Книга Раздели мою печаль - Светлана Талан

— Как двое? Почему? — растерянно спросил Вовчик.

— Перестарался, — съязвила Светлана. — Вместо одного двоих заделал.

— И где мы теперь все будем помещаться? — вздохнул Григорий. — И так негде развернуться.

— Прощайте, спокойные ночи! Здравствуй, бессонница! — наигранно, с пафосом произнесла Светлана.

В середине июля Милана приложила к груди долгожданных первенцев.

— Здравствуйте, мои крошки! — сказала она. — Вот вы и пришли в этот большой мир. Я ваша мама и сделаю все возможное, чтобы вы были счастливы!

Часть третья

До четырехлетия Богданчика и Иринки оставался месяц. Милана ломала голову, определяясь с подарками детям. Ей постоянно приходилось опускаться до унижения, выпрашивая деньги у мужа и свекрови, чтобы чем-то порадовать малышей. Она уже несколько раз порывалась выйти на работу, но Володя и слушать не хотел, да и свекрови было удобнее, чтобы невестка оставалась дома и помогала по хозяйству. Милана взвалила на свои плечи бо`льшую часть домашних обязанностей. Произошло это постепенно и добровольно, в то время как Светлана потихоньку отстранилась от всякой помощи. Они с мужем все еще строили свой дом, и конца-края не было видно. Володя часто менял место работы, и Милане приходилось без конца его подталкивать. Это вызывало недовольство, и Вовчик все чаще скандалил и оскорблял Милану. За годы жизни в новой семье она научилась молчать и терпеливо сносить унижения. Иногда она задумывалась над тем, почему так получается, но ответа не находила.

«Я слабачка, и на мне катаются все кому не лень», — так думала Милана каждый раз, когда это происходило.

Дети стали ее светлым лучиком среди беспросветных будней. Богданчик был похож на нее, а Иринка — на отца.

«Будут счастливыми!» — радостно думала Милана, глядя на них.

Она одаривала их любовью и лаской, давала то, что сама недополучила в детстве. В самые трудные минуты она находила утешение в материнстве. Для свекрови ее двойняшки были радостью только в первые дни появления в доме. Кроме того, Марина Сергеевна требовала называть ее мамой, а Милана так и не смогла произнести это слово. Откуда свекрови было знать, что оно значило для нее? При слове «мама» у Миланы мгновенно возникала ассоциация с родной матерью — строгой, принципиальной, бездушной; это было живое напоминание об унизительных визитах к гинекологу, о женщине, лишенной материнских чувств. Милана несколько раз пыталась назвать свекровь матерью, но язык не поворачивался, ей не хватало воздуха — она задыхалась от воспоминаний о прошлом. Невестка по-прежнему называла ее Мариной Сергеевной, и свекровь не раз говорила: «Теперь понятно, почему ты не общаешься с матерью. Какая дочь, такая и невестка». Милана молча проглатывала обиду и старалась во всем угодить хозяйке дома.

Светлана ненавидела детей Миланы. Когда они были маленькими, мешали ей спать, потом «путались под ногами» и от их крика у нее «вечно болела голова». При каждом удобном случае она повышала на малышей голос и одергивала их.

— Когда я уже смогу отдохнуть от этого дурдома?! — часто кричала она, если маленькие племянники громко разговаривали или смеялись. — Я скоро сама с ума сойду!

— Что бы ты делала, если бы у тебя были свои дети? — однажды спросила Милана, после того как Светлана выдворила расшумевшихся проказников на улицу.

— Я бы их правильно воспитывала, — парировала невестка, — сидели бы у меня тихо, как мыши!

— Но это же дети! Из них просто прет энергия!

— Отведи их в садик, пусть там показывают свой темперамент! — отрезала Светлана. — А еще лучше — запиши в какой-нибудь кружок. Хотя на что они у тебя годны? Только жизнь всем портить.

О развивающих занятиях Милана подумывала и сама. Дети были не по годам способны, активны, к тому же очень любили рисовать.

— Вовчик, надо детей чем-то занять, им некуда девать энергию, — как-то сказала Милана мужу.

— Так найди куда, — ответил он.

Милана сказала, что хотела бы определить их в спортивные секции и на рисование.

— Это платно? — был первый вопрос.

— Да.

— Мы не настолько богаты, чтобы тратить деньги на ерунду.

— Детям нужно развиваться. Они не ходят в садик, ограничены в общении со сверстниками, к тому же у них талант к рисованию. Хочешь посмотреть их картинки?

— Пусть тебе показывают, ты же для этого сидишь дома, а я устаю на работе. К тому же при желании они могут общаться с соседскими детьми. И не говори, что они старше наших на пять лет.

— А куда они должны девать энергию, которая прямо кипит в них?

— Приучай к работе по дому и по хозяйству, а то вырастут бездельниками.

— Как ты, — тихо произнесла Милана. К счастью, муж не услышал.

С просьбой оплатить занятия в кружках Милана обратилась к свекру, но тот сказал, что его дело зарабатывать деньги, а куда их тратить — решает жена. От свекрови Милана тоже не получила поддержки.

— Мои росли без всяких развлечений — и нормально! — заявила женщина. — Непьющие, поженились, вон один дом себе строит. А кружки — это баловство и напрасная трата денег.

Милана еще несколько раз пыталась затронуть эту тему, но все возвращалось на круги своя. Она задумала накупить книжек, альбомов для рисования, красок и карандашей, чтобы заниматься с детьми дома, но снова встретила непонимание. Она понемногу и с большим трудом выпрашивала деньги на покупки и в свободное время сама занималась с детьми рисованием, а по вечерам перед сном читала им книги. Володя приглушал звук телевизора, под шум которого привык засыпать, и нервно ерзал в постели.

— Скоро уже конец? — спрашивал он.

— Мамочка, еще почитай! — наперебой просили дети.

— Пять минут и спать! Папа хочет посмотреть телевизор! — говорил Володя и поглядывал на часы.

Единственным человеком, который понимал и поддерживал Милану, стала соседка Татьяна. Полностью отказаться от спиртного она так и не смогла, но уже не напивалась до бессознательного состояния. Порой Милана предупреждала подругу, что на следующий день они поведут детей на природу или в Дом культуры на бесплатный спектакль. Тогда Татьяна приводила себя в порядок и с самого утра теребила Милану: «Ну, когда уже пойдем?» Во время спектакля Татьяна садилась рядом со своим крестником Богданчиком. Милана видела, что Татьяне безразлично, что происходит на сцене: она смотрела на ребенка, что-то шептала ему на ушко и старалась незаметно коснуться губами его макушки. Иногда Милане удавалось вырваться на природу, и они все вместе шли в скверик. Там дети развлекались на каруселях-качелях, а женщины сидели на скамейке и болтали. Бывало, что Татьяна в конце своего огорода разводила костер и приглашала соседей печь картошку. Дети с испачканными золой руками и губами визжали от удовольствия и с благодарностью обнимали тетю Таню за шею. Рядом с ними Татьяна оживала. Ее потухшие глаза начинали светиться радостью, когда дети бегали вокруг, носили хворост для костра, бросали в угли картофелины и тыкали в них палочками, проверяя, когда они испекутся.