Книга Ящик Пандоры - Фрэнк Герберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Керро завязал мешок.
– Иди, тебя ждут, – отмахнулся Ферри. – Не трать зря времени.
За спиной поэта снова отворился люк. Выходя, Керро затылком чувствовал сверлящий взгляд старика.
Ваэла таоЛини? Никогда не слышал этого имени. «И почему так мне и надо?»
Берегись – ибо я бесстрашен и тем могуч. Я буду ждать с терпением змия и разить ядом его. Ты раскаешься в нанесенных тобою обидах.
Слова чудовища Франкенштейна,
из корабельных архивов.
Нервный, раздраженный Оукс сидел в тени, глядя на голографическую проекцию.
«Куда подевался Льюис?»
За его левым плечом стояла Легата Хэмилл. Тусклое мерцание проектора высвечивало во мраке их черты. Оба пристально вглядывались в изображение.
Проекция отображала коридор, проходивший за семнадцатым лазаретным отсеком, к арборетуму. Прямо на объектив шли Керро Паниль и Хали Экель. За их спинами, в конце коридора, смутно виднелся сад. Медтехник несла свой прибокс на плече, придерживая правой рукой ремни. У Паниля на поясе висели рекордер и кошелек с блокнотом и стилом. Белизна его комбинезона оттеняла черноту кудрей и бороды. Стянутая золотым кольцом коса падала на грудь. Форменными в его одежде были только ботинки.
Оукс вглядывался в каждую мелочь.
– Значит, об этом юноше сообщал Ферри?
– О нем самом.
Глубокое контральто Легаты отвлекло Оукса, и он секунду промедлил с ответом. За это время Паниль и Экель вышли из поля зрения одного сенсора, и ракурс видения камеры сменился.
– Кажется, они нервничают, – заметил Оукс. – Знать бы, что они там писали в блокноте.
– Любовные послания.
– Но зачем писать, если…
– Он поэт.
– А она – нет. И кроме того, он противостоит ее натиску. Чего я не понимаю. Вполне фигуристая особь и весьма покладистая.
– Взять его и прочесть блокнот!
– Нет! Действовать осторожно и тонко. Черт! Куда подевался Льюис?!
– Все еще не вышел на связь.
– Черт, черт!
– Его помощники утверждают, что Льюис занят какой-то… особой проблемой.
Оукс кивнул. Особая проблема – на их языке это означало что-то требующее особой секретности. Мало ли кто может подслушать. Может, и вживленные передатчики не в силах сохранить такую тайну?
Паниль и Экель остановились у дверей кабинета Ферри в медсекторе.
Оукс попытался вспомнить, сколько раз видел на борту этого юношу. Паниль не привлекал его внимания до той поры, пока не стало ясно, что он может напрямую разговаривать с кораблем. И вдруг этот приказ отправить его на нижсторону!
Зачем кораблю этот тип на нижстороне?
Поэт! Кому вообще нужны поэты? Оукс решил, что в способность Паниля общаться с кораблем он все же не верит.
Но корабль, а возможно – и этот… Раджа Томас… хотели видеть Паниля внизу.
«Зачем?»
Он крутил этот вопрос в уме и так и этак, но к ответу пока не приблизился.
– Ты уверена, что запрос на Паниля пришел от корабля? – поинтересовался он.
– Запрос пришел шесть суток назад… и я бы не назвала его запросом. Это больше походило на приказ.
– Но от корабля, ты уверена?
– Насколько вообще можно быть уверенным в чем-то. – Раздражение в ее голосе граничило с неповиновением. – Я воспользовалась вашим кодом и провела полную перекрестную проверку. Все сходится.
Оукс вздохнул.
«Почему именно Паниль?»
Наверное, надо было уделять поэту больше внимания – он был одним из оригиналов, с самой Земстороны. Покопаться в его прошлом. Теперь это стало очевидно.
Голопроектор показывал прощание Паниля и Экель. Поэт обернулся к невидимым зрителям широкой, мускулистой спиной. Легата обратила на это внимание Оукса.
– Находишь его привлекательным, Легата? – пробурчал тот.
– Просто хочу напомнить, что это парень не только цветочки горазд нюхать.
– М-м-м…
Оукс отчетливо ощущал исходящий от Легаты мускусный запах. До сих пор она не позволяла ему насладиться ее великолепно сложенным телом. Но Оукс был терпелив. Терпелив и упорен.
Паниль распахнул люк в кабинет Ферри, и Оукс хлопнул ладонью по пульту, останавливая картинку. Еще раз пересматривать сцену с Ферри было выше его сил. Старый безмозглый маразматик!
Чуть повернув голову, Оукс глянул на свою помощницу. «Великолепна!» Легата часто изображала из себя тупицу, но Оукс-то видел неизменно великолепные результаты ее трудов. Немногие на Корабле знали, что она неимоверно сильна – результат мутации. Под гладкой теплой кожей перекатывались могучие мышцы. Сама мысль об этом возбуждала Оукса. Зато все на борту знали, что она увлекается древней историей и постоянно клянчит из корабельных архивов распечатки старинных моделей одежды, чтобы сотворить для себя нечто похожее. Сейчас она была одета в короткую тунику, почти обнажавшую правую грудь. Тонкая ткань висела только на напряженном соске. И даже со своего кресла Оукс ощущал пульсирующую под кожей мощь.
«Она меня дразнит?»
– Скажи мне, для чего кораблю нужен поэт на нижстороне? – спросил он.
– Придется подождать, чтобы выяснить.
– Можно догадаться.
– Возможно, все на самом деле просто и ясно – для общения с электро…
– С кораблем ничего не бывает просто и ясно! И не надо при мне щеголять красивыми словечками! Это водоросли, обычные водоросли, которые очень нам мешают.
Легата прокашлялась – первый признак неуверенности, который уловил в ней Оукс. Ему это понравилось. Да… скоро она будет готова для Комнаты ужасов.
– Есть еще Томас, – проговорила она. – Быть может, он…
– Я запрещаю тебе расспрашивать его о Паниле.
Легата дернулась.
– Вы довольны его ответами?
– Я доволен тем, что он тебе не по зубам.
– Мне кажется, вы слишком подозрительны…
– С этим кораблем подозрительность излишней не бывает. Подозревать надо всех и вся и твердо помнить, что этого мало.
– Но они просто двое…
– Это приказ корабля. – Оукс помолчал, глядя на нее. – Твои слова – «приказ». Верно?
– Насколько мы можем определить.
– Нашла ты хоть малейший намек на то, что затея эта принадлежит не кораблю, а Томасу?
– От Корабля поступил только один приказ – внести этого… Паниля… в списки колонистов.
– Ты запнулась на его имени.
