Книга Жизнь как КИНО, или Мой муж Авдотья Никитична - Элеонора Прохницкая

Я, Людвиг и актриса Людмила Гнилова во дворе «Видеофильма». 2000 год

«Ну, попала я!» Да это же не имеет ничего общего с дубляжом, где на большом экране медленно крутится одна и та же сцена или эпизод, которые можно отрепетировать и из всех дублей режиссер выберет лучшее. Теперь дубляж, по сравнению с озвучиванием, казался мне просто курортом. «Нет, с этим мне не справиться, — решила я, хотела извиниться и уйти. Но другие актеры с легкостью успевали. Люся Гнилова вообще не смотрит ни в текст, ни на экран, а вяжет свитер своему мужу-красавчику Александру Соловьеву и все успевает вовремя сказать. — Значит, все приходит с опытом…»

Я собрала в кулак всю свою волю, стараясь не проворонить свой текст.

— Стоп! — загремел в наушниках голос Инны Давыдовны. — Элеонора Болеславовна, вы разобрались с текстом? Тогда пишем!

Я старалась изо всех сил, но Инна Давыдовна снова остановила запись:

— Элеонора Болеславовна! Вы что, не слышите, что ваши героини мать и дочь говорят между собой разными голосами? Пожилая мать и молодая дочь. У нас, конечно, не дубляж, но я попрошу вас «отбиваться» голосом, сохраняя при этом характер героя! Пишем еще раз все сначала!

Я еле-еле успевала переворачивать страницы и прочитать вовремя свой текст, а режиссер еще требует от меня говорить сама с собой разными голосами!

Инна Давыдовна Герасимова (слева) режиссер центрального телевидения, с дочерью и внуком

— Стоп, стоп! — раздался в наушниках голос Инны Давыдовны. — Слышно, как вы, Элеонора Болеславовна, шелестите страничками. Пишем сцену матери и дочери еще раз!

Я начинала тихо ненавидеть Инну Давыдовну. Наконец объявили перерыв на обед.

Смена озвучания продолжалась с 10 утра до 21 часа, с двумя перерывами на обед и на ужин.

Все дружно пошли в столовую на седьмой этаж, где кормили вкусно и недорого.

После обеда шли пить кофе, натуральный экспресс-кофе с пирожными-мини по 10 копеек, выпекающимися тут же.

Запах в кафе на первом этаже стоял одурманивающий. Во время обеда я увидела Инну Давыдовну вблизи: это была немолодая, полная женщина, с коротко стриженными волосами с проседью и с необыкновенно большими красивыми, как у лани, глазами.

Меня поразило тогда, как бедно она была одета: выношенная, растянутая кофта, простая юбка, явно сшитая своими руками, смятая сзади от сидения «в гармошку» и… на ногах старые, стоптанные на мизинец кроссовки.

В столовой Инна Давыдовна обычно брала только суп или одно второе блюдо. В полиэтиленовые пакетики она складывала нарезанную колбасу, сыр, пирожки. «Это моим детям, дочке Машеньке, она заканчивает иняз, и ее сыночку Волечке, ему два года».

Инна Давыдовна никогда никому из нас не позволяла угостить ее 10-копеечной чашкой кофе. Она была очень педантичной в этом вопросе.

Как я узнала позже, Инна Давыдовна выросла в интеллигентной семье потомственных юристов. Ее родной племянник известный адвокат Генри Резник.

В общении она была веселым, добрым, тактичным человеком, но в работе была жесткая и чрезмерно требовательная, доводя актеров порой до изнеможения. Иногда кто-нибудь из нас терял самообладание. Юрий Пузырев в такие минуты с силой бросал на стол свои очки, вставал и уходил курить.

Но Инна Давыдовна не реагировала на подобные знаки «протеста» и стояла на своем. Она изматывала нас, скрупулезно отрабатывая каждый эпизод, каждую реплику, добиваясь в итоге блистательного результата.

Доставалось нам и от редактора Марии Старостиной, которая, как цербер, следила за каждым произнесенным нами словом. В период проводимой Михаилом Горбачевым антиалкогольной компании был строжайший приказ Председателя Гостелерадио Лапина вырезать из телефильмов эпизоды с употреблением алкоголя.

В фильме, который мы озвучивали, была сцена, где герои выпивали. Сцена была ключевая и вырезать ее было нельзя, так как в ней рассорившиеся молодожены мирятся, поднимая бокалы с вином за свою любовь.

В отредактированном редактором Старостиной тексте была реплика: «Дорогая, выпьем кофе за нашу любовь!»

Сева Абдулов возмутился:

— Маша, это бред! У них же в руках бокалы с вином!

— Это не обсуждается! — отрезала Старостина. — Читайте то, что написано в тексте!

Работа на Центральном телевидении теперь составляла смысл моей жизни. Благодаря урокам, преподанным мне Инной Давыдовной, моим «музыкальным ушам» и диапазону голоса я быстро освоила технику «отбивания» голосом одной героини от другой. Мне даже удалось озвучить мальчика 10–12 лет, заменив заболевшую Вику Радунскую. Инна Давыдовна стала приглашать меня на каждый фильм. Ей нравилось, что я никогда не опаздываю на запись, не отпрашиваюсь, берусь за любые роли и при этом «мало стою». Моя киношная ставка была 10 рублей за смену.

Я с удовольствием смотрела по ТВ первого канала озвученные нами скучные социальные фильмы в ожидании титров в финале: «Фильм озвучивали актеры…»

…Инна Давыдовна начинала озвучивание трехсерийного болгарского фильма. На главную роль матери героя-моряка она впервые решила пригласить народную артистку СССР Татьяну Пельтцер с ее неповторимым, чуть дрожащим голосом.

Мы с волнением ожидали появления в тон-ателье Татьяны Ивановны, нашей любимой, выдающейся актрисы.

Она стремительно вошла в студию, худощавая, подвижная, в модном седом паричке.

Мы встали ей навстречу.

Вскинув вперед руки, она пафосно произнесла: «Здравствуй, племя молодое, незнакомое!» — и, обратившись к Инне Давыдовне, спросила: — «А зачем это вам старуха понадобилась? Вон какие красавцы тут у вас!» — Она кокетливо наклонила голову. На ее лице блеснула лукавая улыбка.

Инна Давыдовна развела руками: «Подмога нужна молодым».

Татьяну Ивановну усадили за длинный стол, разложили перед ней текст, установили микрофон и надели на голову огромные тяжелые наушники.

Инна Давыдовна объяснила ей, что в наушниках будет звучать болгарская речь, изображение будет в телевизоре, а ей нужно будет читать русский текст за мать своего сына. Рядом расположился «сын», любимый актер Инны Давыдовны Юрий Пузырев.

— Да знаю я технику этого дела, запускайте кино! — сказала Татьяна Ивановна.

Сцена матери с сыном прошла, но Пельтцер не сказала ни слова.

— Инночка, я что-то не пойму, а разве вы не кольцами дублируете?

— Нет, Татьяна Ивановна, большими сценами. У нас не дубляж, а закадровое наложение текста, так называемое озвучивание, при котором надо уложить русский текст в отрезок реплики зарубежного актера и обязательно сохранить характер своего героя.