Книга Тату с координатами - Сергей Самаров

– Выспались? – спросил я взвод, который дожидался меня там же, где я его оставил. – Нам еще два часа ехать. Успеете дополнительно отоспаться. К машине! – дал я команду.

И взвод бегом начал загружаться в боевые машины пехоты через задние распашные двери. Мое командирское место, расположенное в башне рядом с оператором-наводчиком, естественно, никто не занял.

Сначала мы отправились к отрядным складам, где пополнили боезапас и запас «сухого пайка», поскольку на первую операцию взять с собой «сухой паек» успели только в ограниченном количестве, и он, как я понимал, во время пути на вторую операцию закончится.

Складские прапорщики утром не имели времени на оформление продовольственных аттестатов и потому выдали только ограниченное количество «пайков». Но сейчас уже проблем не возникло. Все документы были в порядке. Боезапас пополнили и наши БМП, которые слегка постреляли из тридцатимиллиметровых автоматических пушек над полицейскими машинами по дороге.

Карты местности я уже получил в оперативном отделе сразу после выхода из кабинета начальника штаба. В том числе и электронные карты для своего планшетника и упрощенных планшетников замкомвзвода, командиров отделений и одного снайперского комплекта, который носили с собой второй и третий снайперы взвода попеременно.

Мне в планшетник карту «закачали» по кабелю в оперативном отделе, а я уже на штабной лестнице переправил ее циркулярно своим сержантам. Так что они должны были уже понять, что нам предстоит новый выезд.

Вообще я раньше не знал и только недавно случайно услышал, что мой планшетник официально называется «планшетником командира батальона». А существует еще и другой, который официально именуется «приемоиндикатором командира взвода». Но, видимо, из-за традиционной сложности поставленных взводам задач и из-за специфики работы в отдалении от основных сил в спецназе, в отличие от армейских норм, комбатовский планшетник достается командирам взводов и рот. К хорошему, как говорят, привыкаешь быстро, и я уже не представляю себе работу по уничтожению банд без такого планшетника.

На карту уже был нанесен маршрут нашего следования. Согласно этому маршруту, мы проехали по шоссейной дороге чуть больше семи километров и свернули сначала на проселочную дорогу, а потом и вовсе погнали чистым полем рядом с горным отрогом.

Согласно той же карте, мы могли бы и по шоссе передвигаться еще достаточно долго, потому что шоссе с асфальтовым покрытием, завершая полукруг, выходило через шестьдесят с небольшим километров как раз к этому самому горному отрогу. Но так мы потеряли бы около получаса, если не больше. Мы же не на легковой машине передвигались и даже не на грузовике, для которого наличие асфальта, даже разбитого, является гарантом относительно высокой скорости. А гусеницам боевой машины пехоты безразлично, где ехать – по асфальту, по земле или по камням. Конечно, это не безразлично пассажирам, в данном случае, моему взводу, поскольку от тряски легко устать, хотя она и не позволяет клевать носом в полусне. Но тем, кто рассчитывал наш маршрут, до нашего самочувствия дела не было.

Так мы снова выехали к тому же самому шоссе и двигались параллельно ему еще достаточно долго, не менее десяти минут. Но потом горный отрог отступил левее, и мы, ориентируясь по нему и по карте в планшетнике, тоже стали плавно забирать левее, чтобы не удаляться от гор.

Сам горный отрог через неравномерные отрезки разрывался воротами в ущелья. Многие из них были пригодными для жизни, некоторые даже имели пещеры и гроты, в которых запросто могли поселиться бандиты. Но они в данный момент нас не интересовали, да и мы их могли бы заинтересовать только в том случае, если бы остановились у ворот их ущелья. Это говорило бы о том, что спецназ пожаловал по их бандитские души. Но пока их души нас мало интересовали, нам была поставлена вовсе не задача поиска, хотя иногда и такая задача ставилась перед взводами и ротами спецназа.

Мы имели конкретную цель. И мы к этой цели стремились. Но чтобы добраться до нужного места, нам еще предстояло ехать, как показывал навигатор планшетника, около сорока минут по такому же бездорожному маршруту, который вытрясал все внутренности.

Когда до въезда в ущелье осталось пять минут пути, я дал команду:

– Всему взводу! Перебраться «на броню»!

Это только при погрузке используются чаще всего задние люки БМП. Для того чтобы перебраться на броню, можно использовать верхние люки, в том числе и командирский. И я первым покинул место внутри БМП, чтобы убедиться, что во всех боевых машинах меня услышали и команду выполняют.

Выбирались бойцы на ходу через просторные верхние люки, прикрывающие десантное отделение. Только командиры второго и третьего отделений, сидящие, как и я, в башне, выбирались через башенные верхние люки. Командир же первого отделения сержант Мослаков сидел вместе со своими бойцами, но не на боковом, а на откидном сиденье, что имелось на задней дверце, и потому выбирался через верхний люк десантного отделения.

Люди невоенные или даже военные, но от боевых действий далекие, нередко задаются вопросом: почему спецназ предпочитает рисковать и ехать «на броне», а не сидеть внутри, укрывшись от возможного огня противника, как того требует устав. На такой вопрос ответ может дать даже солдат срочной службы. При попадании в БТР или в БМП гранаты бандитов броня не выдерживает. При взрыве кумулятивной гранаты, которая легко прожигает броню БМП или БТР, внутри машины создается избыточное давление, которое неспособен выдержать человеческий организм, даже если боец не пострадает от самого попадания гранаты. И открытые люки в этом случае не дают полной гарантии спасения. Но, к сожалению, бандиты стали часто использовать и термобарические гранаты, способные сжечь все внутри.

Даже если боец уцелеет после такого попадания, что само по себе маловероятно, то внутри БМП выгорает весь кислород и создается вакуум, из-за которого резко падает давление. Настолько резко, что человеческий организм опять же не в состоянии перенести это.

Конечно, при езде «на броне» есть риск попадания пули, скажем, снайпера, или бандитской очереди, или вообще шальной пули. Но этот риск невелик в сравнении с попаданием гранаты. А падение с брони, которое иногда все же случается и которым чаще всего пугают малограмотные в этом вопросе люди, на мой взгляд, есть просто результат безответственности самого бойца, его небрежность. Точно так же можно во время огневого боя совершать перебежку, недостаточно пригнувшись, и получить пулю в голову.

Кроме того, внутри БМП бойцы слепы, они не видят происходящего вокруг. «На броне» же они контролируют ситуацию и всегда готовы предупредить друг друга о возможной опасности. Именно, о возможной. У нас так предупреждают! Хотя она может оказаться опасностью мнимой, тем не менее пренебрегать ею нельзя.

Мы выехали к скоплению столбообразных скал, что находились на расстоянии в полутора километрах от входа в нужное нам ущелье. Именно здесь в оперативном отделе рекомендовали нам высадить двух снайперов с дальнобойными снайперскими винтовками «Корд». Дистанция для моих снайперов приемлемая и даже эффективная. А прицелы с тепловизорами позволят им найти противника раньше, чем мы успеем к нему приблизиться на всей возможной скорости БМП.