Книга Ожерелье любви - Барбара Картленд

— Я люблю вас… так люблю… что не знаю… как выразить…

— Больше мне ничего не нужно знать, — перебил маркиз и, нагнувшись, поцеловал ее требовательно, властно, забыв о нежности. На мгновение потеряв над собой контроль, он вновь превратился в завоевателя, победителя, только сейчас выигравшего отчаянный поединок, в последний момент превратив поражение в победу.

Только когда оба начали задыхаться и Кассия была твердо уверена, что невозможно вынести подобный экстаз и не умереть, маркиз поднял голову.

— Ты моя! — свирепо поклялся он. — Моя, как я и решил с той минуты, когда тебя увидел, и никто на свете не сможет отнять тебя у меня!

И он начал с безумной страстью осыпать ее поцелуями, и Кассия пошевелилась лишь тогда, когда почувствовала, что больше не может дышать.

Маркиз сжал ее в объятиях:

— Прости меня, счастье мое, но последние дни я был словно в аду, зная, что ты близка и одновременно недосягаема и заставить тебя полюбить меня невозможно.

— А… я так боялась, что ты прочтешь мои мысли и поймешь, как сильно я люблю тебя, — выдохнула Кассия.

Губы маркиза снова нашли ее губы, но на этот раз девушка легонько отстранила его:

— Мне нужно кое в чем признаться тебе.

— Слова нам ни к чему. Необходимо лишь решить, как скоро мы сможем уехать, чтобы не слышать ни уговоров, ни упреков. Мы отправимся на край света, где не будет никого, кроме нас двоих. Кассия поняла, что маркиз вспомнил о Перри, и почувствовала новый прилив счастья: ведь им не нужно никуда исчезать, потому что они ни в чем не виноваты. Но как все объяснить маркизу?

— Я решил, — продолжал он, — что мы возьмем яхту и отыщем первый горизонт счастья, который ты так хотела найти. Потом отправимся ко второму, третьему, и так до бесконечности.

Кассия открыла рот, но он не дал ей ничего сказать.

— Я так много должен дать тебе, столькому научить в любви. — И, нагнувшись ближе, прошептал: — Как могла ты сохранить столь девическую невинность? Не знай я, что ты замужем, мог бы поклясться, что тебя никто еще, кроме меня, не целовал.

— Но это так и есть, — охнула Кассия. — Ни один мужчина до тебя не касался моих губ.

Маркиз от неожиданности застыл:

— Не понимаю…

— Меня еще ни разу в жизни не целовали, — терпеливо повторила Кассия.

— Но это невозможно!

— Ты, наверное, будешь очень сердиться, когда узнаешь правду, — еле слышно пролепетала девушка.

— Правду?

— Перри… мой брат! — призналась Кассия, охваченная ужасом, боясь, что маркиз, узнав обо всем, разлюбит ее. От стыда она даже не могла поднять на него глаза.

— Твой брат?! — воскликнул маркиз. Девушка испуганно-моляще взглянула на него:

— Прости меня, п-пожалуйста… п-прости! Перри посчитал это х-хорошей мыслью, потому что друг предупредил его о твоей ужасной репутации и наговорил в-всякой лжи… о твоем… поведении… с женщинами.

— К сожалению, все это не ложь, — покачал головой маркиз, — но, увидев тебя, я понял, что именно такую женщину искал всю жизнь и был уверен, что никогда не найду.

— Ты… в самом деле так думаешь?

— Никогда еще я не встречал более прекрасного создания, и в первые мгновения трудно было поверить, что ты настоящая.

— Ну, конечно, н-настоящая.

— Теперь я это знаю, но мы могли читать мысли друг друга, поэтому я понял, что ты отличаешься от всех остальных и если я не сделаю тебя своей, значит, потеряю нечто бесконечно драгоценное, без чего не смогу считать себя счастливым.

— Я тоже мечтала о тебе, — шепнула Кассия, — но считала, что ты любишь мадам де Сальре.

— Я никогда никого не любил в истинном значении этого слова, — твердо сказал маркиз, — и даже если на это уйдет вся жизнь, я постараюсь объяснить тебе, как разнится мое чувство к тебе от всего того, что я испытывал раньше.

Он глубоко вздохнул, словно освободившись от огромной тяжести, и сказал:

— Как скоро мы сможем пожениться? Сегодня вечером? Завтра?

Кассия тихо вскрикнула:

— Ты так спешишь! Я хочу быть твоей женой, но только в том случае, если ты совершенно уверен, что не устанешь от меня через месяц.

— Устану? Ты действительно считаешь, что это возможно?

И от этого голоса сердце Кассии подпрыгнуло, однако она постаралась взять себя в руки и убедиться, что он не делает ошибки.

— Ты должен понять, что я совсем простая деревенская девушка, и кроме того, англичанка и не могу быть такой очаровательной и остроумной, как мадам де Сальре.

Маркиз осторожно приподнял пальцем ее подбородок и заглянул в глаза:

— Послушай, любимая, неужели ты действительно считаешь, будто я хочу, чтобы моей женой и, даст Бог, матерью моих детей стала женщина, которую я в жизни не привез бы в твой дом, не считай я твоего брата холостяком.

Он говорил очень серьезно, но в конце неожиданно рассмеялся:

— Как я мог обмануться, когда всю жизнь гордился собственной проницательностью и, уж конечно, обладал достаточным опытом, чтобы отличить замужнюю женщину от наивной девушки?

— Я… все время носила мамины платья, — призналась Кассия.

Маркиз нежно улыбнулся ей:

— Дело не в том, что на тебе было надето, любовь моя, — просто я так был потрясен и околдован твоей красотой и непонятными чувствами, соединявшими нас, что не мог думать связно. — И, коснувшись ее шелковистой щечки, вздохнул: — Знал только, как настойчиво мои сердце и душа подсказывают мне, что я нашел то, что искал всю жизнь, а разум предостерегал от скандала, немыслимого в моем положении.

— Наверное… Перри ожидал, что ты начнешь признаваться мне в любви, и поэтому счел за лучшее представить меня как свою жену.

Маркиз подумал про себя, .что Перри пытался заставить его еще и поверить, будто охраняет свою «жену» не только днем, но и ночью, однако не имел ни малейшего намерения объяснять это Кассии сейчас. Именно ее невинность и чистота поразили его с самой первой встречи.

Маркиз понимал, что встретил необыкновенную, единственную в мире женщину, так отличавшуюся от всех тех, кого он встречал раньше. И молодой человек молча поклялся, что сделает все, лишь бы сохранить эту чистоту, уберечь от всего грязного и уродливого, так часто встречающегося в светском обществе.

Кассия станет истинной хозяйкой замка, старинного прекрасного здания, куда он никогда не приглашал дам, подобных Ивонн де Сальре. Таких он содержал в Париже и иногда привозил в дома приятелей-холостяков, неразборчивых в знакомствах.

Он искренне намеревался оставить Кассию такой же чистой и невинной, какой встретил ее, не осквернить ни единым поцелуем это ангельское создание.