Книга Самая страшная книга. Чертовы пальцы - Дмитрий Тихонов

В конце концов «шестерка», сдавшись под его натиском, завелась. Гараж остался позади. Вадик, с трудом приподнявшись, смог разглядеть кусочек улицы и дом, в котором провел последние дни. Тот выглядел знакомо. Наверняка когда-то доводилось проходить мимо, возможно, даже не единожды. Но ведь ни разу не возникало мысли, что́ может там прятаться, за этим аккуратным палисадничком и почти квадратными окошками в белых рамах. Это просто маска. Маска обычного дома. «Смотрите, я точно такой же, как вы, остальные, встречаю восход бликами на крыше и водосточных трубах». А внутри – тьма. Внутри гниющие трупы и те, кому они служат.

Из-за поворота показалась машина, яркий свет ее фар заполнил салон.

– Вот и друзья, – ощерился хозяин. – Но нас так просто не возьмешь!

Он нажал на газ.

23

– Это же он, сука! – рявкнул Молот, указывая на жигуленок, высунувшийся из одного из гаражей. – Валит!

– Ну так не отставай, – спокойно сказал Лицедей.

– Ха!

Погоня началась. Ночь снаружи превратилась в череду фонарных столбов, а все, кроме багажника старой «шестерки» впереди, перестало иметь значение. Не потерять из виду, не упустить. Не упустить.

Таня застыла, вцепившись в спинку переднего сиденья. Ее сознание словно разделилось надвое. Первая половина азартно и деятельно участвовала в происходящем, стремилась догнать, уничтожить ту гниду, что посмела поднимать руку на двенадцатилетних детей, надеялась спасти Вадика, умного, талантливого, но необщительного мальчика, единственного ученика в шестом «В», который действительно интересовался историей. Вторая часть наблюдала за событиями бесстрастно, с холодной отстраненностью, пытаясь анализировать их с точки зрения логики и здравого смысла, продумывала последствия. Выводы были неутешительны, а прогноз неблагоприятен. Но вторая, рациональная, часть пока не пыталась вмешиваться, и это всех устраивало.

Город кончился внезапно: огни по сторонам просто исчезли, уступив место кромешной темноте, из которой, нависая над дорогой подобно ребрам гигантского скелета, выступали сосны. «Шестерка» впереди погасила габариты, и теперь Таня не могла видеть ее, хотя Молот, похоже, не чувствовал никакого неудобства в такой погоне вслепую.

Никто ничего не говорил, монотонный шум двигателя, прерывистый ритм разделительной линии в свете фар и мрак снаружи действовали усыпляюще. Таня с удивлением поймала себя на том, что клюет носом. Ей казалось, будто ночь давила на окна, стремилась выбить стекла, вломиться внутрь, залить, заполнить собой салон, так, чтобы все внутри захлебнулись темнотой. Через мгновение, мощным усилием воли сбросив оцепенение, она с ужасом поняла, что оконные стекла действительно скрипят от наружного давления. За ними, в непроглядной черноте, шевелились неясные, смутные силуэты. Осознание приходило медленно, неспешно, распускалось в мозгу подобно цветочному бутону. Слева скользнула по стеклу чья-то рука, белая кожа на мгновение тесно прижалась к плоской прозрачной поверхности. За окном, справа, из небытия выплыло бледно-зеленое лицо – даже не лицо, маска: рваные дыры на месте глаз и рта, безжизненные, неестественные черты. «Мы заберем твое лицо и подарим покой» – вспомнила Таня, а вспомнив, поняла наконец, что происходит. Нет, не ночь была там, снаружи. Они ехали по дну черного озера, озера в самом центре системы координат, чьи воды полны навечно застывшими живыми мертвецами.

Толща вод грозила расплющить машину, словно жестяную банку. Через секунду лопнут стекла, впуская ледяной ад внутрь, он хлынет в легкие, раздавит глаза и череп, перемелет кости в мелкую труху, а следом за адом появится липкая белая плоть, мягкие, пропитавшиеся черной водой тела. С легким, почти нежным треском проползла по окну ломаная линия. Таня открыла рот, чтобы закричать, но тут на губы ее легла сухая, горячая ладонь Серпа, раздался рядом шепот:

– Изыди! Прочь, гнида! – и наваждение спало, исчезло в мгновение ока. Вновь все было по-прежнему – машина мчалась сквозь темноту, Молот сосредоточенно следил за дорогой, Лицедей, обернувшись, смотрел на Таню с легкой улыбкой.

– Всего лишь морок, – сказал он. – Они пытаются повлиять на нас, и выбрали тебя в качестве самого слабого звена.

– Блин, – пробормотала Таня, глотнув воздуха. – Было так похоже на реальность.

– Вообще-то это и есть реальность, только отличная от твоей основной, создаваемая искусственно. Реальность каждого из нас – индивидуальна, обусловлена особенностями восприятия. Понимаешь?

– Приблизительно.

– Допустим, у слепого одна реальность, у дальтоника – другая. Реальность верующего человека кардинально отличается от реальности материалиста. Постоянное взаимодействие, взаимопроникновение реальностей создает некую общую картину мира. Всегда были люди, способные воздействовать на восприятие других, а значит, менять реальность. Те, у кого это получается слабо, становятся политиками или проповедниками, у кого получше – гипнотизерами и экстрасенсами, а овладевшие мастерством в совершенстве называются магами.

– Эти черные… Чертовы пальцы – маги?

– Когда-то были. Пятеро братьев, абсолютно уникальных – у всех пятерых развиты колдовские способности. Они научились координировать свои действия, объединять силу и превратились в мощнейшее оружие как массового, так и индивидуального поражения. Но служить стране они не хотели, их вообще мало что интересовало, кроме их самих. Братья превратились в угрозу, поэтому были уничтожены. Однако, как оказалось, они настолько четко впечатали себя в мировосприятие некоторых людей, что после физической смерти начали иное, скажем так, потустороннее существование, став тем, что мы называем Чертовыми пальцами. Теперь они пытаются вернуться.

– В смысле, вернуться?

– В смысле, вновь обрести физическое воплощение, превратиться из продукта чужого сознания в самостоятельные источники реальностей.

– Ладно, расскажи ей про книгу, – попросил Серп. – Она же не дура, не пойдет с этим в газету, а если и пойдет, никто не поверит.

– Хорошо, – кивнул Лицедей. – Тот, кого мы сейчас преследуем, Павел Иванович Кирше, пытается воскресить братьев. Он пишет особую книгу. Пишет ее кровью маленьких детей, которых похищает и убивает. Книга, по сути, является одним большим, чудовищно сложным и грязным заклинанием, цель которого – оживить Грачевых.

– Но если все это только в его голове, детей-то убивать зачем?

– Во-первых, он, видимо, не знаком с теорией взаимодействующих реальностей, а по старинке верит именно в ритуальное колдовство. А во-вторых, в этих убийствах, как и любом другом ритуале, важна эмоциональная составляющая: чем сильнее переживания, тем активнее воздействие на материальный мир.

– То есть просто усилием воли он не смог бы их вернуть?

– Не смог бы. Усилия воли недостаточно, нужна встряска, вещественное подтверждение серьезности намерений, так сказать…

– Тля! – крикнул Молот, когда свет фар выхватил из темноты человеческую фигуру всего в нескольких метрах впереди. За тот недолгий миг, пока человек на дороге был виден, Таня успела рассмотреть только длинные грязные волосы и широко раскинутые руки. Водитель резко крутанул руль в сторону, чтобы избежать столкновения. Протяжно заскрипели тормоза, машину повело по скользкой дороге, разворачивая поперек, а потом еще на сто восемьдесят градусов. Сделав почти полный круг, несчастная «десятка» наконец замерла, уткнувшись передним бампером в ограждение, и все ее пассажиры вновь обрели голоса.