Книга Танки повернули на запад - Владислав Гончаров

— Силы у противника велики. Верхоглядству, фанфаронству, шапкозакидательству не может быть места. Нам ходить по земле, а не витать в облаках. Ждет нас бой, от которого очень многое зависит и в ходе войны вообще и, в частности, во взаимоотношениях с союзниками. Нужна выдержка, большевистская выдержка. Пусть противник начнет. Разобьем его, находясь в обороне, добьем в наступлении…

Широкая стратегическая перспектива раскрывается перед нами.

— В войска пришла молодежь, двадцать пятый год рождения, — продолжает Никита Сергеевич. — Народ славный, горячий, а опыта боевого нет, знаний военных маловато. Надо обратить на молодняк самое серьезное внимание. Агитировать не вообще, а с учетом возраста. Прежде всего внушить, что немецкую технику, которую так расхваливают геббельсовские листовки, мы можем и умеем бить. Пусть каждый, как когда-то «Отче наш», запомнит уязвимые места «тигра». Расскажите о новых калибрах отечественных орудий, о подкалиберном снаряде, который освоила наша промышленность… Не переставайте разъяснять истинную сущность фашизма, его классовую враждебность нашему советскому строю…

Никита Сергеевич вспоминает тяжелый урок прошлогодних боев за Харьков. Наши войска тогда атаковали готовившегося к наступлению противника. И в заключение опять напоминает:

— Надо научиться извлекать опыт из минувшего. Готовьтесь, товарищи, готовьтесь и еще раз готовьтесь! Бои не за горами!

3

Бои не за горами.

Конец июня, первые июльские дни — жара. Вяжущая, сковывающая движения жара. Хоть бы облачко. По выцветшему небу лениво ползет белое слепящее солнце. Порой высоко-высоко сверкнут едва различимые серебристые плоскости. Над обороной висит «рама» — немецкий воздушный разведчик.

Много ли увидит он?

Дерн на брустверах окопов пророс, слился с неяркой полевой зеленью, с маскировочными сетями, натянутыми над огневыми позициями, с ветками, которыми укрыты танки, автомашины, тягачи.

2 июля Ставка Верховного Главнокомандования оповестила: наступление противника следует ждать 3–6 июля.

Выступая на нашем командном пункте, Н.Ф. Ватутин и Н.С. Хрущев предупреждали, что удар гитлеровцев, видимо, придется по левому флангу и центру Воронежского фронта, в частности, по стоящей впереди нас 6-й общевойсковой армии.

Свежие разведданные подтвердили это предположение. Загудели ночные дороги. Седые от пыли танки и пушки потянулись в район вероятного вражеского натиска. Пехота придирчиво осматривала заблаговременно отрытые окопы, оценивающим взглядом прощупывала свои блиндажи и долговременные огневые точки.

Переброска войск на направление ожидаемого удара обеспечила нам здесь перевес по пехоте в соотношении 1,2:1, но артиллерии 1,8:1. Однако в танках превосходство имел противник. По фронту в целом оно выражалось цифрами 1,1:1, а перед 6-й армией было более чем шестикратным. Мы отдавали себе отчет в том, что эта бронированная армада врага придется, прежде всего, на долю 1-й танковой, что именно нам предстоит грудь в грудь столкнуться с ней.

4 июля перед рассветом линию фронта перешел сапер из 168-й пехотной дивизии немцев. Он сообщил: гитлеровцы уже делают проходы в минных полях, и во всех частях, охвативших Курскую дугу, торжественно зачитывается приказ Гитлера.

Позже мы имели возможность познакомиться с этим приказом. Он гласил:

«Солдаты! С сегодняшнего дня вы начинаете большое наступление, исход которого может иметь решающее значение для войны. Ваша победа должна еще больше, чем раньше, укрепить во всем мире уверенность в том, что оказывать какое бы то ни было сопротивление немецкой армии в конечном итоге бесполезно.

…До сих пор достигнуть того или иного успеха русским помогали их танки.

Мои солдаты! Наконец вы имеете теперь лучшие танки, чем они!.. Их превосходит наша пехота, а также, как и всегда, наша артиллерия, наши истребители танков, наши танкисты, наши саперы и прежде всего наша авиация!

Колоссальный удар, который завтра утром поразит советские армии, должен их потрясти до основания. Вы должны знать, что от успеха этого сражения может зависеть все…»

Но пока обер-лейтенанты, хауптманы и оберсты выкрикивали самоуверенные фразы фюрера, у нас в обороне шли последние приготовления к встрече врага: уплотнялся передний край, устанавливались новые орудия, еще раз увязывались и уточнялись таблицы огня, графики взаимодействия.

Во всех ротах и батареях проходили немногословные партийные собрания с повесткой дня «Задачи коммунистов в предстоящих боях».

Два артиллерийских полка нашей армии были выдвинуты вперед, в полосу шестой. Бригада, которую недавно принял Бурда, усилила боевые порядки пехоты.

Поздно вечером 4 июля после совещания в политотделе армии Журавлев предложил Катукову, Шалину и мне посмотреть английскую кинокомедию, которую только что привезли с фронтовой кинобазы.

— Она короткая, товарищ командующий. За час прокрутим, — уговаривал начальник клуба.

Катуков, недолго поколебавшись, согласился:

— В кой век такое чудо увидишь.

В душной избе с зашторенными брезентом окнами стрекотал киноаппарат. На экране прыгал и паясничал джазовый артист в сбитом набок галстуке, с мокрой прядью, прилипшей ко лбу. Он что-то пел, потом заливался саксофон, потом снова пел актер. И уже нельзя было понять — когда поет вспотевший джазист, когда надрывается саксофон.

Кончилась часть, лязгнули металлические коробки с лентой. Мне почудилась далекая канонада. Тронул за плечо Михаила Ефимовича.

Но свет снова погас, снова засуетился на экране неунывающий малый. Галстук теперь болтался у него где-то на спине.

В дверях послышалась возня, приглушенная перебранка.

Часовой кого-то не хотел пустить. Из щели потянуло ночной прохладой.

— Кого принесло? — недовольно крикнул Катуков. И, услышав голос начальника разведки Соболева, сразу же скомандовал киномеханику:

— Кончай крутить, Гаврила. Давай свет.

— Частью сил противник перешел в наступление, — с обычной невозмутимостью докладывал Соболев. — Сбил боевое охранение, на некоторых участках подошел к первой полосе…

— Началось, товарищи, — подытожил Катуков. — Всех прошу на свои места.

Мы вышли на улицу. Передовая была озарена мерцающими сполохами. Наша артиллерия вела дуэль с батареями противника.

Перед рассветом канонада вспыхнула с новой силой. В нее влился гул самолетов, далекое уханье бомб. Артиллерия и авиация Воронежского фронта навалились на изготовившиеся к броску вражеские войска.

Контрбатарейная стрельба заметно ослабила первый массированный натиск немцев. А вот наша авиация с контрударом по вражеским аэродромам несколько запоздала. Гитлеровские пикирующие бомбардировщики и истребители уже поднялись в воздух, наполнив его рычанием моторов, пронзительным свистом падающих бомб.