Книга Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея - Дмитрий Федоров

Что же до Фетисова, я скажу так… Ему судьба послала большой подарок. Он всё в руках держал – был прекрасным хоккеистом, хорошим парнем, стал министром спорта. Мог бы до сих пор руководить всем российским спортом. И что получилось? Получилось, что, кроме своего тщеславия, кроме денег он ничего не видел. У него было столько проектов, и ни один из них не увенчался настоящим успехом. А клуб ЦСКА при нём обнищал и очутился на краю пропасти.

Скажу, быть может, по-женски: мерзко всё это и противно. И один пиар! Включаешь телевизор, а там передачи – про песни ли, про танцы, – но в любом случае Фетисов там сидит. Если ток-шоу, Фетисов обязательно говорит.

А недавно Фетисов выступил по телевизору с новым предложением. Разговор о допинге у легкоатлетов, так он предложил: отнять у них квартиры, машины и премиальные, которые они получали за победы. Ну, как можно так рубить сплеча? Ты ещё не знаешь, что произошло на самом деле, – так хотя бы разберись для начала! Нет, ему бы только выступить, попиариться. Ему бы только найти жертву – козла отпущения…

Между прочим, когда мой Виктор общался с некоторыми высокими чиновниками от спорта, они почти все говорили: «Виктор Васильевич, с этим человеком – поаккуратнее».

Виктор общался с ним в последние годы, так как ради дела отбрасывал всё личное. Тринадцать лет до отъезда за океан он был ближе всех к Виктору, был самым близким к нему игроком, поэтому он дважды его от тюрьмы спасал. И хоть понимал, что закон для всех должен был одинаковым, но ради Славы готов был поступиться принципами. А Слава…

Тринадцать лет до отъезда за океан он был ближе всех к Виктору, был самым близким к нему игроком, поэтому он дважды его от тюрьмы спасал. И хоть понимал, что закон для всех должен был одинаковым, но ради Славы готов был поступиться принципами.

Забавно, что уже после всего, уже в последние годы во время застолий в VIP-ложах и на крупных мероприятиях Фетисов первую рюмку поднимал за учителя. Виктор приходил домой и хихикал. А как ещё реагировать, когда ученики предают, а потом пытаются выглядеть красиво?

Если у меня спросить, какие эмоции вызывает во мне Фетисов, я ведь могу и не сдержаться, гадостей наговорю. Он, наверное, это чувствует. На похоронах Виктора одним из последних подошёл ко мне. В правой руке держит цветы, а левую протянул мне, будто для поцелуя. Словно епископ, благословляющий прихожан. Непонятный жест…

Вообще-то, никто не знает, по каким местам расставит время те или иные события. К Ларионову, как мне кажется, у Виктора до последнего осталось чувство брезгливости. Фетисова он мог осуждать, обсуждать, встречаться с ним, то есть испытывать гамму эмоций. А вот с Ларионовым никогда не хотел встретиться.

Тем не менее судьба их столкнула, когда в 2006 году на Красной площади проводилась встреча между сборной СССР и сборной мира. Фетисов попросил, чтоб тренером сборной СССР, как в прежние времена, был Виктор Тихонов. Фетисов уже здесь, в России, работал, и никто бы его не понял, если бы он Тихонова проигнорировал и не пригласил. Писали в газетах, что Ларионов обнял тогда Виктора Васильевича и сказал, что он отлично выглядит. Но можно целоваться, восхищаться, а пятно-то осталось на всю жизнь. И смыть его очень сложно. Если вообще возможно.

Разные люди – замечу ещё, в разное время – по-разному вспоминают бунт на корабле ЦСКА. Фетисов красиво говорил, что в 1989 году не мог себе позволить просто сбежать, надо было пробивать систему. Получается, Тихонов система, а Фетисов человек. И ничего, что первый подписанный Тихоновым рапорт был от Фетисова? Кто и какую систему ломал тогда?

Тихонов точно такой же человек, и они в одной системе функционировали. Когда Тихонов угоден был, они обнимались, а когда стал для них неудобным, то тут же превратился в олицетворение порочной системы.

Виктор с ними был в одной упряжке – он сам мог пробежать с командой кросс, когда здоровье позволяло. Он до последнего поднимал гантели и занимался физическими упражнениями. А когда закрывал игроков на базе, то сам с ними оставался. И если кто-то считает, что стал великим сам по себе, благодаря лишь природному таланту, то это говорит о его слабости. Учитель – всегда учитель, на все времена. Ты можешь не любить его, но уважать должен.

Из-за Фетисова Виктор переживал всё это время. У него к Вячеславу были какие-то чисто отцовские чувства, он сыну Ваське столько не помогал. И в дневниках Виктор ставит себе в упрек как раз это, что слишком сильно приблизил Фетисова.

Учитель – всегда учитель, на все времена. Ты можешь не любить его, но уважать должен.

Ничего, время всё расставляет. Вот уехал тогда вместе с Фетисовым замечательный защитник Сергей Стариков. Его жена Ирина критически (мягко говоря) высказалась о Тихонове в прессе как раз, когда против Виктора шла кампания. А потом Стариковы вернулись в Россию, и им нужна была работа в ЦСКА. И Виктор мгновенно забыл всё плохое. А Сергей Стариков относительно недавно в интервью газете «Спорт-экспресс» сказал следующее:

«Когда говорят о тихоновской диктатуре, о методах его воздействия на игроков, причём исключительно в негативном свете, то сильно упрощают. Прекрасно отдаю себе отчёт в том, что, если бы нас тогда палкой по мягкому месту не били, мы бы не бегали. Это сейчас у молодых ребят, играющих в НХЛ, совсем другой менталитет».

С годами приходит мудрость.

Триумф в Альбервиле

Виктор предчувствовал, что в нашем хоккее всё начнёт рушиться. Как только у игроков возник интерес к НХЛ. Когда Сергей Пряхин из «Крыльев Советов» первым отправился за океан, стало очевидно – это сигнал. Кажется, Вячеслав Колосков содействовал этому отъезду. Или давал санкцию на него. А другие игроки сразу засуетились-заволновались: как же, кто-то поехал, а мы все здесь сидим… Виктор чувствовал атмосферу нездорового ажиотажа.

Мы с ним обсуждали случившееся. Он говорил, что все будто с ума посходили. Но он сначала не осознавал масштабы бедствия. А потом, когда на него пошла в бой пресса, когда вдруг появились заголовки, вроде «Я не хочу играть в команде Тихонова», спасти ситуацию не представлялось возможным.

Эти слова (не хочу играть у Тихонова) традиционно приписываются Вячеславу Фетисову. Но потом выяснилось, что журналист Петр Спектор ему подсказал такую формулировку. Это не собственное высказывание Фетисова, спустя время Спектор сам раскрыл подробности того скандального интервью и написал об этом. Он опубликовал статью, в которой рассказал, что неправ, что нельзя было так делать. То есть не только оправдал Виктора – для меня это очень важно, – но публично признал свою ошибку. Это дорогого стоит. А если речь идёт о журналисте, то ещё дороже. Я Спектора уже за это уважаю.

Виктор после всех этих нападок тревоги не испытывал – он всегда знал, что у него будет работа. Поступали и предложения из-за рубежа, без какой-либо команды он бы не остался. Но он уже жил интересами ЦСКА – его невозможно было оторвать от армейского клуба. Он ощущал, что начинается развал – причём преуспели в этом деле его ученики, что больнее всего перенести. И он прекрасно понимал, что они едут не учиться, дабы потом вернуться и научить российский хоккей. Они тривиально ехали за деньгами.