает.

— Имя!!! — Весной 2005 года Пак Пон Чжу, премьер-министр КНДР, посещает Китай, и друг Нам Туена, Хоу Инг, приходит с предложением… Они хотят организовать покушение, и откуда-то у них, прозябающих в нищете подпольщиков, появляются деньги и сведения о графике пребывания Пак Пон Чжу в Пекине…

Нам Туен хорошо помнит их с Ингом разговор. Они собирались убить его? Да, собирались, и хотя Нам Туен пытается сначала это отрицать (перед соратниками, когда Хоу Инга хватил инфаркт, и организацию возглавил Нам Туен), он хотел смерти этого человека. Потому что террористами были не они, боровшиеся за объединение родного народа; террористами были дегенераты, захватившие власть в Пхеньяне и полстолетия с попустительства Китая истребляющие собственный народ.

Нам Туена потрясло увиденное в Корее. С одной стороны 38-й параллели живёт современное, процветающее государство. К небу возносятся небоскрёбы, работают роботизированные фабрики и заводы; с другой — выжженная земля, край без света, по которому рыщут прожектора с пограничных вышек. Пятиэтажные серые «высотки», гротесковая и бессмысленно уродливая архитектура правительственных зданий, пустые улицы, нищие люди.

Пустые улицы — вот что в первую очередь бросалось в глаза. В Сеуле он терялся. Сеул по ритму напоминает Пекин — большой, суматошный, опасный и прекрасный, настоящий город XXI века, ночью горящий ещё ярче, чем днём. Пхеньян похож на деревню — чистую, ухоженную и стерильную деревню, где машины на улицах до сих пор редкость. Словно двадцать четыре миллиона человек, двадцать четыре миллиона корейцев отгородили от истории железной стеной, накрыли стальным куполом, законсервировали. Отрезали от реальности, заставили жить в прошлом.

Нам Туен говорил с людьми, и они признавались ему — искренне, без тени лицемерия, — что счастливы. У них есть еда, жильё, у них растут дети, и их раздражает бесконечное враньё об их родной стране. Нам Туена это пугало большего всего. Эти люди были вполне удовлетворены, если не сказать радостны, и Нам Туен находился на грани истерики, поняв, что достучаться до них невозможно. Их и вправду отлучили от мира, они не знали, как и чем живёт остальной мир, земной шар сократился для них до границ Северной Кореи…

— Имя!! — продолжает кричать щуплый человек. В ухе и во рту у Нам Туена кровь, он не чувствует половины лица, он выплёвывает выбитый зуб. Тот падает прямо перед его лицом, и Нам Туен видит ниточку кровавой слюны, тянущейся из разбитых губ. — Что, думаешь, ты новый Нельсон Мандела?! Тебе нужно тогда немного почернеть, сука!!

Ещё удар. Действительно, скоро он весь почернеет от кровоподтёков. Эти ребята — профессионалы, они его не убьют. Их удары точны… только одну секунду, если бы они дали ему одну секунду, всего одну секунду передохнуть и раскрыть рот… Он бы рассказал им всё, что они хотят… Но у него нет секунды; его глаза смотрят в пол, в холодный пол, и взгляд держится за окровавленный жёлтый осколок, вылетевший у него изо рта.

— Давай, или думаешь, будешь жить вечно?! Будешь как тот негр, помучаешься пару лет, и за тобой прилетит вертолёт? Ты слишком много о себе возомнил! Никто, понимаешь, никто за тобой не примчится!! Здесь только ты, я и твои дети, сука…

Дети. Нам Туен забыл о них, но этот подонок напомнил. О чём он думал… О чём он думал, заводя семью… Но в двадцать три года, когда мечтаешь изменить мир и только что вернулся из деревни, где на трудовом поселении пробыл вместе с семьёй пятнадцать лет, где от воспаления лёгких скончался отец и от инсульта умерла мать…

Это был 2004 год, и, вернувшись в Пекин после пятнадцати лет ссылки, Нам Туен увидел, что мир изменился. Его детство прошло за стёклами чёрного автомобиля марки «Хунци», на котором его возили в школу по городским улицам. Водитель сопровождал его от дверей дома до двери машины и обратно. Так продолжалось, пока в 1989 году отец Нам Туена, партийный функционер и соратник генсека КПК Чжао Цзыяна, не поддержал студентов, вышедших на Тяньаньмэнь.