Книга Обрученные дважды - Натали Андерсон

Совершенно уничтоженная, Зара последовала его примеру, поставила подпись и дату. Ей нужно было поговорить с ним еще раз, заставить его понять мотивы ее поступка, но Томас не собирался давать ей такой шанс.

— Я могу подвезти тебя куда-нибудь, если хочешь. — Джаспер стоял спиной к своему работодателю, делая вид, что не боится его гнева.

— Моя машина…

— В городке, — вмешался Томас. — В автосервисе. Джаспер отвезет тебя туда. Счет за ремонт оплачен. — Он бросил взгляд в свой ежедневник. — Килпатрики не вернутся до вторника, но думаю, я вполне способен прожить пару дней самостоятельно, без присмотра.

Зара поморщилась от его сарказма.

— Как тебе этот план, Зара? — спросил Джаспер.

Она улыбнулась, чтобы не расстраивать Джаспера проявлением своих истинных эмоций.

— Отличный план.

До этого момента ее не оставляла надежда убедить Томаса выслушать ее. Теперь все пропало, он отсылал Зару из поместья.

— Иди собирать вещи, — сказал Томас пространству в ее направлении. — Джаспер, отвези бумаги в суд и проследи, чтобы брак аннулировали как можно скорее. Делами компании я займусь сам.

Сборы заняли у Зары около пяти минут. Ее знобило от обиды и безнадежности. Томас проводил их на выход и встал в дверях особняка, как ангел возмездия, сурово глядя, как Джаспер садится в машину. На прощание Зара посмотрела на него снизу вверх — разница в росте казалась еще существеннее из-за того, что она стояла ступенькой ниже.

Она должна была рискнуть.

— Я не хочу уезжать.

Томас наконец-то взглянул прямо на нее. В его глазах застыло безжизненное выражение.

— Ты могла бы остаться здесь, только чтобы мне было с кем заниматься сексом. Но я больше не хочу тебя.

Глава 13

Томас не мог поверить, что день, который начался так хорошо, закончился так ужасно. Впервые с момента аварии он проснулся счастливым. Да, сперва сознание по привычке напомнило Томасу, что он потерял, но потом боль, обида, ощущение неполноценности отступили перед сиянием глаз Зары, наблюдавшей за его пробуждением. С Томасом уже давно не случалось ничего лучше. Он даже осмелился подумать, что нашел что-то, ранее казавшееся недостижимым, невозможным. И всерьез вознамерился это сохранить.

Но все оказалось понарошку. Зара убедила себя, что любит его, хотя на деле блуждала между благодарностью, жалостью и похотью. Томас чувствовал себя так, словно один из ее тортов стал у него во рту песком и пеплом.

Он мучительно размышлял, можно ли верить рассказу Зары и Джаспера. Допускал, что действительно решил поиграть в героя в припадке безумия. Один взгляд в мечтательные глаза Зары — и он выполнил бы любую ее просьбу. Все хорошее, что она делала для него в поместье, было лишь ее способом сказать спасибо.

Это осознание причиняло боль. Он вел себя как слабак, но с глупостями покончено. Он вернется к работе, сконцентрируется как следует на продвижении компании и забудет о Заре.

Скоро Томас был вынужден признать, что его мозг отказывается блокировать воспоминания о времени, проведенной с Зарой. Она снова и снова вставала перед его мысленным взором — с выражением отчаяния в глазах, как в тот момент, когда Томас отверг ее, прогнал и запретил возвращаться.

Он закрыл глаза и попытался принудить себя работать, заниматься чем угодно кроме мысленного пережевывания событий последних дней. Все было напрасно. Мысли сворачивали на Зару отовсюду, отзываясь тупой болью в груди.

Томас упорствовал. Отсылал одно электронное письмо за другим, требовал отчетов, прочесывал Интернет в поисках новых направлений. Но среди ночи его подбросило с кресла и зачем-то понесло в спальню Зары, где еще ощущался разлитый в воздухе слабый аромат ванили с лимоном…

Он сел на край постели и предался страданию.

Возможно, Зара была права, называя его пленником собственной гордости. Возможно, он слишком боялся всего, что хотя бы отдаленно напоминало слабость, потому что жил в мире, где человек человеку волк. Томас не погиб в этом мире, адаптировался к нему, построил империю, опираясь на его волчьи законы. Он знал, какую власть имеют денежные мешки над бедными и бесправными, и не хотел снова оказаться с неправильной стороны баррикад.

А даже если Зара говорила искренне? Если любила его?

Томас отверг ее не потому, что так было лучше для него. Он спасал Зару от неминуемого разочарования. Он не мог дать ей все то, в чем она нуждалась, чего заслуживала, он каждый день боялся проснуться и вообще не вспомнить, кто он такой. Обременять этим женщину, которая совсем недавно освободилась из фактического и эмоционального рабства, превращать ее в сиделку при инвалиде казалось ему бесчеловечным.

Томас не заметил, как заснул — одетым, на краю постели, которую делил с Зарой. Момент пробуждения серьезно претендовал на звание худшего в его жизни. Разъяренный неспособностью подходить к ситуации рационально, он отправился в стеклянный павильон и терзал себя на тренажерах до седьмого пота.

Обратный путь лежал через кухню — темную и холодную. Маленькая фея больше не пекла плюшки, наполняя дом ароматом теплого хлеба и заставляя Томаса улыбаться ее энтузиазму. Тишина ударила по ушам. Зара забрала всю свою музыку с собой.

Но кое-что она ему оставила. В холодильнике Томас нашел пирог. Ее фирменный, с лимонной начинкой. Его рот непроизвольно наполнился слюной. Томас отрезал кусок, положил на тарелку и сел за стол, который теперь воспринимался им почти как алтарь.

Пока он работал челюстями, его опять посетило ощущение чего-то знакомого, словно тень воспоминания, которую он не мог ухватить. Сколько можно терзать себя тщетными попытками? Ему никогда не вспомнить день знакомства с Зарой или их свадьбу. Томас вскочил из-за стола, швырнул тарелку в мойку и пошел в кабинет, пытаясь на ходу вытрясти из ушей звон битого стекла.

В кабинете на него с укоризной глянули пустые страницы дневника. Записи, сделанные до приезда Зары, показались ему самым скучным чтением на свете. Применив талант к выведению закономерностей к себе, Томас констатировал, что утонул в рутине. Он ошибался, думая, что одиночество и предсказуемость каждого дня делают его счастливым.

Страх потерять что-то еще заставил его отказаться от полноценной жизни. Он пытался убедить себя, что в основе его отношений с Зарой лежала похоть, разожженная воздержанием и ее доступностью. На самом деле Зара была единственной женщиной, которую Томас желал с такой силой и страстью, всем сердцем.

Но он снова поддался страху. Не мог поверить, что Зара была с ним не из благодарности или жалости. Оскорблял ее подозрением, что она не в ладах с разумом и чувствами. Зара не жалела, а желала его, всего целиком.

Томас надеялся, что не убил в ней желание любить его не только за красивое тело. Единственным способом навсегда снять вопрос жалости было перестать на нее напрашиваться. Действовать требовалось быстро, потому что он умудрился не только потерять прошлое и обесценить настоящее. Вчера он вытолкал за дверь свое будущее. Идиот.