Книга Номер 16 - Адам Нэвилл

— Как? Вы вышвыриваете меня из-за этой суки с щетинистой мордой?

Фабрис с товарищами смотрели на него, и на их лицах ничего не отражалось.

— Она наехала на меня тележкой. Возмутительно! А какого качества у вас продукты! Радуйтесь, что к вам вообще кто-то приходит.

Фабрис шагнул к нему.

— Я вынужден просить вас уйти, сэр.

— Да пошли вы все! — выкрикнул Сет, и в голосе против его воли прозвучали торжествующие нотки.

Он театральным жестом запахнул пальто и принялся протискиваться через толпу наружу, мечтая поскорее выйти из залитого ярким белым светом супермаркета.

К тому времени, как Сет под дождем добрался до главной улицы, он сотрясался неудержимым утробным хохотом, отдававшимся болью в мышцах и грозившим его задушить. На несколько мгновений Сет ощутил совершенную свободу и невесомость.

Стряхнув с себя воспоминания о пережитой стычке, Сет зашел в ближайший банкомат и получил купюру в десять фунтов. Нищий, сидевший в картонном поддоне, попросил мелочи.

Дождь припустил сильнее, но Сету по-прежнему был нужен суп. С наличными можно зайти в круглосуточный мини-маркет — там бывают почти любые консервы. Дороговато, но разве ему оставили выбор? К тому же силы вот-вот покинут его. С этого момента придется радовать своими визитами местных лавочников.

На холоде, под дождем Сету было трудно поверить, что недоразумение в «Сейнсбери» действительно имело место. До сих пор с ним никогда не происходило ничего подобного. Сет хорошо себя вел, был хорошо воспитан. Это все влияние большого города. Он творит с людьми ужасные вещи: делает волосы засаленными, а кожу — серой и рябой. У всех вокруг серые лица из-за спертого воздуха, выхлопов, пыли, мутной воды в трубах, проложенных во времена королевы Виктории, гнилой еды по бешеным ценам, стресса, одиночества, боли. И ничего здесь не работает: ни фонари, ни телефоны, ни провода, ни дороги, ни поезда. Ни на что нельзя положиться. И еще эта тьма, бесконечная ночь, сажа и черный воздух. У Сета в груди что-то сжалось, стало трудно дышать. Где все кошки и собаки, где розовые младенцы в колясках?

Хозяин мини-маркета никогда не спал. Выходец из Бангладеш, с угольно-черной кожей и полузакрытыми глазами, он шлепал по клавишам кассового аппарата, не глядя под пальцы.

— П-сиба, с-сэр, — твердил он день и ночь при свете флуоресцентных трубок над головой.

Он продавал водку подросткам и сигареты детям. В этом районе было опасно отвечать отказом. Под «Зеленым человечком» и на автобусной остановке вечно валялись битые бутылки.

— У вас есть суп? — спросил Сет.

— Да, с-сэр.

Хозяин махнул в глубину лавчонки. Сет протиснулся мимо пожилых ирландцев, которые топтались, переругиваясь, у полки с двухлитровыми бутылками сухого сидра. От стариков воняло. Сегодня отовсюду воняет. Неужели у людей нет времени помыться?

Заодно с шестью банками супа Сет купил крекеров, спрессованных какой-то машиной до твердости деревяшки. Еще он захватал бутылку отбеливателя и воду. На эти покупки ушли почти все десять фунтов.

Его лицо было скрыто в тени капюшона, но голова чуть поднята и склонена набок — мальчик поджидал Сета, в то время как тот рысцой бежал домой по мокрым зеркальным тротуарам. На этот раз все иначе, контакт неизбежен — ребенок перешел на его сторону улицы. Сет мысленно улыбнулся. Может быть, разговор с живым воплощением персонажа, порожденного безумным подсознанием, прогонит привидение из снов?

Сет замедлил шаг и остановился под стеной паба. Мальчик ждал у края тротуара. От дождя его куртка защитного цвета сделалась черной.

Сет поглядел на небо, на непроницаемую муть, из которой в свете уличных фонарей обрушивались серебристые водопады, затем вытер ладонью лицо. Пальто намокло и отяжелело, однако было тепло. Мышцы расслабились, кожа горела — Сет уже перешагнул грань, за которой не чувствуется ни слабость, ни усталость, ни голод. Он поглядел сверху вниз на ребенка: тот терпеливо наблюдал за ним.

— Я часто тебя здесь вижу. У тебя неприятности?

Последовала долгая пауза, после чего мальчишка помотал головой. Сет вроде бы успел заметить под капюшоном на уровне подбородка что-то красное, но утверждать наверняка не стал бы.

— Ты заблудился? Тебе некуда пойти или что?

Голова снова отрицательно качнулась.

— Но тогда в чем дело? Почему ты здесь? Нет, ты, конечно, можешь гулять где угодно. Никакой закон этого не запрещает.

Ребенок ничего не ответил.

— Но на улице так сыро, — закончил мысль Сет и снова посмотрел на небо.

— Отстань от меня, — отозвался мальчишка, пожав плечами.

Голос звучал достаточно уверенно, и Сет понял, что парнишка нисколько не испуган.

Сет улыбнулся, но почувствовал, что его улыбка не дошла до адресата — под капюшоном словно царили тишина и пустота.

— И холодно, — пробормотал он.

Ребенок снова пожал плечами. Один из сорванцов, что гуляют допоздна, называют старших по имени, дома не бывают, звонят в дверь, когда семейство усаживается за стол, и глядят пустыми глазами на тех, кто на них орет. Сет чувствовал в этом юнце что-то жесткое и нечувствительное, но не низменное, не злобное, не преступное. Мальчик просто потерян, но не сетует на свое положение и не жалеет себя.

— Значит, твои родители в пабе? — поинтересовался Сет и немедленно понял, насколько глупо и подозрительно прозвучал вопрос.

Примерно так, наверное, говорят седовласые старички, высунувшись из уютной машины и похлопывая по пассажирскому сиденью, когда приглашают чужого ребенка прокатиться. Сету вовсе не хотелось, чтобы мальчик принял его за педофила.

Тот отрицательно помотал головой, после чего осмотрел улицу. Было что-то безнадежное в том, как он окинул взглядом дорогу.

— Тебе лучше пойти домой, там тепло. Можно посмотреть телевизор. — Что бы еще придумать, чтобы установить контакт? — К чему болтаться по улице? В такой-то дождь.

Нет ответа. Сет подумал, не дать ли парнишке денег на сладости или сигареты, но вспомнил, что наличных не осталось. Сет вздохнул и развернулся, чтобы уйти.

— Бывало и похуже.

— Ты хотя бы встань под крыльцо, промокнешь же до костей.

— Отстань от меня.

— Твоя мать вряд ли обрадуется, если ты схватишь воспаление легких.

— У меня нет матери.

— Нет матери? Ну, тогда отец.

— Оставь меня в покое, приятель.

Может, он всем так говорит, чтобы завоевать сочувствие?

— В любом случае лучше отправляйся домой. Ночь для прогулок неподходящая.

По улице шли две девушки без плащей, со светлыми волосами, собранными на затылке, и Сет подумал, смогут ли дождевые капли просочиться сквозь такую тугую прическу. Когда волосы так затянуты, они сами по себе кажутся мокрыми. На девушках были спортивные туфли на босу ногу, плотные черные трико и мешковатые куртки, на груди которых красовался логотип фирмы «Рибок». Они курили одну сигарету на двоих. Девушка повыше сжимала в унизанных кольцами пальцах бутылку коктейля «Бакарди бризер». Обе уставились на Сета и захихикали. В их веснушчатых лицах угадывалось что-то собачье — влажное, сопящее.